Вирусы не отстирываются

Карась Удалова понял и испугался. Он был мужчиной некрупным, но полным в животе и чем-то похож на Удалова.

— Нравится ли вам пребывание в нашей стране?

— Если ты, Семен, — сказал удрученно Удалов, — все еще думаешь, что я китаец, то ошибаешься, потому что я русский и живу на Пушкинской, дом шестнадцать. А если мое слово меньше значит, чем слова вашего товарища, с которым я раньше почти не встречался, то мне это обидно.

— Его к нам из области перевели. — Карась осекся, взял себя в руки, вспомнил, что не имеет права иностранному космонавту выдавать внутренние тайны, и схватился за разговорник. — Вот из йор нейм? — спросил он и на всякий случай перевел: — Как ваше имя?

— Удалов мое имя, — ответил устало Корнелий Иванович.

— Знаю, — сказал Карась с некоторым раздражением, какое испытывает руководитель, сталкиваясь с тупостью подчиненного. — Знаем. А на самом деле как?

— Допрашивать меня не здесь надо, — возразил Удалов. — Хотя оснований для этого не вижу. Ведро мое видел? С грибами? Вот я за грибами и шел. А тут корабль упал. Я в него зашел, шапочку взял, а вы приехали. Ну в чем я виноват перед народом и правительством?

— А он куда делся? — строго спросил Карась.

— Кто?

— Который сначала прилетел?

— Которые там были, на трех ножках, в лес сбежали.

— Почему же это они в лес сбежали? Тебя испугались?

— Может, и меня, но вряд ли. Так ты, Семен, лучше бы ловил настоящих пришельцев, чем известного работника городского хозяйства брать в плен и возить под охраной.

— Понимаешь, Удалов, какое дело… — ответил Карась, как бы признавая этим, что и Удалов имеет право на существование. — Ты не представляешь, какой хитрости достигают наши идеологические противники. Для них прикинуться моим знакомым соседом Удаловым ничего не стоит.

— А где же тогда Удалов?

— Чего пристал — где да где? Нет Удалова! Закопали. Может, ты сам и закапывал!

— Это сам себя, что ли?

— Давай не будем притворяться, а?

— Я тебе это припомню. Ты лейку вчера просил? Черта с два теперь получишь.

— А ты не грози. Мне твоя вдова даст.

Тут за дверью послышался страшный шум и грохот ломающейся мебели.

— Ни с места! — взвизгнул Карась, прижав тяжелым животом Удалова к письменному столу и взяв в руку массивную пепельницу.

Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Ксения Удалова с дымящейся кастрюлей в одной руке и паспортом в другой. Весть о том, что Удалова взяли, настигла ее на кухне, и, не выпуская из рук кастрюли, она схватила паспорт Корнелия, сунула туда свидетельство о браке и побежала в горисполком.

— За что взяли? — крикнула она с порога. — Ничего он не сделал, а если чего натворил, то по незнанию. Отпустите, умоляю вас и заклинаю последними словами!

Карась оробел, стал отступать, но тут в открытую дверь быстрыми шагами вошел человек в сером пиджаке и остановил Ксению такими словами:

— Гражданка Удалова, вы можете утверждать, что этот иностранный космический агент был раньше вашим мужем?

— Как так? — удивилась Ксения. — Вот его паспорт.

— Я не про паспорт. Уверены ли вы, что этот человек некоторое время проживал в вашей семье под видом вашего мужа? Это может иметь важное значение на суде.

— Ты ему, Ксюша, не отвечай, — сказал Удалов, освобождаясь от хватки Карася. — Он тебя на провокацию берет.

— Так он в паспорте прописан. С давних лет. Ребенок у нас есть, — сказала Ксения.

— А какие у него особые приметы? — поинтересовался человек в сером.

— Какие? Ну, лысый он, чавкает, когда щи ест…

— Это не приметы.

— А какие приметы?

— Родинки, шрамы и пятна на коже. Где, как, когда?

— Родинки? — удивилась Ксения. — Родинки есть…

— Ксюша! — предупредил Удалов.

— Вспомнила! Конечно, родинка есть, только место у нее не очень хорошее.

— Ксюша!

— Вы можете сказать мне это по секрету, — сказал человек в сером костюме. — На ухо. Вот сюда.

— Можно, Корнелий?

— Говори, — махнул рукой Удалов. — Все говори. Только чтобы этот кошмар скорее кончился.

Вошел милиционер с ящиком, из которого торчали разноцветные прутья и свисали волосы проводов.

— По вашему указанию, — доложил он, — сняты все секретные навигационные приборы нарушителя воздушного пространства. Приборы извлечены с помощью молотка и отвертки.

Милиционера звали Пилипенкой, он жил в Красноармейском переулке, за углом от Пушкинской, и, конечно же, знал Удалова, поэтому поздоровался и сказал, ставя ящик на стол перед Карасем:

— Как хорошо, Корнелий, что я тебя встретил!

— Чего уж тут хорошего…

— Я не шучу. Я по делу. Ты же обещал поделиться по части опыта работы в народной дружине с нашей молодежью из речного техникума. Никакой сознательности у тебя нет!

— Уж и не знаю… — вздохнул Удалов, бросив неуверенный взгляд на типа в сером пиджаке.

— Я понимаю, что ты занят, — сказал Пилипенко, неправильно истолковав уклончивый ответ соседа. — Мы все занятые.

Тут человеку в сером надоело ждать, когда друзья наговорятся, и он раздраженно заметил:

— Занятый, так проходи, не мешай работать.

— А чего это вы себе со мной позволяете? — удивился милиционер, который был человеком независимым и даже смелым. В прошлом году он один обезоружил двух преступников, приехавших в Гусляр на гастроли из Лебедяни.

— А то и позволяю. Выйди отсюда!

Милиционер возмущенно вышел. Вся спина его выражала возмущение.

Убедившись, что свидетелей не осталось, человек в сером подозвал к себе жестом Ксению и прошептал:

— Говорите мне на ухо.

— А чего говорить-то? — смутилась Ксения.

— Докладывайте шепотом о месте, форме и размере родимого пятна у вашего супруга.

Ксения густо покраснела и сказала:

— На этой…

— На какой этой?

— На букву «я»…

— Говори, Ксюша, говори! — подбодрил ее Удалов.

— Так ты сам знаешь, вот и говори!

— Стоп, стоп, стоп, стоп! — закричал человек в сером. — Без подсказок! Будете подсказывать, удалю с поля!

Карась не удержался и захихикал — ему эта ситуация показалась очень смешной.

— Задержанный! — обратился человек в сером к Удалову. — Следовать за мной.

Он широким жестом распахнул дверцу пузатого шкафа, в котором хранились вымпелы, значки, памятные медали и труды классиков марксизма.

— А ну, заходи за дверь, чтобы никто не видел!

Удалов зашел.

— А теперь раздевайся! — велел человек в сером.

Удалов решил было сопротивляться, но передумал — угаданная родинка может его спасти. Он зашел за дверь, распустил ремень и спустил брюки.

Человек в сером пиджаке взял за руку Ксению, провел ее за дверь шкафа и сказал:

— Ну, показывайте.

Карась заглянул через дверцу шкафа сверху, но Ксения замахнулась на него кастрюлей, из которой почти весь суп уже вылился, чтобы не подглядывал.

— Пусть трусы снимет, — сказала она. — Сними, Корнюша, не стесняйся. Тут все свои.

Корнелий спустил трусы, и человек в сером пиджаке нагнулся, чтобы разглядеть родинку в указанном месте. Родинки не было.

— Вчера еще была, — удивилась Ксения.

— Ясно, — сказал человек в сером пиджаке. — Одевайся. Этого мы и ожидали. Ваш брат всегда попадается на мелочах. Небось не думал твой шеф, что мы брюки с тебя снимем!

— Погоди, — сказал Удалов, все еще находясь в позе пингвина, который разглядывает своего детеныша, укрывшегося у него между лап для спасения от жгучего мороза Антарктиды. — Должна быть.

Человек в сером пиджаке пронзил Ксению взглядом и произнес с гипнотизирующей силой:

— Вы, гражданка, у своего мужа видели родинку. А у этого родинки нет. А кстати, вы у своего мужа когда-нибудь видели такую фуражку с таким гербом?

И он указал на голубую каскетку с изображением кометы, которую Корнелий забыл снять в помещении, хоть и был человеком воспитанным.

И тогда Ксения залилась горькими слезами и сказала:

— Но он такой похожий!