Страница 43 из 69
Такой оборот событий никак не устраивал Боровца, и он сбежал на территорию «генерал-губернаторства» — так называли тогда восточные области Польши, оккупированные германскими войсками. Давние симпатии к нацистской Германии логично и неизбежно завершились тем, что Боровец стал агентом немецкой разведки и прошел курс подготовки в абверовской школе.
Во время войны «Бульба» хвастался в среде своих старшин, что в 1940—1941 годах он несколько раз нелегально переходил границу СССР и что убил тогда семерых бойцов и командиров Красной Армии.
Вновь Боровец объявился на севере Ровенской области, в Сарнах уже при гитлеровцах, в июле 1941 года. Здесь под эгидой оккупантов он сколотил из старых дружков — местных националистов вооруженную группу, которой дал пышное название «Украинская повстанческая армия» (УПА) «Полесская сечь». Вооружили это воинство, конечно, немцы. Боровец отблагодарил незамедлительно: его отряды вместе с гитлеровцами приняли участие в боях за город Олевск с отступающими частями Красной Армии, а потом помогали немцам преследовать разрозненные группы окруженных красноармейцев. Создав «Сечь», Боровец, снедаемый несусветным честолюбием, присвоил себе псевдоним «Бульба» и чин генерал-хорунжего (был такой в петлюровской армии).
Атаман был достаточно умен, чтобы понимать: трудовой народ Волыни видит в гитлеровцах вовсе не освободителей от «московских большевиков», а ненавистных оккупантов. И он начал хитрую игру. В своих выступлениях на митингах и сходах атаман вроде бы по секрету от немцев говорил, что союз с Германией — лишь тактический ход, что, дескать, после разгрома СССР и создания независимой украинской державы «Полесская сечь» повернет оружие и против немцев.
Этот ход был рассчитан на то, что население большей части территории Волыни лишь полтора года прожило при Советской власти, крестьяне продолжали оставаться еще в массе своей темными, неграмотными, забитыми людьми, особенно в дальних селах и на хуторах. В сложных политических вопросах они разбирались плохо. Некоторые из них попались на демагогическую пропаганду «Бульбы» и вступили в УПА, полагая, что они и впрямь будут воевать с оккупантами. Впрочем, атаман не стеснялся загонять молодых парней в свои банды и силой.
Попытка «Бульбы» политически балансировать, конечно, не имела ни малейших шансов на успех. Тут он уже не оценил в должной степени коварства своих немецких хозяев. Гитлеровцы вовсе не собирались создавать какую-либо даже марионеточную «Украинскую державу». На оккупированной территории им нужны были не союзники, а лишь пособники. В военной помощи жалкой, в сущности, «Полесской сечи» вермахт тоже пока не нуждался. Его командование было уверено, что в ближайшие недели оно само разгромит Красную Армию, захватит Москву и Ленинград и пожнет лавры новой победы, ни с кем их не разделяя. «Полесская сечь» нужна была для других целей — она предназначалась на роль немецкой овчарки, держащей в страхе местное население, а также для участия в боевых действиях против партизан, представлявших с каждым днем все большую угрозу тылам германской армии.
Пока атаман «Бульба» и его старшины играли в самостийность, фашистская служба безопасности хладнокровно разработала план, как надежно привязать «Сечь» к своей колеснице. Такой акцией и стала «просьба» эсэсовского офицера Гичке (а на самом деле — безоговорочное приказание) «помочь» оккупантам ликвидировать еврейское население Олевска. После этой акции «Бульбе» пришлось переименовать скомпрометированное олевской трагедией название УПА «Полесская сечь» на УНРА — «Украинская народно-революционная армия». На самом деле УНРА не была ни народной, ни революционной, ни армией вообще, если исходить из ее фактической численности. Но немцев это не смущало: в названии их фашистской партии тоже ведь фигурировали слова и «рабочая», и «социалистическая».
Минул год. «Сотни» и «курени» УНРА превратились в то, что, собственно, гитлеровцам и было нужно — дополнительную полицейскую силу. Бульбаши поддерживали «порядок» на контролируемой ими территории, пытались вести вооруженную борьбу с советскими партизанами. С последней задачей, впрочем, они справлялись не слишком успешно, прямых столкновений с окрепшими, хорошо организованными, сильными не только числом и оружием, но и сплачивающим их советским патриотизмом соединениями народных мстителей не выдерживали. Смешно даже представить, чтобы банды «Бульбы» могли оказать хотя бы недолгое сопротивление прославленным отрядам С. А. Ковпака, А. Н. Сабурова, А. Ф. Федорова.
Бульбаши нападали на небольшие группы партизан, перехватывали их связных и разведчиков, выдавали гитлеровцам подпольщиков, если нападали на их след, и т. п. Своей подлой деятельностью они оказывали поистине бесценную услугу гитлеровцам.
Немцы не только санкционировали существование бандитских формирований, но без излишней огласки обеспечивали их вооружением, боеприпасами, снаряжением и т. п. По сути, почти весь личный состав УНРА состоял на платной службе у оккупантов. Однако ни один наймит себя таковым никогда не называл и не назовет. И Лаваль во Франции, и Тисо в Словакии, и Квислинг в Норвегии, и прочие, им подобные, мнили себя политическими фигурами. Полагал себя таковой и атаман Тарас «Бульба», любивший представить перед окружающими дело так, будто он чуть ли не равноправный союзник «ясновельможного пана атамана Адольфа Гитлера».
Особенно рьяно пытался он утвердить свою фальшивую независимость в глазах других претендентов на роль вождя. Именно поэтому он как-то в письме к епископу так называемой Украинской автокефальной православной церкви Мстиславу назвал его немецким агентом.
Мстислав — в миру Степан Скрипник — был старым петлюровским офицером, к тому же родственником Петлюры. Он давно пребывал на содержании сначала польской, а затем немецкой разведки. Начал Скрипник свою карьеру в оккупированном Ровно как издатель фашистского листка «Волынь», который после своего неожиданного возведения в епископский сан передал другому немецкому прихвостню Уласу Самчуку. Этот писака был уже совершеннейшим ничтожеством. Оказавшись как-то в занятом гитлеровцами Киеве, он не погнушался откровенным мародерством: обворовал библиотеки в квартирах известных украинских писателей Максима Рыльского, Павло Тычины, Владимира Сосюры, Петра Панча.
Относительно спокойная жизнь «Бульбы» в Сарненском округе закончилась осенью 1942 года, когда под Ровно всерьез и надолго обосновался специальный чекистский отряд «Победители» под командованием полковника Дмитрия Николаевича Медведева, будущего Героя Советского Союза и писателя.
В нескольких боях медведевцы жестоко потрепали подразделения атамана. «Бульба» запаниковал. Перед ним зримо замаячил призрак близкого разгрома. И тогда он затеял, как ему казалось, хитрую игру. Он решил вступить с партизанами в переговоры, чтобы добиться некоего «перемирия».
Опытнейшего чекиста, давно и хорошо знавшего нравы украинских буржуазных националистов, Медведева атаман, конечно, обвести вокруг пальца не мог и не смог бы никогда. И состоявшиеся переговоры Медведев, разумеется, использовал в интересах советской разведки.
Бондарь показал нам архивный документ, отпечатанный на порядком разбитой пишущей машинке с украинским шрифтом. В правом верхнем углу слова:
«Абсолютно тайно».
«Абсолютно тайный» документ назывался так:
«План акций по борьбе с большевистскими партизанами, сконцентрированными в Полесской котловине в межах: Бересто — Минск — Гомель — Житомир».
— Этот документ, — сказал полковник, — наши товарищи сумели заполучить почти сразу после того, как атаман подписал его 15 марта 1943 года... Почитайте.
Из этой бумаги явствовало, что действия советских партизан создали для немцев на оккупированных ими территориях невыносимое положение. «Бульба» и его воинство поставили перед собой в этой связи задачу, ни больше, ни меньше, как облегчить положение гитлеровцев, ликвидировав советских партизан в названном районе.