Отражения (Трилогия)

Так вот, я решил отложить момент ухода за Порог на более удобное время и более подходящую ситуацию.

Что ещё? Посредством не очень долгих, но удивительно плодотворных споров с самим собой было принято решение больше не встречаться с шадд’а-рафом и его отпрыском. Что касается старшего оборотня, то обида на него хоть и уползла в тайники души, но и не думала рассасываться. Ребячливая и глупая, она совершенно не поддавалась истреблению. За что, скажите? Ни словом, ни действием ваш покорный слуга не причинил беспокойства Песчаному Племени... До недавних пор. Я всегда был доброжелателен и трогательно доверчив. Замечал ли это старик? Быть может. Но в мысли потихоньку закрадывалось подозрение, что старый друг не верил в мою искренность. С первой же минуты. Да, меня ему навязала Магрит, но, в конце концов, можно же было отказаться! Шадды — свободное племя, не связанное прямыми вассальными клятвами... А что, если он уже тогда придумал хитроумный план: внушить мне доверие, заслужить дружбу и любовь, дабы в дальнейшем... вдруг возникнет надобность? — воспользоваться тем, что я могу предложить... Весьма вероятно. Я не хочу верить в твоё коварство, старик, всеми силами стараюсь избежать шага на эту тропинку, но... Ты сам подталкиваешь меня...

Забавно... И как раз в тот момент, когда я был готов признать: этот мир не так плох, как кажется... О да, он не плох. Он — ещё хуже! Убийственная атака из далёкого прошлого достигла своей цели: я перевернул ещё одну страницу. Перевернул, вырвал и выбросил прочь. Да, я прощу. Но забыть... Не получится.

А котёнок... Мне жаль его. Очень жаль. И особенно печально знать, что если Первое Обращение[42] было у него связано с покойной тётушкой, то Второе... Второе до конца жизни останется памятью о встрече со мной...

Да, котёнку объяснят, что я имел право лишить шадду жизни. Хотя бы потому, что она атаковала первой. Но разве это облегчит его страдания? Не уверен. Всю оставшуюся — хочется верить, долгую — жизнь он будет ненавидеть меня. От всего сердца. Искренне. Горячо. Нет, нам нельзя видеться: любая встреча может оказаться последней для... Для кого же? Для того, кто дрогнет. Под грузом вины или ненависти — не важно. Я не хочу убивать, но не могу поручиться, что справлюсь со своими чувствами и внешними обстоятельствами — не настолько самоуверен. А ведь я мог...

Нет, готов поклясться: черта не пересечена! Я считал каждую каплю и не допустил проникновения крови в его Кружево, иначе... Иначе мне пришлось бы заявить свои права на котёнка. И вот уж тогда огрёб бы по самые... Страшно подумать: юнец мог стать моим cy’rohn[43]. И что бы мне оставалось? Безвылазно сидеть в каком-нибудь уединённом месте под присмотром всего Песчаного Племени? Увольте! Такого счастья не хочу...

Теперь понятно, почему я предпочитал спать, нежели бодрствовать? От подобных размышлений очень легко сойти с ума. Правда, в свете всего произошедшего перспектива расставания с рассудком уже не казалась мне чем-то ужасным, напротив: я оставил сумасшествие как запасной вариант выхода из кризиса. Даже если мой «выход» станет «входом» для всего остального мира. Какая разница? Мне будет безразличен результат...

...Фургон остановился у моста. Я спрыгнул на землю и помог Рианне проделать то же самое. Матушка оставила лошадей на попечение Нано, покинула козлы и подошла к нам.

— Доберётесь до места? — с плохо скрываемой заботой спросила женщина.

— Без проблем! — заверил ваш покорный слуга.

— Уверен? — уточнила Матушка.

— Более чем. Здесь ходьбы на четверть часа, а если напрямик через лес... — начал было я, но женщина строго покачала головой:

— Эй, никаких «напрямик»! Идите по дороге и никуда не сворачивайте.

— Если вы так беспокоитесь, то почему не проводите до самых ворот? — задал я совершенно справедливый вопрос.

Она смутилась. Чуть-чуть.

— Делать крюк... Нет, мы и так задержались. Ребята, наверное, места себе не находят... — Доводы выглядели убедительно, но чувствовалось: что-то прячется за этим небрежным спокойствием. Не хочет показываться доктору на глаза? Что ж, её право. Не буду настаивать.

— Тогда — счастливого пути! — от всей души пожелал я.

— Непременно... — Женщина отчего-то погрустнела и подарила мне долгий и непонятный взгляд.

— Вас что-то тревожит? — спрашиваю, хотя знаю, что ответа не получу.

— Тревожит? Ну, что ты, я... просто задумалась. Немного жаль расставаться, верно?

— Жаль? — Теперь настала моя очередь задумываться. — Я доставил вам всем столько неприятностей, что вы должны с лёгким сердцем выпинать меня вон!

— Да, много всякого было, — признала Матушка. — Но и добра ты сделал немало.

— Приятно слышать, что мои умения на что-то сгодились... Но, думаю, неприятностей всё же было больше.

— Постарайся забыть о плохом, — посоветовала женщина.

Я подмигнул:

— Плохое забывать нельзя, почтенная госпожа: как же узнать хорошее, если не помнишь, как выглядит плохое?

Она улыбнулась:

— Знаешь, я бы взяла тебя с собой...

— У вас вакантно место клоуна? — съязвил я.

— Место помощника, — серьёзно ответила Матушка. — И ты — первый подходящий кандидат.

Её слова повергли меня в растерянность. Признание заслуг? На пустом месте? Не слишком ли поспешно?

— Я подумаю. — Ни к чему не обязывающая фраза. Моя любимая.

Женщина расценила мой ответ правильно: отказ, смягчённый надеждой на согласие.

— Я не тороплюсь.

— Мы — люди подневольные, почтенная госпожа: что нам прикажут, то мы и делаем, — жалобно прогнусавил я, и Матушка расхохоталась:

— А что, можешь и клоуном...

— Ну уж нет! — Я замахал руками. — Не согласен. И вообще... Пора прощаться.

— До встречи! — Она протянула мне руку, которую я с удовольствием пожал.

— Нано, Хок, — я коротко кивнул обоим и повернулся к Рианне: — вы готовы, ваше высочество?

— Одну минуточку! — Девочка чмокнула рыжего сорванца в щёку, обняла силача и на несколько долгих вдохов застыла, прижавшись к груди Матушки. Я с невольным умилением наблюдал за ними. Наконец прощание состоялось. Колёса фургона застучали по настилу моста, а мы с принцессой, проводив бродячих артистов рассеянно-печальными взглядами, шагнули на широкую утоптанную тропу...

Ваш покорный слуга не особенно спешил добраться до дома Гизариуса, но Рианна плелась прямо-таки нога за ногу. Спустя некоторое время взятый темп передвижения начал меня раздражать, и я остановился, обращаясь к принцессе:

— Чего вы боитесь, ваше высочество?

Она вздрогнула в ответ, и я понял, что угадал. Именно страх тяжёлыми цепями виснет на ногах девочки. Глупый, наивный, детский, но такой реальный...

— Вас страшит встреча с братом, верно?

Принцесса печально кивнула. Ну вот, того и гляди, расплачется... Только девичьих слёз мне сейчас и не хватает! Придётся взять ситуацию под контроль.

— Выкиньте из головы все опасения, ваше высочество. Они не стоят внимания.

— Но... Я так давно его не видела...

— И что же?

— Он... говорили, что он изменился...

— Думаете, он разлюбил Вас?

— Нет, но... А если да? — Она была на грани рыданий.

— Вот что я скажу, ваше высочество: я не имел чести быть знакомым с вашим братом до его болезни, но убедился, что Дэриен — разумный, справедливый и ответственный молодой человек. И, насколько могу судить, фамильная горячность и страсть к выяснению отношений присуща ему в полной мере!

Рианна несмело улыбнулась:

— Он не... Он не стал чёрствым?

— Ну, принц — не пирожок, чтобы черстветь, — авторитетно заявил я.

Моя немудрёная шутка ещё больше подняла настроение девочки — повод вздохнуть с облегчением.

— В конце концов, мы почти пришли... Но вы никогда не узнаете, что прячется за поворотом, если не решитесь идти.

42

«Первым называется Обращение, которое метаморф совершает по достижении определённого возраста и накоплении достаточного количества Силы, чтобы произвести замещение Кружева. Обычно Первое Обращение случается в промежутке между шестью месяцами и годом с момента рождения... Если в дальнейшем — при выходе из юношеского периода — в силу каких-либо причин метаморф не имеет возможности сменить облик (а известно, что облики нужно менять с определённой регулярностью, иначе связь ключевых узлов Кружев может ослабеть), то для возвращения к нормальному существованию требуется провести так называемое Второе Обращение. Идеально, если в обоих случаях направляющий будет один и тот же, поскольку его образ запечатлевается в сознании обернувшегося глубже, чем образы самых близких родственников...»

43

Cy’rohn — буквально, «Разделивший Путь». Древний ритуал, устанавливающий означенную связь, применяется очень редко и считается постыдным в силу того, что в паре, которая провела «разделение», главенствует тот, чья кровь оказалась сильнее. Причём второй участник зачастую оказывается в подневольном положении и может полностью утратить способность самостоятельно принимать решения. «Разделение Пути» практикуется в тех случаях, когда один из пары не может существовать без контроля извне. Иногда упомянутый ритуал помогает спасти жизнь, но за это приходится платить слишком дорогую цену тому, что руководит парой, потому что он должен жить «за двоих».