Отражения (Трилогия)

Горестно вздыхаю и опускаю взгляд. Делаю паузу (для усиления эффекта и собственной концентрации), потом говорю, тихо, но внятно:

— Похоже, по степени разумности мы с тобой — близнецы-братья. Во всяком случае, ты ведёшь себя уже откровенно непристойно, и вынуждаешь сделать тебе выговор. Строгий. Если я ношу ошейник, со мной надо обращаться соответственно! А ты... Скажи на милость, почему не всыпал мне «горячих» ещё до того, как я пустился в очередную опасную глупость?

— В самом деле, дурак... Полный.

Поднимаю глаза. Мастер... улыбается. Грустно, но очень светло.

— Я и не спорю, что дурак... Всегда всех предупреждаю. Только никто сразу верить не хочет, а потом... Становится поздно.

— И откуда ты такой взялся? — слышу первый настоящий вопрос с начала беседы.

— Оттуда, где таких больше нет.

— Уж это точно... И не было, наверное? — подкалывает Рогар.

— За это не поручусь, — не скрываю сомнений. — Жду твоего решения!

— Насчёт чего? — недоумённый взгляд. Ну вот, опять я затуманил человеку мозги своими шутками... Сам, кстати, путаюсь, и весьма успешно.

— Справедливого возмездия за моё гнусное поведение.

— Возмездия? — серые глаза чуть расширяются.

— Извиняться не буду, и не надейся!

— Это почему же? — чуть разочарованное удивление.

— Потому, что моя сестра совершенно справедливо полагает: извиняться нужно только за то, что противоречит твоей природе. А поскольку всё содеянное самым непосредственным образом проистекает из моей глупости... Извиняться не за что.

— Занятное рассуждение. Мудрое, — оценил Рогар. — Значит, просить прощения не хочешь?

— Но и от наказания бегать не буду, — торжественно подтверждаю собственную позицию.

— И как же мне тебя наказать? — размышление вслух. Если в нём и есть доля лукавства, то слишком крохотная, чтобы быть заметной.

— Как пожелаешь.

— Примешь любое наказание?

— Любое, — киваю. Смиренно, как только могу.

— Любое-любое? — настаивает Мастер.

— Я же сказал: какое пожелаешь, — дотошность Рогара начинает меня пугать.

— Хорошо... — удовлетворённый блеск в глазах. — Тогда, в качестве наказания ты ответишь на мой вопрос. И ответишь правду!

Вот до чего способно довести неконтролируемое любопытство. До детских ошибок. Правду хочешь услышать? Что ж... Сейчас услышишь.

— Спрашивай.

Мастер выдерживает паузу (наверное, чтобы заставить меня поволноваться сверх меры), а потом я слышу то, от чего впору заплакать:

— Кто ты?

Тоже мне, вопрос. Сожалеюще вздыхаю и одариваю своего собеседника взглядом, исполненным сочувствия. Примерно так смотрят на неразумных маленьких детей.

— И ты хочешь услышать... — даю Рогару последний шанс исправиться.

— Правду! Кто ты?

— Сын своей матери.

Признаюсь честно: я не ожидал, что Мастера настигнет оцепенение в столь грандиозных масштабах. Если бы предполагал, принял бы меры и не допустил такого издевательства над старым человеком.

Серые глаза округлились и застыли. Губы приоткрылись, но так и не исторгли ни единого звука, зато левая щека Рогара начала нервно подрагивать. Всё вместе выглядело настолько забавно, что я не смог удержаться и... расхохотался. Рухнул спиной назад и с минуту катался по полу, похрюкивая от неожиданного подаренного мне веселья. По-моему, даже слёзы от смеха брызнули..

А когда снова занял сидячее положение, увидел в глазах Мастера досаду.

— Ох, дяденька... — выдавливаю последнюю смешинку, успокаиваясь. — Сразу видно, что ты — не маг...

— Это-то здесь причём? — растерянно спрашивает Рогар.

— Да при всём... Если бы хоть раз в жизни попробовал сплести матру Вопрошения[109], знал бы, КАК спрашивать.

— И как же?

— Коротко, и по существу! Раса, полное имя, род.

— И ты бы ответил?

— А куда бы я делся?

— Верится с трудом, — качает головой Мастер.

— Ну и не верь! — обижаюсь. — Спросил бы правильно, и узнал то, что нужно. А так только зря шанс израсходовал.

— Думается, не зря, — ответный взгляд постепенно наполняется смехом.

— М-да? Рад за тебя, если так. Но впредь... Обращайся с вопросами бережнее, ладно? И они тебе за то благодарны будут.

— Да, не зря, — уверенный кивок. — Я ожидал, что ты уйдёшь от ответа, но... не таким образом. Не так просто... Ошибся, признаю. Но эта ошибка важнее и дороже правды, которую я мог бы услышать.

— Неужели? И чем же?

— Мне, в сущности, нет никакого дела до того, кем ты родился и где рос. Имя, раса и всё прочее — это всего лишь внешние признаки, определяющие начальное местоположение в круге мироздания. А вот то, что внутри... Оно гораздо интереснее и гораздо ценнее. И я полагаю, что, наконец-то, отыскал клад, мне предназначенный...

— Клад? — ой, что-то мне перестаёт нравиться настроение Рогара. — Ты о чём, дяденька?

Мне отвечают вопросом:

— Знаешь, что означают руны, изображённые на бляхе?

— Хм... Вопрос не ко мне. Правда, учёный человек намедни сказал, что их можно прочитать как «собственность», «принадлежность» и... кажется, «неотъемлемая часть». И что с того?

— Он был прав, этот учёный человек. Если вникать в суть надписи, так она и читается, однако... Не всегда сочетание рун следует трактовать по общепринятым канонам. Понимаешь, о чём идёт речь? — испытующий взгляд.

— Кажется. Ты хочешь сказать, что эти закорючки, соединённые определённым образом, означают вовсе не какое-то слово, а некое понятие, никоим образом не связанное с... Своего рода шифр, да?

— Именно! Шифр, значение которого известно лишь тому, кому оно должно быть известно, — с чувством глубокого удовлетворения Мастер заканчивает моё маленькое путешествие в теорию мира тайных знаков.

— Ты совершенно заморочил мне голову, — потираю пальцами висок. — Шифры, знаки, тайны, шпионские игры... Я-то каким боком тут затесался?

— Ещё не понял?

— Честно говоря, и не пытался.

— И не спросишь? — лукавый прищур.

— А зачем? Нужно — сам расскажешь, не нужно... Буду спать спокойнее.

— Ты настолько не любопытен? — снова удивление, но теперь с оттенком уважительности.

— Любопытство не доводит до добра! — изрекаю с пафосом Королевского Советника.

— В каких-то вещах — да, — соглашается Мастер.

— Во всех! — остаюсь непреклонен, о чём и заявляю. — Будь я любопытным, мог бы узнать всё ещё в тот раз, когда встретился с Гедрином!

— Он бы не проговорился, — предположение, но не слишком-то уверенное.

— Ха! Даже не успел бы сообразить! Если бы я захотел. Но я не хочу. Не хочу заранее знать о бедах, которые всё равно окажутся рано или поздно у меня на пути.

— Не любишь трудности?

— А кто их любит? Только сумасшедшие герои, а я не из таких!

— Вижу, — ухмылка, прячущаяся в усах. — Но сейчас тебе придётся узнать то, от чего ты старательно убегал.

— А надо ли? — сомневаюсь. И — содрогаюсь.

— Не знаю, — легко признается Мастер. — Но чувствую: срок настал. Ты удивляешься, что во Дворе я не вёл себя «подобающим образом»: не отшлёпал тебя и не утащил за ухо прочь, как следовало бы?

— Удивляюсь.

— А между тем, всё объясняется очень просто: один Мастер не имеет права вмешиваться в действия другого. Ни при каких обстоятельствах. Даже если чужие поступки противоречат здравому смыслу и выглядят нелепыми и опасными, нельзя встревать со своими взглядами и советами. В крайнем случае разрешается предложить помощь.

— Это всё замечательно, что ты говоришь, но... Как сюда вписывается наша с тобой ситуация? — не хочу верить в услышанное. Не хочу. И не просите! Ну, пожалуйста, не надо...

— Всё ещё не понял? Или не желаешь понимать? Да, второе вернее, — щурится Рогар. — Я же сказал: Мастера не вмешиваются в дела друг друга.

— Со слухом у меня пока проблем нет, дяденька, а вот с соображением... Ты упорно именуешь меня Мастером. За какие заслуги? Лично я не вижу ничего такого, что бы могло...

109

Имеется в виду один из методов магического дознания. Подробнее упомянутая процедура описана в труде «Практики магические и не-магические, или Инструментарий Хранителя»