Страница 4 из 88
Хозяева поначалу порадовались гостям, пригласили за стол, на коем тут же появилась медовая бражка, горшки с кашей. Будто ждали. Оно понятно, принять княжича, да угостить — это ж почетно, соседям на зависть. Ну, последние не заставили себя ждать, пришли завидовать — вскоре изба уже полнилось народом. Потянулись мужики, ребятня, даже девки — поглазеть на статного молодца, воина-красавца. Стоят, галдят, глаза бесстыдные… Гориполк, пережевывая пирог, равнодушно водил взором по девицам. Что-то не жевалось — как будто во рту сухо. Но другое испугало княжича куда круче — вот девки молодые, в теле, обе глазки строят, ночь на носу, а у него даже ничего не шевелится.
— Дети малые сказывали, будто видали вы Белого Старика? — спросил один из мужчин, в затасканной грязной рубахе — видать, жена ленивица.
— Видали, — кивнул Гориполк, чувствуя, как сжимается сердце.
— И Слова он тебе говорил?
— Говорил, — подтвердил княжич.
— Предрекал?
Княжич ничего не ответил, каша застряла в горле, рука потянулась за бражкой, пара глотков — так и подавиться не долго.
— Страшные Слова говорил ведун, — не выдержал отрок, — плохие слова! Княжеского сына поносил. Смерть предрекал! Злой он…
— Да, злой… — послышалось в ответ.
В избе воцарилось молчание. Только лай собаки, доносившийся со двора. Все молча смотрели на Гориполка, с жалостью. Одна из баб всхлипнула.
— Да вы что все?! — вскипел княжич, — Ну, сказал ваш ведун какие-то слова, ну и что? В Крутене ведунов много, а волхвов — тем паче, тоже Слова говорить умеют…
— Тогда поспеши, юноша, к тем волхвам, — посоветовал немолодой, лет пятидесяти, муж, с длинными — с локоть — седыми усами, — поскольку все, кому Белый Старец Слова говорил, помирали…
— Поехали, Гориполк, поехали быстрей, — вскочил с лавки Бегуня.
— Скакуны устали, — хмуро откликнулся молодой воин.
— Коней для сына своего князя деревня даст, — молвил сурово все тот же муж, — после отрок обратно пригонит…
Гориполк тупо смотрел перед собой. До его затуманенного брагой сознания начало медленно доходить понимание всего происшедшего. Неужели, жить ему осталось лишь три дня?!
Дидомысл, когда надо, действовал быстро. Лишь взглянув на сына — сразу понял, что случилась беда. Выслушав — велел отрокам кликнуть волхвов, позвать лекаря да воеводу. Три дня… Утро на дворе, считай — второй день пошел. Бегуню князь не отпускал, велел стоять рядом да ждать — будут спрашивать княжича, как было — отрок рассказ дополнит. Первым появился, разумеется, воевода.
— Дело срочное, дядя Яснополк, потом объясню, — сразу взял быка за рога князь, — отряжай дружинников, не меньше полудюжины, пусть скачут за Гремячую речку, да привезут ко мне ведуна тамошнего, его Белым Старцем прозывают. Лучше живым, а не получится — так хоть и мертвым!
— У него слуг много, пустоглазых, мертвяков несожженых, — осмелился влезть в разговор старших Бегуня, поняв, что княжич и слова молвить не может, — без броней, да с мечами…
— Сколько? — спросил Яснополк.
— Еще пятеро в живых оставались, да двое подранков…
— Посылай дюжину дружинников, в бронях, накажи убивать нежить без предупреждения! — распорядился Дидомысл.
Воевода молча вышел из палат. Послышался топот сапог — не смотря на свои пятьдесят с хвостиком, Яснополк еще неплохо бегал. Видно, понял — что надо быстрей…
Второй очередью заявился княжий лекарь Иггельд, за ним — Младояр. Младший из сыновей князя — на воспитании у лекаря уже много лет, немало чему выучился, часто полезен поболее взрослого. Князь молча указал им место на лавке, Младояр дернулся, было, к братишке, но встретил предостерегающий жест отца. Смирненько присел на лавку, изготовился слушать.
Тут заявились и волхвы. Первым вошел Асилуш, верховный жрец Триглава, за ним в княжеские палаты прошли еще пятеро. За ними — Даросвят, странный жрец нового бога, его мало кто понимал, но — уважали. Еще трое ведунов, первым — Старец Вод, могущественнейший из жрецов Крутена, хранивший знания древнейших предков.
«Почему Старец никогда не смотрит мне в глаза?» — подумал Младояр, — «Вот и чейчас — всех глазами обвел, а меня — пропустил, взгляд — в землю! Я понимаю, не до того, Гориполка спасать надо, но все же — чем я хуже других? В реку не плевал, даже рук в свободной воде не мыл…».
Гориполк, запинаясь, пересказал всю историю еще раз. Юноше было — мало сказать — не по себе. Он чувствовал себя просто ужасно. Да еще эти глаза чуть ли не всех мудрецов княжества, участливо устремленных к нему. Несколько раз у Гориполка сводило рот, перехватывало дыхание, ему дали испить родниковой воды — легчало.
— Что ты добавишь, отрок? — спросил князь у Бегуни.
— Гориполк забыл о зайце. Он его выпустил, когда напали слуги Белого Ведуна. Золотые Рожки выбрался из сети, дал стрекоча. Ведуну не достался…
— Это неважно, — отмахнулся, было, князь.
— Как раз очень важно, — молвил Асилуш строго, — пока боги не с Белым Ведуном, мы еще можем помочь… А достанься ему тот заяц, от Крутена Небо отвернулось бы… Зато у Белого Ведуна силы прибавилось бы… Вели послать к Гремячей воинов. А я волхвов отряжу в помощь.
— Уже послал, — оборвал жреца Дидомысл, — а от твоих волхвов, да в бою — толку чуть, или, даже меньше, чем ничего…
— Княжичу Гориполку нужна защита богов, надо проводит обряды — немедленно! — заявил жрец Триглава.
— Сначала нужно кропить Святой Водой, а потом — уже все остальное, — вклинился в разговор Старец Вод.
— Княжич должен сам побороть… — заикнулся, было, Даросвят, но князь перебил его:
— А ты, Иггельд, что скажешь?
— Дай мне княжича ненадолго, надо осмотреть его тело, — лекарь тут же пояснил, — слова словами, а вдруг злыдень незаметно чего воткнул, иголку-занозку какую с ядом? Князь-травой седло натер? Или другую болезнь навел? Да и мечи у слуг могли быть потравлены…
— Тогда и отрока осмотри, — кивнул князь, враз поверивший Иггельду.
— У меня ни царапины! — отмахнулся Бегуня.
— Сначала обряды, потом — лекарь, — вмешался Асилуш.
— Да, да, сначала — водой кропить, дурную силу топить! — поддакнул Старец Вод.
— Нет уж, — покачал головой князь, пристально разглядывая длинное лицо лекаря, — ведовство ведовством, а с ядом разобраться надо побыстрей. Берись за дело, Игг, а коли ничего не найдешь — пусть жрецы поработают…
Гориполка и Бегуню увели в малую палату рядом, после того, как молодые люди разделись, их тела прямо-таки облазили. Иггельд тщательно осмотрел княжича, а Младояр, дабы не терять времени — Бегуню. Конечно, до лекаря младшему княжичу было еще как до облаков, но обнаруживать раны, или где что не так, он уже обучился. Ни лекарь, ни Младояр ничего не находили.
— И впрямь — ни царапинки, — воскликнул Млад.
— Давай поменяемся, свежий глаз завсегда лучше, — предложил Иггельд.
Теперь младший княжич ощупывал старшего братца, а лекарь — отрока. Прошло немного времени и стало ясно — ни ран, ни ожогов ядами на юных телах нет.
— А одежды проверять будем?
— Эти одежды — сожжем, — решил лекарь, — на всякий случай…
Вошел князь, взглянул на Иггельда.
— Ничего… — заключил лекарь.
— Пускай волхвы берутся за дело, — распорядился Дидомысл.
И начался круговорот жрецов, молитв, храмов да действ. Первые процедуры — с обливанием водой ключевой, потом речной, морской, дождевой да подземной, из пещер — княжич запомнил. Как и попытавшегося, было, посопротивляться отрока — князь приказал провести все обряды и над Бегуней, вдруг да и на нем какая порча засела! Потом водили меж огней, заставляли прыгать через костер, под тихое пение жрецов ставили средь углей — стоишь, поджариваешься потихоньку, что кусок мяса, в рассоле вымоченный… Огонь — тот, что с небес молнией рожден — один костер. Второй — руками, по старинке, разведенный. Третий огонь из Храма Огня вестником принесенный, горит он там с незапамятных времен. Четвертый костер запален пламенем, из недр земли в огнедышащей горе пришедшим. Пятый — Солнцем запален, с помощью стекла зажигательного. Горят костры…