Отражения (Трилогия)

— Вы с ума сошли! — Я почти кричал, и йисини по имени Юджа презрительно скривила губы:

— Не шуми, парень. Тебе хорошо заплатят.

— Да при чём здесь деньги?! Я не собираюсь играть роль женщины!

— Да-а-а-а? — протянула она и хитро сощурилась. — Боишься не справиться?

Я грозно покачал поднятым вверх пальцем:

— На такие подначки не покупаюсь, можешь не стараться!

— А на какие покупаешься? — Юджа веселилась от души. Ну, хоть у кого-то из нас настроение хорошее...

— Ни на какие!

— Молодой человек, молодой человек... — Старик вцепился в мой рукав. — Вы обещали...

— И что?

— Вы... откажетесь от обещания?

Я открыл рот. Закрыл. Мысленно сосчитал до десяти, тщетно пытаясь успокоиться.

Да, обещал. Поспешно и легкомысленно. Мог же догадаться раньше! А теперь... Теперь поздно отпираться. Хлопнуть дверью и уйти? Уйти, оставив старика в компании с больной женщиной и отчаянием? Не слишком ли жестоко? Да и что я теряю? Репутацию? У меня никогда её и не было. А если учесть, что вашего покорного слугу тихо ненавидят как минимум две юные девицы, одна немолодая женщина и фрэлл знает сколько мужчин... А, была не была! Вложу ещё один камень в стену собственной гробницы.

— Нет.

— Вы... — Кажется, сейчас старик брякнется. На самом деле и основательно.

— Я не откажусь.

— Ох... — В этом вздохе было всё: облегчение, надежда, радость, удовлетворение от удачно совершенной сделки. Торгаш, что с него возьмёшь? — Тогда поспешим подготовить вас к выходу в свет.

...Когда я остался в исподнем, йисини, окинув критическим взглядом оголённые части моего тела, глубокомысленно изрекла:

— Да, «сбруя» должна быть впору.

И мы начали разбирать... сбрую.

Если честно, затея строить из себя женщину, да ещё женщину-воина, меня, что называется, «не грела». Но отказать старику я не мог. По двум причинам. Во-первых, потому что обещал... И если вы скажете, что обещание — всего лишь слова, я вынужден буду на вас обидеться. Не только слова, не только. Не буду углубляться в подробности — не время и не место для мудрых бесед, — но кое-что всё-таки поясню. Каждое изречённое слово ложится на страницы Книги Судьбы, хотите вы того или нет. Но если большая часть сих строк лишь вяло темнеет на пожелтевших листах, то обещания... обещания пылают сигнальными кострами. И огонь тем ярче, чем искреннее было данное обещание. Вы можете его не выполнять. Можете забыть, отказаться, стереть из памяти, но... Тот, что переворачивает страницы, однажды спросит за данные слова. Сумеете ответить? Если были честны сами с собой — сумеете. А в противном случае... И не думайте, что ваше посмертное воплощение избежит кары...

Во-вторых... Старику нужен был охранник. Даже не так: нужен был человек, который просто побудет рядом в важный момент. Если рядом есть крепкое плечо или спину кто-то прикрывает, человек черпает силы из этого странного, частично придуманного, но такого реального источника. Черпает и... Идёт до конца, чем бы этот самый конец ни грозил. Как можно отказать смертнику в последнем желании? А в том, что старик видит свою оставшуюся жизнь весьма короткой, я не сомневался. Как бы он ни пытался бодриться.

Ну что поделать, если в Южном Шеме в ходу именно йисини-телохранители? Поскольку загадочный покупатель уже имел честь пользоваться услугами купца, должны быть повторены все детали окружения, иначе... Иначе старик может быть заподозрен в жульничестве, и тогда... Впрочем, если обман с моим непосредственным участием раскроется, мало не покажется. И я мстительно представил себе картинку, следующую за разоблачением... Нет, не тем «разоблачением», которое я уже совершил, а тем, которое последует, если покупатель окажется достаточно наблюдателен, чтобы разрушить нашу игру.

Интересно, на что рассчитывает старик? Ну да, я хлипковат достаточно, чтобы сойти за не очень женственную женщину, но... Если у человека глаза не на затылке, он легко подметит несуразности моего облика и поведения и... Или его покупатель — слепец? Слишком много «или» — придётся отложить анализ на потом, а сейчас...

...Брюки из тонкой кожи были неприлично узкими, но Юджа только усмехнулась, заявив что-то вроде: «задница на месте, все будут в восторге». Длинные сапоги с безумным количеством застёжек сидели на ногах удобнее, чем предполагалось, исходя из внешнего вида. Голый торс закрыла рубашка сочного бордового цвета: не могу утверждать, но мягкое, едва заметное свечение ткани наводило на мысль о знаменитых кориланских шелках. Говорят, в такой одежде не холодно зимой и не жарко летом. Никогда не носил, хотя и мог бы себе это позволить... Полы рубашки дотянулись до середины бёдер — вполне достаточно, чтобы спрятать то, что должно быть спрятано. А вот дальше последовало форменное истязание: меня затянули в корсет. Точнее, это был своего рода доспех, сооружённый из кожи и укреплённый костяными и стальными пластинками, но когда последний ремешок был застёгнут, я перестал понимать, как в таких условиях можно дышать, не то что двигаться!

Юджа умирала со смеху, слушая мои причитания, а старик взволнованно суетился, стараясь успокоить и ободрить вашего покорного слугу. Сочетание искренней заботы и не менее искреннего веселья повергало меня в жуткое уныние, и жалобные комментарии становились всё отчаяннее...

К тому моменту, как я был более-менее одет — даже лёгкие наручи, совмещённые с перчатками, заняли своё место — йисини уже не могла смеяться, а только постанывала в ответ на все мои возражения.

— Так... А что будем делать с шеей? — озабоченно спросил старик, добравшись в своих изысканиях до моего «украшения». — Может быть, шарф?

Юджа поморщилась:

— Это будет несколько странно выглядеть.

— Странно... — Я рассеянно провёл пальцами по ошейнику. Туда. Сюда. А... Что бы это значило? Нет, это не может быть тем, о чём я подумал... Такие выступы... Нажатие, тихий щелчок — и я держу в руках раскрытый ошейник. Рогар, ну ты и... гад.

— Чего же сразу не снял? — удивилась йисини.

Я виновато пожал плечами, не найдя слов для ответа. В самом деле, почему? Потому что я вовсе не стремился его снимать.

— Замечательно! — оживился старик. — Вы можете надеть вот это...

«Вот это» оказалось широченным — в ладонь или даже больше — ожерельем, ничуть не удобнее и не легче того, что я имел удовольствие носить. Тем более что с него на грудь спускались ряды стальных бусин — уж не знаю, для красоты или для защиты, но хлопот они добавляли изрядно. В целом, я понимал, что оно предназначено для защиты (а заодно — напрочь прятало всю шею от любопытных взглядов), но поскольку я всегда был противником излишних физических нагрузок...

Юджа велела мне пригладить смоченные водой волосы и собственноручно (хотя для этого ей понадобилось покинуть постель и справиться со слабостью во всём теле) водрузила мне на голову... Наверное, правильнее всего было бы назвать этот головной убор шлемом: лоб, брови и нос прикрывала стальная пластинка в форме полураспустившегося цветка песчаной лилии, к которому крепилась тонкая кольчужная сетка, сзади закрывающая шею, а спереди двумя крыльями сползающая по щекам на грудь. Что оставалось снаружи? Глаза, губы, подбородок. Не спорю, в моей ситуации такой элемент одежды был весьма к месту, но если бы вы знали, что за тяжесть повисла на моей голове! Сразу пришлось забыть о привычке сутулиться... Хорошо ещё, что растительность на моём лице не то что редка, а... Проще говоря, даже усы не растут. Зато брови — что надо: густые, широкие, только бестолковые...

Йисини оценивающе прищурилась, кивнула, что-то сказала самой себе, потом вдруг прижалась ко мне и втянула ноздрями воздух.

— Что-то не так? — обречённо спросил я.

— Всё так... — она прикрыла глаза. — Молоко... Хлеб... Душистое сено... Ты славно пахнешь.

— Это важно?

— Кому как. — Улыбнувшись, Юджа вернулась на постель. — Кстати, что ты возьмёшь?

— В каком смысле? — не понял я.

— Из оружия, дурачок!