Лукоморье. Трилогия

Акира был в цейтноте. В связи с тем, что услуги мадам Брошкиной стоили недешево, финансы как-то неожиданно кончились, и пришла пора освобождать номер. А к поискам формулы «папы» он еще и не приступал. Все как-то недосуг было. Осталась последняя ночь, которую промышленный шпион мог провести в «Дремучем бору» легально. Это его расстраивало. Его вообще последнее время все расстраивало. Неустроенность быта, нелегальное положение...

— Оно мне надо? — сердито пыхтел ниндзя, энергично работая локтями и коленками. Он полз на четвереньках по кошачьему лазу, который вел к неисследованным территориям «Дремучего бора». Лаз был на удивление широкий. При желании по нему можно было даже бежать.

— Формула, формула... — продолжал бубнить Акира. — Далась мне эта формула с сегуном вместе. Ну что хорошего я от него видал? Чуть что не так, мизинчик ему в платочке тащи добровольно, если не хочешь, чтобы тебе ножичек принесли с вежливым предложением. Извольте, господин Акира, — харю с кирей. Сами потроха свои исследовать будете, или нам помочь?

Акира видел только два выхода из создавшегося положения:

1. Срочно найти клад в размере, достаточном для проживания в лучшем номере «Дремучего бора» до конца своей жизни.

2. Найти формулу «папы» и загнать ее какой-нибудь иностранной державе за сумму, достаточную для проживания в лучшем номере «Дремучего бора» до конца своей жизни.

Был, конечно, еще и третий выход — найти и то, и другое, но Акира был реалист. Он прекрасно понимал, что за одну ночь обе задачи ему не решить, а время поджимало.

Ответвление в кошачьем лазе заставило Акиру притормозить. Куда дальше, налево или направо? Слева что-то шебуршилось. Акира свернул направо. Он был почти трезв, и ночное зрение включилось автоматически. Ход вывел в просторный подвал, который неожиданно взорвался восторженным писком. Орда мышей радостно приветствовала нечто огромное, с трудом выползающее из подобного лаза с другой стороны подземного зала. Это был Мурзик.

— Че вылупились? Видите, застрял?

Мыши схватили кота за передние лапы, дружно дернули и выволокли в подземелье месте с мешком, который он тащил за собой.

— Что у нас сегодня на ужин? — нетерпеливо подпрыгивала серая орда.

— Сейчас узнаете, — посулил Мурзик. Он сел на хвост, обхватив лапами мешок, и огляделся по сторонам. — Все здесь?

— Все! — дружно пискнули мыши.

Мурзик вытащил из мешка большой шмат сала. Мыши заплясали на задних лапках. Баюн поднес шмат к носу, обнюхал, умильно закатил глаза, пару раз лизнул и даже один раз куснул. Мыши судорожно сглотнули слюну.

— Какой аромат... а вкус! М-м-м... и это еще не все, — многозначительно промурлыкал Мурзик, убирая сало в мешок и извлекая оттуда солидную головку сыра. Восторженный мышиный писк ударил Акиру по ушам, и он поспешно заткнул их, спасая барабанные перепонки. — Остальное, — Мурзик сунул морду в мешок, — уже не так интересно. Стандартный набор. Мелочовка. Ватрушки, пирожки всякие... с мясом, с грибами, с рыбкой. Вы сами-то что предпочитаете?

— Сыру! Сыру! Сыру! — скандировали передние ряды.

— С салом! С салом! С салом! — уточняли задние.

— Значит, сыру с салом?

— Да!!! — взвизгнула мышиная орда.

— Тогда вспоминайте, за что я вас кормлю.

— Мы ниже травы! — Мыши запрыгали от нетерпения. — Мы тише воды, — громогласно продолжали они. — Без Мурзика мы ни туды, ни сюды!

Мурзик, прикрыв узкие глазки, довольно кивал головой.

— Правильно, дети мои, — наставительно произнес он, — без меня вы ни туды и ни сюды. Самому мне за вами бегать, — он презрительно фыркнул, — сами понимаете, несподручно, но я в любой момент могу притащить сюда кодлу помойных котов... — Мыши в ужасе отшатнулись от своего благодетеля. — ...от вас и требуется-то всего ничего, — продолжал Мурзик, медленно обводя взглядом мышиную гвардию, — чтоб вас не видели и не слышали. И всем будет хорошо. Все довольны, все смеются. Кто у нас тут самый толстый и наглый? — неожиданно спросил Мурзик.

— Наш король Сырогрыз нанадцатый! — не задумываясь ответили мыши.

— Нанадцатый, — усмехнулся Мурзик. — Давно хотел узнать, почему нанадцатый?

— Фиг его знает! — вразнобой запищали мыши. — Так красивей, а считать мы все равно не умеем. Вот он наш король. Самый толстый и самый наглый! — Из мышиной стаи на обозрение Баюна вытолкнули действительно довольно толстую мышь.

— Ну вот, дети мои, — Мурзик вздохнул, — с прискорбием сообщаю, что спать вы сегодня ляжете голодными.

— Почему? — заволновались мыши.

— Потому. От ватрушек с пирогами вы отказались. — Мурзик выпотрошил из пирога кусок запеченной осетрины и под завистливыми взглядами мышей отправил его себе в рот. — А сыр с салом, — продолжил Мурзик, облизнув усы, вы не получите, ибо завелась среди вас одна паршивая овца... в смысле мышь. Толстая и наглая.

Взоры мышиной орды обратились в сторону их нанадцатого предводителя, и ничего хорошего они ему не предвещали. Предводитель как-то сразу съежился и усох.

— Мало того, что эта толстая и наглая, — продолжал Мурзик свою обвинительную речь, — на глаза попалась, кормильца вашего подвела, так она еще и представиться имела наглость. Так и сказала: мыса я!

Акира покраснел и начал пятиться обратно к развилке. Он понял, что попал не туда и вряд ли ему здесь будут рады. Вопли и визг из глубины подвала подтвердили догадку шпиона.

— Долой самодержавие!

— Нанадцатого на мыло!

— Перевыборы!

— Вся власть учредительному собранию!

— Мурзика в президенты!

Это был явный перебор, но Акиру больше волновали его личная шкура, формула и клад. Политические дебаты его не интересовали.

— Есть здесь рациональное зерно, — донесся до него голос Мурзика, — это дело надо обкушать...

— Правильно! — восторженно пискнул кто-то самый догадливый, — объявляю о создании новой партии «Мурзилка»! Желающие могут записаться немедленно!

— Вставай, проклятьем заклейменный! — попытался запеть кто-то самый бестолковый и недальновидный, но быстро подавился собственным хвостом, который ему запихали в рот разгорячившиеся сторонники новой партии.

Акира добрался до развилки и пополз налево, туда, откуда доносились насторожившие его ранее звуки. Когда голова его высунулась из лаза, отодвинув край ковра, висевшего на стене, он увидел, кто их издает.

Бум... бум... бум... — Рукоятка катаны-кладенца билась о странную конструкцию, напоминавшую собой большой котел с серебряной крышкой. Из крышки этой торчала витая медная трубка, сплющенная на конце.

— Котела, котела, катана выпить хосет... Бум... бум... бум...

— Котела... катана, аднака, осень хосет...

— Сенсея!!! — завопил Акира так, что в подвале, где шли перевыборы, мыши подавились сыром, розданным им в качестве аванса для поддержания единственного кандидата в президенты. Шпион колобком подкатился к учителю и бухнул лбом об пол.

— Сенсея! Прости свой глупый нерадивый усеник. Чем ниндзя может загладить свой вина?

Застигнутая врасплох катана торопливо отскочила от чана и чуть не споткнулась об своего ученика.

— Нада подумать, аднака. — Смутить ее было трудно.

— А что здесь делает сенсея? — рискнул полюбопытствовать ученик.

— Я больсой селовек, аднака. Насяльник охраны. Папина добро охраняй. Совсем не пью, аднака. Суточный норма, и все! Видись? Илисира ахраняю... доверяют, аднака!

Акира осторожно тряхнул чан. Внутри плеснулась жидкость. Шпион судорожно сглотнул слюну.

— Так не достать, аднака! Скока раза пробовала! — Ужом обвившись вокруг чана, катана горестно нависла над серебряной крышкой. Чем-то в этот момент она напоминала эмблему последователей Гиппократа. — Сбоку не пробьес... сверху тозе...

— Это цто? — Акира ткнул пальцем в изрядно помятую трубку.

— Илисира кап, кап... не тесет аднака...

Похоже, эликсир, выгнанный три года назад лично самим «папой», выжил благодаря суточной норме в виде наркомовских ста граммов. В этом состоянии перерубить трубку катане было не под силу.