Без вести пропавшие

Информацию о восстании советских военнопленных в учебном центре афганских моджахедов на территории Пакистана в местечке Бадабера, автор получил, будучи заместителем руководителя спецподразделения кабульской резидентуры КГБ в конце апреля 1985 года. О чем почти сразу был проинформирован Центр. Об этом автор рассказал читателям журнала «Интернационалист» № 3(003) за октябрь 2005 г. в публикации «Война, которую хотят забыть».

Вернуться к этой теме автора заставил очерк Евгении Кириченко «Восстание в аду Бадабера» (Еженедельник «Труд» за 6, 11 июня 2007 года). Исследовал тогда свой личный архив по Афганистану,изучив  публикации на эту тему в периодической печати, автору пришла мысль попытаться донести до читателей одну, на его взгляд, наиболее близкую к истине, версию этих событий, в художественном, а не документальном изложении, в своей повести «Без вести пропавшие».

Предлагаемая читателю повесть художественная, и хотя изложенные в ней события реальны, имена героев, по вполне понятным причинам, вымышлены. В ней использованы данные, полученные автором в Афганистане, где он был заместителем руководителя спецподразделения КГБ, а также материалы периодической печати.

Станислав Олейник

Первая часть

Вторая часть

Послесловие

Станислав Олейник

Без вести пропавшие

Первая часть

Вот уже почти семь месяцев подполковник Калинник Павел Александрович в этом удивительном, наполненном экзотикой и довольно частыми минометными и ракетными обстрелами, городе, название которому Кабул.

До прибытия в Афганистан, Павел больше года проходил специальную подготовку на Лубянке — центральном аппарате КГБ, и в Ясенево — подмосковной резиденции ПГУ (Первое Главное Управление КГБ — разведка и внешняя контрразведка). В разное время, там проходили подготовку и другие сотрудники спецгруппы, заместителем руководителя которой он был. Спецгруппа имела прямое подчинение руководителю службы ВКР (внешней контрразведки) Кабульской резидентуры КГБ и, естественно, резиденту.

Это майское утро, как и все предыдущие, было обыденным. И молитва муэдзина, падающая из ретрансляторов громкоговорителей на спящие еще кварталы города, призывающая правоверных свершению утреннего намаза, тоже была уже обыденной. По ней можно было даже проверять часы — она начиналась ровно в 5.00.

Но мир устроен так, что человек к чему-то привыкает сразу, к чему-то с большим трудом, а к чему-то особенному, порой, вообще не может привыкнуть.

И вот этим особенным, как это было ни странным, для Павла были горы…. Нависая тяжелой свинцовой тяжестью над Кабулом, они казались рядом. Протяни руку и дотронешься. Но это была лишь оптическая иллюзия. Горы были, все же, достаточно далеко.

Вот и в это, праздничное утро, 1 мая 1985 года, Павел вышел на балкон, чтобы наблюдать, как эти мрачные, отливающие холодной синевой горы, превращаются во что-то, трудно объяснимое…

Вбирая в себя лучи восходящего солнца, они словно преображались. Ослепительно белые, похожие на тюрбаны шапки никогда не тающих снегов, словно оживали и, зажигаясь, отражали всю эту живительную, полученную от щедрого небесного светила силу, просыпающемуся древнему городу.

Сочетание солнечных лучей с этим неповторимым творением природы — покрытыми вечными снегами скалами и каменными выступами, создавало иллюзию какого-то многоцветного контрастного волшебства.

Но Павел спешил. Он не мог до конца любоваться красотой, которая вот-вот должна померкнуть, а горы вновь превратятся в мрачных, давящих холодом монстров. Он спешил на доклад к резиденту с важной информацией, которую получил вчера вечером…

…Ежедневно, рано утром и поздно вечером, он проходил мимо одного и того же осветительного столба на автостоянке рядом с домом. Там Павел, проверял возможное появление специальной метки, которую мог оставить агент-связник, находящийся уже длительное время в Пакистане.

Вот и вчера, в предпраздничный день 30 апреля 1985 года, он шел по автостоянке к свой «пятерке» и, как всегда, посмотрел на этот столб, и не поверил своим глазам. На уровне одного метра от его основания, мелом была нанесена арабская цифра «три». С трудом сдерживая волнение, прошел мимо, поприветствовал кивком головы возящегося у своей «тойеты» соседа по подъезду Равиля — подполковника ВВС ДРА, и подошел к своей машине.

Ошибки быть не могло. Там стояла метка, которую мог нанести только агент-связник «Сафар». Он уже длительное время находится в Пакистане, и работает там, в фирме, поставляющей мясные продукты воинским частям, дислоцированных в северо-западном округе Пакистана. Совладельцем этой фирмы, был тоже агент Павла, «Джек».

Павел связался по рации со своим начальником Горчаковым, и сообщил, что вечером, в 18.00, ждет в гости.

Эта, заранее обусловленная фраза означала, что по истечении двух часов после указанного им времени, у него состоится встреча с агентом, для которой нужно прикрытие.

В 20.00, когда уже практически стемнело, Павел свернул в узкую улочку в районе центрального военного госпиталя ДРА. Сбавив скорость, он скорее почувствовал, чем услышал, как неслышно открылась и закрылась задняя дверца. В зеркало заднего вида увидел, как темная фигура скользнула по сидению, и замерла.

Не повышая скорости, Павел проехал до конца улочки, и выехал на автостраду, ведущую в аэропорт.

Встреча с агентом прошла нормально. «Хвоста», прикрывающие Павла сотрудники спецгруппы, не обнаружили. Свидетельством тому было молчание постоянно включенной на прием японской «уоки-токи», которая лежала рядом, на правом сидении.

Только высадил из своей «пятерки» агента, следующая за ним машина, мигнув два раза фарами, исчезла.

Раньше такое прикрытие применяли довольно редко. Но не так давно, из подразделения внешней контрразведки Представительства КГБ в Афганистане, поступили данные, что ХАД (служба государственной безопасности ДРА), проводит активную работу по выявлению из числа местных граждан лиц, сотрудничающих со спецслужбами СССР.

Действительно все прошло нормально, если бы не одно «но», воспоминание о котором, заставило Павла вновь содрогнуться…

Вернуться домой до наступления комендантского часа, который наступает в 22.00, он не успел. В принципе Павел и не думал об этом. Все мысли его были о полученной только что информации.

Он медленно вел «пятерку» по пустынной темной улице, окружающую тишину которой нарушали лишь ухавшие где-то за городом тяжелые гаубицы, а темное, высвеченное огромными яркими звездами небо, то тут — то там, прочерчивали огромные трассеры реактивной артиллерии.

Слева показалось американское посольство, особняк которого тускло, светился в глубине небольшого парка, отгороженного от проезжей части улицы довольно высоким решетчатым металлическим забором.

До дома, в котором проживал Павел, оставалось около полутора километров широкого и совершенно пустынного проспекта… Мысли все были в информации, содержание которой потрясло его. О подобном он читал разве только в книгах о Великой Отечественной войне…. Он думал о героизме этих ребят, их героической смерти…

И вдруг… Одновременно с яркой, ударившей по глазам вспышкой и клацаньем затвора автомата, тишину прорезает истошный пронзительный вопль: «Дрр — ыы — шш!!! (Стой!)».

Не успев ничего понять, Павел зажмуривает глаза, автоматически ударяет по тормозам, выключает скорость и тушит фары. Сомнений не было — он попал под комендантский патруль, о сосуществовании которого, к сожалению, забыл.

К машине медленно приближались две человеческие фигуры. Когда они подошли, Павел рассмотрел на них форму военнослужащих Царандоя. (Внутренние войска ДРА). Первый, наставив автомат на Павла, остановился несколько в стороне. Второй, отведя слепящий луч фонаря в сторону, жестом приказал Павлу выйти из автомобиля.