Страница 58 из 94
— Не волнуйтесь, Валерий Сергеевич, все будет нормально, — заверил командира Чернов.
— Ну и отлично, — Масюнин пожал руку Чернову и стал надевать шинель, готовясь к отъезду в штаб ВВС.
Каждый прекрасно понимал смысл этого согласования. Серьезных причин для отвода кого-то из военнослужащих от несения боевой службы не было, но командиру полка нужно было подстраховать себя подписью особиста, на случай возможного ЧП, чтобы разделить ответственность. А Чернову необходимо было внести в состав авиагруппы свою агентуру. Эти правила игры давно были известны, и каждая из сторон их строго придерживалась.
Не успел Чернов зайти в свой кабинет и приступить к работе, как в дверь постучались.
— Открыто, — крикнул Игорь.
В дверях появился командир вертолетного отряда майор Давыдов. В списке авиагруппы его подразделение числилось, как резервное.
— Проходите, присаживайтесь, — пригласил вошедшего хозяин кабинета.
Летчик присел на стул, стоящий возле приставного стола, и стал нервно теребить в руках шапку, не решаясь начать разговор. Чернов также молчал. Пауза затягивалась.
— Вы что-то хотели, — первым нарушил молчание Чернов.
— Да, — осторожно начал Давыдов, — Насколько мне стало известно, уже подготовлены списки авиагруппы.
— Они у меня, — подтвердил Игорь, указав на лист бумаги лежащий перед ним.
— Как коммунист, я должен сделать Вам официальное заявление, — уже более твердым голосом заявил офицер.
— Внимательно Вас слушаю.
— Мне уже сообщили, что в основной состав включен авиаотряд майора Логвиненко, — Давыдов сделал паузу и взглянул на собеседника. Не увидев никакой реакции с его стороны, он продолжил:
— Я считаю, что его нельзя отпускать за границу. Недавно я узнал, что у его жены в Канаде проживает дядя. Поэтому я не исключаю возможности, что Логвиненко может угнать вертолет за границу.
— Серьезное заявление, — произнес Чернов, взглянув на посетителя, — Однако, боевая служба корабля будет проходить в Средиземном море, а оттуда до Канады лететь далековато.
— Вы никогда не были на боевой службе, — перебил его Давыдов, — поэтому не знаете, что в Средиземном море несет постоянное боевое дежурство Шестой флот ВМС США. Их корабли всегда находятся в зоне прямой видимости с нами. Так что, долететь до них можно даже при полупустых топливных баках…
Игорь слушал этого человека и едва сдерживал себя, испытывая от общения с ним чувство гадливости.
— Насколько я знаю, вы вместе с Логвиненко заканчивали Сызранское летное училище и сейчас дружите семьями, — теперь уже Чернов перебил Давыдова.
— А причем здесь это? — возмутился летчик, — Дружба — дружбой, а партийный долг и политическая бдительность должны быть выше этого.
Чернов, подавляя улыбку, подвинул чистый лист бумаги ближе к Давыдову, а затем сказал:
— Абсолютно с Вами согласен, пишите заявление.
— Какое заявление? — опешил летчик.
— Как, какое? — в тон ему ответил Чернов, — В отношении изменнических намерений майора Логвиненко.
— Я ничего писать не буду. Я вам сообщил оперативную информацию, а Вы уже поступайте с ней, как считаете нужным.
— А, ну если так, тогда, напишите мне подписку о негласном сотрудничестве с органами КГБ, и будем считать Вашу информацию оперативной, — с улыбкой, предложил Чернов.
Давыдов злобно посмотрел на сотрудника Особого отдела, резко поднялся со стула и, не прощаясь, выскочил из кабинета.
«Нет предела человеческой алчности и подлости» — подумал Чернов, глядя в след уходящему «гостю».
Чтобы отвлечься от неприятного разговора, Игорь стал перечитывать список основного состава авигруппы. К своему удивлению, он увидел там фамилию старшего лейтенанта Игнатова, того самого единственно подозреваемого в деле о поджоге домика с формулярами. Факт того, что он попал в список основного состава, подтверждал одну из версий поджога. Чернов написал все необходимые запросы в отношении него и решил, что завтра поедет в Особый отдел ВВС доказывать Горобченко необходимость взятия Игнатова в оперативную проверку.
На следующий день, ровно в 9 утра он зашел в кабинет начальника. Майор Горобченко, как всегда пил чай и курил «Беломор». От этой привычки, не взирая на свой относительно молодой возраст, он имел серый цвет лица и не сходящую отечность.
Чернов передал ему на подпись запросы. Тот бегло их просмотрел и сказал:
— Я вижу мое указание вы в расчет не взяли?
Чернов понял, что Горобченко имеет ввиду свой запрет на проверку факта поджога, но решил не спорить с ним, а проявить необходимую в тот момент дипломатию.
— Видите ли, Сергей Дмитриевич, вчерашняя попытка поджога склада противолодочного вооружения дает основания предполагать, что это не последний пожар в гарнизоне. Если, не дай бог, еще что-то загорится и нас с Вами вызовут на ковер, мы всегда сможем доказать, что не сидели сложа руки и работали на опережение. Тем более, что после первого поджога у Игнатова стал вырисовываться мотив — у него появился шанс попасть на боевую службу в составе авиагруппы.
Горобченко молча помешал ложечкой остывающий чай, сделал небольшой глоток и подписал запросы. Затем, сделав глубокую затяжку папиросой, спросил:
— Игорь Геннадьевич, к Вам вчера приходил майор Давыдов?
— Заходил, — подтвердил Чернов, — А что? Он уже и к Вам обращался.
— Какая разница к кому он обращался. Меня интересует, почему Вы мне об этом не докладываете, — повышая тон, возмутился Горобченко.
— А нечего докладывать, товарищ майор, — невозмутимо ответил Чернов.
— Как это нечего? — закипая, продолжил начальник, — Вам сообщают о возможном угоне вертолета, а Вы не собираетесь на это реагировать. Вы что, совсем забыли свои обязанности? А если, Логвиненко, действительно, угонит вертолет на американский корабль? Вы в курсе, что у него родственники за границей и в начале службы я обнаружил у него «тризуб» на портупее.
— В курсе, — ответил Игорь, я читал Вашу справку, — Но хочу напомнить, что он родом из семьи военнослужащего и в Западной Украине проживал по месту службы отца.
— Вы меня поражаете, Игорь Геннадьевич, — развел руками Горобченко, — А Вы никогда не слышали, что среда определяет мировоззрение человека. И там, в Западной Украине он формировался, как личность?
— В таком случае, Вы должны отвести меня от оперативной работы и перевести на техническую? — усмехнулся Чернов.
— В каком смысле?
— А в таком смысле, что я тоже из семьи военного и школу заканчивал во Львове. Страшно подумать, какому «жестокому формированию» подверглась моя личность, — не скрывая иронии, заявил Игорь и заметив растерянность начальника, предложил:
— Сергей Дмитриевич, есть еще один вариант развития событий.
— Какой?
— Допустим, мы исключаем майора Логвиненко из списков авиагруппы. Он, следую, духу перестройки и гласности, пишет на нас жалобу в партийную комиссию Флота, обвиняя нас в том, что мы нарушаем его права и дискредитируем в глазах товарищей. Чем мы будем объяснять свое решение? Слухами? Давыдов заявление писать отказался. Если, конечно, Вы вычеркните его из списка своей рукой, и поставите свою подпись, я возражать не буду, — с улыбкой заявил Чернов.
Горобченко серьезно задумался. Брать на себя такую ответственность было не в его правилах, и выглядеть в глазах просителя ничего не решающим начальником, тоже не очень хотелось.
А если, Давыдов пойдет жаловаться на нас, — высказал предположение Горобченко и многозначительно поднял указательный палец вверх.
— Да. Пусть идет, куда угодно. Мало ли у кого, где живут родственники жены. У моей жены тоже есть дядя, но за восемь лет семейной жизни я его ни разу не видел. Не факт, что жена Логвиненко со своим дядей, вообще, когда-то общалась, не говоря уже о муже. К тому же, если мы оставим списки без внесения корректив, то убьем двух зайцев.
— Каких зайцев? — не понял Горобченко.
— Во-первых, не подставим нашу агентуру под угрозу расшифровки, там, в основном составе достаточно наших людей. Вы же знаете, что каждая новая кандидатура в списке, предложенная нами, воспринимается командованием с подозрением. А во-вторых, если Игнатов уйдет на боевую службу и в этот период не будет никаких поджогов на аэродроме, это косвенно нам даст еще одно основание его подозревать.