Страница 69 из 125
Ладно, решил я. Все равно Джек уже в курсе происходящего на вилле «Герб города Сол», нам с Беллингером надо продержаться совсем немного.
Старику я сказал:
– Когда в человека стреляют, его физические недостатки становятся менее заметными.
Я имел в виду мою исчезнувшую хромоту.
Беллингер усмехнулся:
– Кто эти люди там? Твои гости?
– Почему мои? – удивился я. – Думаю, они пришли к вам. Мне они, кстати, предлагали уйти.
Теперь удивился он:
– Ты отказался?
С «вальтером» в сухой, украшенной старческими веснушками, руке он выглядел несколько необычно; в глазах мерцало любопытство.
– Да.
– Странно, – пробормотал он, но спрашивать, почему я отказался уйти, не стал. – Чего они хотят?
– Наверное, поговорить с вами.
– Разве для этого надо поднимать такой шум?
Он даже ухмыльнулся. Что–то там, похоже, сходилось в его размышлениях. Но что–то и не сходилось. По крайней мере, никаких решений он пока не принимал – одуванчик, настоящий одуванчик, полуобдутый ветром времени, но все еще крепкий.
Решение принял я.
– Вставайте, – сказал я, осматриваясь. – Наверху безопаснее. Здесь оставаться нельзя.
Я ожидал чего угодно, но старик не стал протестовать. Правда, он хотел, чтобы я втащил наверх и его любимое кресло, но и на этом не стал настаивать.
В кабинете все еще попахивало взрывчаткой.
Сдвинув три книжных шкафа, я надежно закрыл пустой проем бывшей двери. Часть книг упала на пол, но они и так там валялись, Беллингер не обратил на это никакого внимания. Вид кабинета вообще его не удивил, он ни разу не согнулся, чтобы поднять какую–нибудь бумажку, хотя бы из любопытства. Он действительно знал, что его рукопись унесли?
Я указал ему в угол.
Туда, за письменный стол, я сдвинул кресла; через окна мы могли видеть самую опасную часть сада.
– Я хочу кофе, – сварливо заметил Беллингер.
Я изумленно оглянулся:
– Кофе? Сейчас?
И покачал головой:
– Боюсь, вам придется подождать.
– Долго?
Я невольно рассмеялся:
– Говорят, у кошки девять жизней. Чтобы ее убить, надо применить все девять способов. Куда вы торопитесь?
Беллингер нахмурился:
– Как долго все это протянется?
– Ну, полчаса, – сказал я. – Никак не больше.
Я не стал ему говорить, что больше – это означает конец. Это означает – люди Берримена не могут прийти на помощь. Впрочем, такого не должно было произойти.
– Я не хочу ждать долго.
– Увы, – заметил я рассудительно. – Надо. А главное, не вставайте с кресла. Если забраться на дуб, простреливать можно весь кабинет, но угол, пожалуй, остается безопасным.
Кофе!..
Старик не уставал меня изумлять. Иногда мне казалось, я ему мешаю, я вторгся в сценарий, в котором мне места не предполагалось, и в то же время Беллингер, несомненно, держался за меня.
– Может, они ушли? – спросил он, прождав три или четыре минуты.
Я промолчал.
Отвечать ему не было смысла. К тому же, в отличие от него, я не хотел, чтобы нападавшие ушли. Напротив, я ждал от них самых активных действий, ведь одного предстояло взять живым.
19
Прошло семь минут.
Напряженная тишина установилась в саду и в доме, даже цикады смолкли. Возможно, их напугали выстрелы.
– Ну? – сердито спросил Беллингер. – Почему бы нам не спуститься вниз? По–моему, никого там нет.
Я прислушался и покачал головой:
– Не стоит торопиться.
– Здесь скверно пахнет. Мне здесь не нравится. Я не хочу дышать таким воздухом.
– Лучше дышать таким, чем вообще не дышать.
Кажется, до него что–то дошло, но молчать он и не думал:
– Айрон Пайпс, почему у тебя такое дурацкое имя?
– Не знаю… Оно вам не нравится?
– Ты не похож на человека, способного носить такое имя. Ты слишком прыток для человека, который может носить такое имя. Ты непонятен, я бы сказал, ты темен, Айрон Пайпс.
– Не все ли равно, каков я? Все, что я делаю, я делаю ради вас.
– Возможно.
Он помолчал.
Потом спросил:
– Кто эти люди?
– Вам лучше знать. – Я действительно не мог ответить на его вопрос. – Единственное, что мы знаем: доверять им нельзя. Я бы не стал им доверять. Легко угодить в пресловутый ряд.
Я спохватился. Я как бы спохватился, но старик проглотил наживку:
– Ряд? Что за ряд, Айрон Пайпс? О чем ты?
– Ну как… Вы ведь из знаменитостей, правда? Говорят, вы входите в десятку самых знаменитых людей…
– Конечно, – саркастически хмыкнул старик, – я же сам помогал распространению этого слуха.
– Вот я и подумал… Мне приходилось читать в газетах…
– Что ты там вычитал? – нетерпеливо потребовал Беллингер. – Чего ты мямлишь, говори прямо!
– Я читал там про этих всех… Ну, про Хана, это физик такой. И про Курлена, и про Сола Бертье, и еще была одна журналистка, ее тоже убили… Как знаменитость, так рядом стрельба. Вот и у вас такое.
– Интересный ряд… – Белингер задумался. Не думаю, что указанный ряд в самом деле ему польстил, но он задумался. Я его заинтересовал по–настоящему. – Для простого садовника ты недурно начитан, Айрон Пайпс.
– Я не совсем обычный садовник.
– Теперь я это вижу.
Он помолчал и уже другим голосом добавил, впадая в привычные воспоминания:
– Сола Бертье я хорошо знал. Даже слишком хорошо. Иногда пишут о нашей дружбе. Это преувеличение. Дружить с ним не смог бы и паук. Сол много пил. Настоящая скотина, говоря между нами. Его мировоззрение густо окроплено алкоголем. Не удивился бы, узнав, что с борта яхты его сбросил очередной сожитель.
– Сожитель?
– Можно найти и другие определения. Тебе не все равно? – покосился на меня Беллингер. – У Сола Бертье было много слабостей.
– Действительно. Для одного человека что–то уж много…
– Правда, у него и талантов было не меньше… Порядочная скотина! – Он будто мысленно сравнивал с кем–то Бертье. – То, что о нем пишут – выдумки. Я–то его знал. И Памелу я знал. Зря она ввязалась в то дело… Незачем ей было ввязываться, было сразу видно, ничего хорошего там не найдешь… Зря, зря, – повторил он. – Но Памела нутром чуяла необычное.
– Вы разве не из той же породы?
Он усмехнулся и поднял на меня усталые, но все еще живые глаза:
– Поэтому ты и включил меня в названный ряд?
Не отрываясь от окон, я кивнул:
– Надеюсь, мои слова вас не обидели?
– Нисколько, Айрон Пайпс. Как ни крути, люди, упомянутые тобой, если уж не достойные, то, в любом случае, интересные.
– Знаете, чем они кончили? – спросил я, не оборачиваясь к старику.
Он ответил:
– Да.
– Тогда не вставайте с кресла. Не буду повторять: одно неловкое движение, и вас пристрелят.
Беллингер промолчал.
Внимательно вглядываясь в темную листву дубов, окружающих дом я спросил:
– Чем вы так насолили нашим неожиданным гостям?
– Представления не имею. Я даже оглянулся.
Старик сидел в своей обычной позе: обхватив руками острое колено. В его взгляде читались удовлетворение и самодовольство. Но спросить что–либо еще я не успел: где–то у ворот ударила автоматная очередь.
20
— Это у ворот… – прислушался я. – А это под южной стеной…
– А это, – сказал я, – сорвали ворота… И хмыкнул:
– Вам придется здорово потратиться на ремонт. Не думаю, что кто–то возьмет на себя расходы.
И крикнул:
– Сидеть!
Пуля раскрошила стену прямо над головой приподнявшегося Беллингера. Пыль облачком, как нимб, повисла над седыми волосами.
Я не потерял ни секунды.
Это был мой первый выстрел.
Я стрелял на звук, на неясное движение в листве, но почти сразу мы услышали вскрик, а затем треск и глухой удар. Кто–то свалился с дуба на землю.
– Ублюдки, – проворчал Беллингер.
– Кого вы имеете в виду?
– Всех. И тебя тоже, Айрон Пайпс. Все ублюдки!
Снизу крикнули:
– Эл!
Я прислушался.
Беллингер мог быть доволен: он узнал мое настоящее имя. Снизу, из сада, орал разъяренный Берримен: