Тени прошлого

Валдис от неожиданности замер.

— Дело в том, — продолжил пан Казимир, Интерпол решил создать специальное подразделение по борьбе с наркобизнесом. А если быть точнее, для уничтожения баз, складов, лабораторий и, конечно же, руководителей. Государства, являющиеся членами Интерпола, выделили в это подразделение своих лучших людей, уже имеющих специальную подготовку. Все подробности вы узнаете, когда прибудете на место. И еще. Попрошу вас отдать мне паспорт на имя Антанаса Петраускаса. Отныне вы Энтони Петерс, гражданин США, — английским, как мне известно, вы владеете почти в совершенстве. Вот ваш новый паспорт. В нем вы найдете билет на самолет до Нью-Йорка. Ваш багаж, я имею в виду, чемодан со всем необходимым, вам вручит ваш сосед, пан Станислав. Пан полковник навестит вас завтра. А теперь прощайте, — пан Казимир поднялся и протянул Витасу для рукопожатия руку.

Лустенко появился на другой день около полудня. Тепло поздоровались. Уже освоившийся Витас, приготовил кофе, и легкий завтрак.

Поздравляя Витаса с присвоением очередного воинского звания, Лустенко вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку и, со словами: «по традиции нужно обмыть», поставил на стол.

— Рюмки-то у тебя есть, — спросил он.

Витас нашел еще две фаянсовые чашечки. Две другие стояли с дымящимся кофе.

Лустенко символически разлил коньяк по чашечкам.

— За твои звезды, — подняв свою чашечку, он посмотрел он в глаза Витасу, и тихо, с улыбкой, добавил, — дай Бог, чтоб были не последними.

— Служу Отечеству, — ответно улыбнулся тот, чокаясь с Лустенко.

Молча, приступили к скромной закуске.

— Виктор Иванович, — первым нарушил молчание Витас. — С того времени, как мы с Мухиным доставили в Польшу груз, я, поверьте, ничего не понимаю…. Бегство, записки, тайники…. Правда, вчера мне кое-что прояснил пан Казимир.

— Да, да, Витас, — Лустенко достал платок и вытер вспотевший лоб. — Ты извини, так получилось. Я попробую все тебе объяснить.

— Все дело в том, Витас, — Лустенко достал из коробка спичку, покатал ее между пальцев, сломал и бросил в пепельницу, — что мы недооценили Вяльцева, а в особенности, его «серого кардинала» Забыли, что они выходцы из той же «конторы», что и мы с тобой. Догадываясь, что их могут прослушивать, Вяльцев у себя в кабинете сканнером не пользовался. Он специально создавал условия, чтобы информация из его кабинета уходила в эфир в «чистом» виде. Иными словами, он периодически сливал нам дезинформацию. Все серьезные решения принимались в кабинете Стропилина, который на случай его прослушивания, оборудован очень профессионально. Ни один разговор в его кабинете, техническим службам не удалось зафиксировать. А поскольку у них целый штат бывших сотрудников КГБ и МВД, тут и говорить нечего.

— Что и завербовать из них никого не удавалось? — спросил Витас.

— Почему? Удавалось. Только их почти сразу «раскалывала» собственная служба безопасности…. Вот так-то, Витас.

— И что, мы клюнули на их дезинформацию?

— Частично да, — вздохнул Лустенко, прикуривая сигарету. — Стропилин, этот старый лис, наверняка предполагал, что могла произойти подмена одного Мухина другим. Было бы наивным полагать, что он не осуществил те же самые проверочные мероприятия, что и мы. Вот они и попросили своих польских партнеров помочь «расколоть» вас с Мухиным с помощью психотропных препаратов. Они были уверены, что ты «подстава». А Мухин? Если он, как они предполагали, является настоящим лаборантом Петрова, то с помощью психотропов все расскажет и об исследованиях своего покойного шефа. Они уже убедились, что записи в тетради расшифровать невозможно. А блефовал, или нет Мухин, известно только ему.

— И вы думаете, что я мог бы заговорить? — возмущенно дернулся на стуле Витас.

— Заговорил бы, Витас, еще бы как, заговорил, — грустно улыбнулся Лустенко. — Вот поэтому и было принято решение срочно вывести тебя из игры.

— Так ведь Мухин мог заговорить! — возмутился Витас.

— Мог, говоришь? — усмехнулся Лустенко. — Конечно, мог. Но с тобой его выводить, было и опасно, и нецелесообразно. Ликвидировать же его, мы посчитали не гуманным. Вот поэтому наш человек, сделал так, что Мухин стал невменяемым. А в настоящее время он находится на лечении в закрытом психоневрологическом диспансере.

— И долго он будет там?

— Трудно сказать, — пожал плечами Лустенко. — Вообще-то вы оба числитесь ушедшими в мир иной. На автопредприятии, где вы работали водителями, был даже поминальный ужин.

— А останки?..

— Кремированы. А дальше? Дальше, от нашей страны потребовался кандидат в формируемое Интерполом специальное подразделение по борьбе с наркоторговлей. Вспомнили о тебе, который, как бы жив, и как бы уже, нет. Выдали «наверх» о тебе все данные. Подошел по всем параметрам.

— Как там, мои родители и сестра? — глухо поинтересовался Витас.

— А я думал, когда же ты о них спросишь? Все живы, здоровы. Отец с матерью, продолжают учительствовать. Сестра подарила тебе племянника. Все передают тебе привет. Мы хотели организовать тебе здесь встречу, благо Литва в Евросоюзе и рядом, но извини…. Завтра у тебя самолет.

Когда уже прощались, Витас достал из кармана мобильник. Который утаил при обыске и, протягивая его Лустенко, сказал:

— Возьмите. Он, похоже, мне не скоро понадобится.

Нью-Йорк, встретил Витаса, по паспорту Энтони Петерса, уроженца штата Юта, просыпающимся солнечным утром. Туманная дымка прикрывала верхушки знаменитых небоскребов, о которых он знал только из газет, кинофильмов, да передач телевидения.

У выхода аэровокзала к нему подошел мужчина. Одетый в просторный светлый костюм, из-под которого выглядывал ворот кремовой рубашки, он выглядел несколько неряшливо. Его розовая лысина словно, покрытая лаком, блестела в лучах восходящего солнца.

— Мистер Петерс? — полувопросительно произнес он, протягивая для приветствия руку. — Я Боб Хэмфри…. Я здесь, чтобы встретить вас.

Через некоторое время они уже мчались по улицам гигантского мегаполиса, о котором Витас так много слышал. Ему так хотелось посмотреть этот город, легендарный Матхэттэн, о котором он знал лишь то, что тот стоит на острове площадью тридцать пять квадратных километров, и сочетает в себе образ всей Америки…. Только много позднее он узнает, как звучит в переводе на русский язык, это загадочное слово — Матхэттэн. А звучит оно, как, — «человек в шляпе на…».

День наступил незаметно. Огромный мегаполис остался давно позади, а они мчались по широченному скоростному шоссе. Перед указателем с надписью «Олбани», Боб сбавил скорость и свернул на проселочную дорогу. Вскоре впереди показалась развилка, на одном из указателей дорожною щита была надпись «частная дорога». Именно на дорогу, куда указывал указатель с этой надписью, и свернул Боб. Километров через пять, дорога упирается в глухие металлические ворота, по обе стороны, от которых, тянется высокий, из металлической сетки, забор. На спрятанных под высокими деревьями столбах, прикреплены камеры наблюдения.

Ворота пропустили автомобиль, и он продолжил путь вглубь ухоженного, похожего больше на парковую зону, леса. Остановился у входа приземистого двухэтажного серого здания. Их встретили двое крепких облаченных в камуфлированную форму молодых людей…

… Три месяца, в течение которых Витас не покидал территорию этого заповедника, на деле оказавшегося тренировочным лагерем, пролетели очень быстро. Группа, в которой он находился, занималась физической и военной подготовкой, основу которой составляли не только виды боевого исскуства, но и отрабатывались действия по захвату и обезвреживаю вооруженных формирований.

Группа состояла из тридцати человек. В свою очередь она делилась на пять подгрупп.

В подгруппе с ним были трое латиноамериканцев, и двое арабов.

Ровно через три месяца группа в полном составе была передислоцирована в Кемп-Пири, штат Виржиния.

Автобус, на котором их доставили в учебный лагерь, встретил сторожевой пост военной полиции. Всех тридцать человек разместили в казарме, которая представляла собою обыкновенный щитовой барак. В нем было общее спальное помещение, комната отдыха с телевизором, музыкальным центром и небольшим баром, душевая и туалетная комната.