Магистр. Трилогия

Я уже сильно сомневался, кто на этой дороге больший грабитель, поскольку замашки у разговорившегося торговца были хуже разбойничьих.

– Нет, до города провожу, а дальше у меня своя дорога.

– Жаль, очень ты мечом орудуешь славненько. А за четыре монеты? Это же целое состояние. В городе никто таких денег не предложит.

– Еще раз заговоришь о работе – брошу одного. Я же сказал – нет, а твои деньги меня не интересуют. Если бы интересовали, ты бы остался на дороге вместе с бандитами. Лучше водой угости, а то от разговоров в горле пересохло.

Купец струхнул и, умолкнув, полез рыться в собственных мешках. Наконец его сияющая физиономия высунулась из-под груды барахла.

– Воды нет, но есть вино вкусненькое. Стоит сумасшедших денег, однако для тебя бесплатно, – произнес купец со значительным ударением на слове «сумасшедших».

Я чуть не свалился с телеги от такой щедрости.

– Сколько стоит твое вино?

– Я же сказал – для тебя бесплатно, хотя не скрою, на рынке за три монеты его с руками оторвут.

– Вот тебе пять, только не ной. – Я бросил ему деньги и забрал флягу.

И тут до меня дошло, что я оставил Соньку и Эла без средств к существованию. Надо было разделить деньги на троих, но кто мог предположить такой неожиданный поворот событий.

Напиток оказался действительно вкусным, правда, не таким легким, как про него говорил Демир. Наверное, алкоголь после магических перелетов противопоказан. С этой мыслью я и отключился.

Неприятный скрежет пробился сквозь сон. Приподняв отяжелевшую голову, попытался открыть глаза. С третьей попытки это сделать удалось. На руках и ногах висела массивная цепь, а апартаменты, в которых я находился, имели потолок и стены в крупную клеточку. Ничего себе попил водички! В карманах, конечно, пусто. Жадный торговец не добрался лишь до потайных мест в плаще, расположенных под мышками, и почему-то не взял зажигалку, наверное из-за неброского внешнего вида. Так что диск и пятьдесят монет все еще оставались со мной.

Моя клетка находилась в огороженном сплошным забором зверинце. Рядом стояла конура с большим волком, еще три жилища из стальных прутьев пустовали. Звук, разбудивший меня, был скрипом внешних ворот зверинца, пропускавших внутрь двух мальцов лет четырнадцати.

– Сандрус, глянь, новенький уже просыпается. А Демир сказал, что он будет долго спать, плакался, что бродяга у него выпил полфляги сонного отвару. Еще заставил Бергиса две лишние монеты заплатить, – сказал чернявый отрок.

– Соврал скорее всего, чтобы цену поднять, – отозвался высокий белокурый парнишка.

– Нет, правду сказал. Мало того, я еще эту флягу у него за пять монет купил на свою голову, – недовольно прозвучал мой голос.

Мальчишки никак не ожидали услышать ответную речь, но сориентировались быстро.

– Вот прохвост! А дяде сказал – голодранца продает, – удивился Сандрус.

– И за сколько он меня продал? – вяло поинтересовался я.

– Пятьдесят монет, – ответил белокурый отрок, весьма довольный своей осведомленностью.

– А больше он ничем не торговал? Например, тонким прямым мечом с красивой желтой рукоятью или коротким кинжалом?

– Меч Бергису очень понравился. Неужели тоже твой? За него торговец получил сотню, а кинжал мне купили за пять монет. – Сандрус показал свою игрушку.

– Хороший день выдался у Демира. Один хорошо знакомый мне идиот за час спас этого дельца от смерти, помог вернуть товар, позволил обобрать себя до нитки, а в придачу не заметил, как оказался в рабстве при активном участии спасенного. Надеюсь, наша встреча с ним не была последней, и мне удастся как следует отблагодарить этого славненького виртуоза торговли, – вспомнил я про любовь Демира к уменьшительно-ласкательным словам.

Разговорившись с ребятами, я выяснил, куда попал. Бергис, их дядя, владел так называемой театральной школой и устраивал для городских жителей представления. Все развлечение состояло в том, что ученики школы самым откровенным способом на потеху публике били друг другу морду или гонялись по арене за дикими животными. Учениками считались местные бродяги, которые за гроши нанимались на один-два месяца, или голодранцы, привезенные из других мест и являющиеся собственностью заведения. Дела в школе шли неважно, и дядя Сандруса все чаще задумывался о продаже предприятия, но единственным покупателем был самый богатый и самый жадный купец Межозерья – Демир. Он давал сильно заниженную цену, не покрывающую даже стоимости земли, на которой находилась школа. Вдобавок Бергис не без оснований полагал, что купец использует свои обширные связи при дворе для ухудшения и без того плачевного состояния зрелищного предприятия.

В последнее время дела шли все хуже. Ярким тому подтверждением было положение с продажей билетов. Несмотря на начало ярмарки, билет стоил двадцать етов (что составляло пятую часть золотой монеты). Хотя еще два года назад за вход платили целую монету. В лучшие дни зрительный зал на пятьсот мест давал в сутки не больше тридцати монет с двух представлений, а обычно и того меньше.

– А вы здесь работаете или просто помогаете дяде? – спросил я смышленых мальчишек.

– Я и мой друг Кардик ухаживаем за людоедом, он живет в подвале. За это дядя платит нам одну монету в неделю.

– Так здесь еще и людоед есть? Не страшно каждый день ходить возле его клетки?

– Он тихий. Поначалу мы боялись, а потом привыкли. Людоед живет у нас почти месяц, но дядя пока не придумал, как его использовать в представлении.

И тут у меня в голове возникла идея, даже не идея пока, а лишь ее смутные контуры.

– А сколько людей проживает в Курогосе?

– Мой папа говорил, что тысяч пятьдесят. А в ярмарку собирается в три раза больше, – гордо сообщил чернявый малец.

– Где же тогда они все развлекаются?

– Либо здесь, либо идут в кабачки и пьют горькую. Других заведений у нас нет.

Все услышанное меня крайне заинтересовало. Идея стала оформляться в коварный план, который, по-моему, имел шансы на успех. Еще раз убедившись, что деньги находятся в потайном кармане, я обратился к высокому отроку:

– Сандрус, сбегай к хозяину и скажи, что у меня есть к нему деловое предложение.

Бергис был крупным мужчиной лет пятидесяти с начинающими седеть длинными волосами. Окладистая борода и большой живот в совокупности с просторной темной рубахой навыпуск и свободными шароварами делали его похожим на священника. Недобро прищурив глаза, он пристально взглянул на меня.

– Чего надо? – недовольно буркнул он.

Первым делом его нужно было чем-то заинтересовать. Поэтому разговор решил начать с денег.

– Думаю, лишние уши при обсуждении финансовых вопросов нам не нужны, – загадочно произнес я.

– Сандрус, Кардик, бегом за работу!

Когда мальчишки скрылись за дверью, я продолжил:

– Хочу внести за себя выкуп. – Я положил ему на руку кошелек с оставшимися монетами и сказал: – Вот десятая часть суммы, которую вы сможете получить за меня.

Хозяин пересчитал монеты, в его глазах зажегся алчный огонек.

– Кто же принесет остальные четыреста пятьдесят и когда?

– Ваше собственное предприятие. Послезавтра.

Такой ответ озадачил собеседника. Он явно пытался осмыслить сказанное, но это ему не удавалось. Подогреваемый мыслью о получении нежданного богатства, Бергис возобновил разговор.

– Я услышал твои слова, – глубокомысленно произнес он, – но сказать можно все, что угодно. Денег от этого у меня в кармане не прибавилось. Давай обсудим, что будет, если в указанный срок названную сумму не удастся положить в мой сейф.

– Ребята говорили, что у вас есть людоед. Насколько я понимаю, моя персона тоже принадлежит вам. Так вот, если послезавтра выручка не составит пятьсот монет, на следующий день мы с обитателем подвала на глазах публики пожмем друг другу руки. Полагаю, желающих посмотреть на это будет предостаточно.

– Договорились. Но учти, что я потребую выполнения договора, даже если тебя придется на цепях подтаскивать к людоеду.