Страница 8 из 11
– Панин, не забудьте зайти в штаб и поставить в командировочном удостоверении отметку об убытии, – дополняет Устюжанин.
– Но я был первым на «тридцатке», – удивленно разводит руками курсант.
– Вас предупреждали, что последний тест является решающим. По его результатам отсеивается любой кандидат, даже если на других тестах он был лучшим.
– Почему? – не сдается старлей.
– Потому что умение уживаться в коллективе – одна из важнейших составляющих нашей тяжелой службы. Вы свободны.
– Есть, – вздыхает «слабое звено» и, опустив голову, плетется к двери.
Парень буквально раздавлен итогом испытаний. Ничего не попишешь – законы в нашем отряде суровы, но справедливы и, можно сказать, написаны кровью погибших сослуживцев.
Глава четвертая
Аргентина, Байя-Бланка
Одиннадцать дней назад
Дважды просигналив, темный автомобиль остановился у чугунных ворот. Сидевшему за рулем крепышу с бычьей шеей пришлось заглушить мотор в ожидании, пока садовник проковыляет по аллее, отопрет замок и распахнет створки.
– Какого черта Рауфф его держит?! Он же еле волочит ноги! – проворчал он, включая скорость.
– Старость сентиментальна, – проскрипел с заднего сиденья пассажир – полный и абсолютно лысый мужчина преклонного возраста. – К тому же привычки имеют свойство изменять характер. У тебя, Вальтер, еще будет время это понять.
– Надеюсь, господин Руст…
Автомобиль въехал на территорию обширного участка, отгороженного от внешнего мира высоким забором. Ветхий двухэтажный особняк стоял в глубине – облупленные стены едва просматривались за густыми кронами палисандров.
Прошуршав по гравию, машина остановилась у каменных ступеней крыльца. Здоровяк Вальтер (на вид ему было лет сорок) выбрался из салона и помог выйти пассажиру – тучному старику с массивной тростью.
Оглядевшись, гости направились к парадному входу.
– Господа, – подоспел запыхавшийся садовник, – хозяин ждет вас у водоема.
Вальтер взял старика под руку и повел вдоль особняка к заднему двору…
Особняк, да и сам участок выглядели заброшенно и уныло – видимо, бывший в годах садовник мало что успевал. Чисто выметенная аллея от ворот до крыльца, парочка подстриженных газонов и засаженная цветами клумба перед домом – вот и все, что радовало глаз в усадьбе на северо-восточной окраине аргентинского городка Байя-Бланка.
Хозяин сидел на деревянной лавочке у круглого водоема. О чем-то задумавшись, он разминал в ладони вчерашний кукурузный хлеб и бросал в воду. Вода у края водоема «вскипала» от пиршества декоративной форели…
Подойдя к лавке, крепыш Вальтер тихо окликнул:
– Господин Рауфф! Бригаденфюрер!
Хозяин не шелохнулся. Тогда за дело взялся толстяк Руст: подняв трость, он постучал по деревянной спинке и громко позвал:
– Очнитесь, Кристиан!
Тот поднял голову и пару секунд смотрел на визитеров отсутствующим взглядом…
Сейчас он мало напоминал подтянутого и энергичного оберфюрера, изобретавшего по приказу Генриха Гиммлера механизмы смелых и головоломных операций. Редкие седые волосы вокруг большой проплешины, дряблая кожа, изрядно «приправленная» пигментными пятнами, трясущиеся руки… Прямой нос с едва заметной горбинкой да волевой прямоугольный подбородок – вот и все, что осталось от молодого Кристиана Рауффа.
– А, это вы, – вернулся он к действительности. – Который час?
– Одиннадцать. Мы же договаривались на одиннадцать, разве вы забыли?
– Прошу в дом, там нас никто не услышит.
Трое мужчин обошли боковой дорожкой особняк, медленно поднялись по каменным ступеням крыльца и скрылись за высокими парадными дверьми…
В отличие от запущенного «экстерьера», внутреннее убранство особняка выглядело благообразно. В отделке огромного холла и ведущей наверх широкой лестницы, в паркетном полу были использованы редкие сорта древесины, все блестело идеальной чистотой, по стенам висели дорогие картины и витиеватые серебряные канделябры. Из кухни доносились привлекательные ароматы «паррильяда» – прожаренного на решетке мяса, фасолевого салата под соусом «чимичурри» и печенья «альфахорес».
– Вы верны себе, бригаденфюрер, – заметил Вальтер. – Снаружи скромность, граничащая с нищетой, а внутри немецкий порядок и роскошь.
– Я прожил почти девяносто пять лет и давно понял простую истину: чем меньше привлекаешь внимания, тем меньше по твою душу сваливается неприятностей, – равнодушно ответил тот. – Располагайтесь…
Гости устроились в мягких креслах, хозяин подхватил бутылку красного вина и наполнил бокалы. Скоро из кухни появилась пожилая женщина в фартуке и подала к столу закуску.
– Она глухонемая, – напомнил Рауфф. – Можете начинать, Людвиг.
Руст поскреб лысину, достал из портфеля газету и, развернув листы, нашел нужный материал:
– Ознакомьтесь.
– Что тут? – взял газету хозяин и потянулся за очками.
– Статья, отмеченная карандашом.
Рауфф углубился в чтение…
Через пару минут он бросил газету на стол, поднял свой бокал и сделал маленький глоток.
– Меня мало занимает большая политика, и к тому же побаливают глаза. Расскажите о сути в двух словах.
– В двух словах это сделать затруднительно, – скривился толстяк. Несмотря на генеральское звание хозяина дома, он держался уверенно, по-видимому, занимая более высокое положение. – Хорошо, я попытаюсь. Итак, в этом году в Санкт-Морице состоялось заседание Бильдербергского клуба. Само по себе заседание интереса для нас не представляло. Заурядное еврейско-масонское сборище с извечной болтовней о сохранении элитаризма, о поиске выхода из глобального кризиса, о ценах на энергоресурсы, о проблемах с экологией…
– Так что же случилось? – нахмурился Рауфф.
– Дело в том, что параллельно с общими заседаниями клуба происходили и тайные совещания высшего руководства – так называемого «Комитета».
– Это уже интереснее.
– По данным нашей разведки, на тайных совещаниях «Комитета» решались несколько важных вопросов, – продолжил Людвиг. – Первый: срок нанесения воздушных ударов по ядерным объектам Ирана. Второй: финансирование масштабной военной операции…
Кристиан внимательно смотрел на пухлые губы собеседника – слух иногда подводил и, наблюдая за артикуляционными жестами, ему было проще понимать, о чем идет речь.
– …Да, финансирование, – повторил тот. – Этот, казалось бы, малозначимый для нас вопрос внезапно стал краеугольным и архиважным.
– А какова причина беспокойства? Что нам за дело до Ирана, его ядерных объектов и до готовящейся против него войны?
– Причина заключается в том, что для достижения своих целей масоны из «Комитета» намерены разжиться нашим золотишком.
– Нашим?! Им мало награбленного по всему миру?!
– Да-да, Кристиан, вы не ослышались. Масоны хотят отыскать и присвоить золото, хранящееся в одном из наших тайников.
– Позвольте узнать, Людвиг, каким именно золотом они заинтересовались?
– Золотом, добытым нашими людьми в Северной Африке, – отчеканил толстяк.
– Золотом Роммеля?! – рявкнул бригаденфюрер.
– Именно! Тем золотом, которое принадлежит нам и с помощью которого мы намерены начать возрождение рейха!
Посидев несколько минут неподвижно, словно что-то припоминая, Рауфф разлил по бокалам остатки вина, покачал головой и смачно выругался.
Людвиг удивленно пробормотал:
– В чем дело, Кристиан? Вы всегда поражали меня своей сдержанностью, а сейчас…
– Дело в том, что три дня назад ко мне в дом влезли грабители.
– Грабители?! – одновременно выдохнули гости.
– Здесь побывали как минимум три человека, – повторил хозяин. – Одного пристрелил мой садовник, а двое других ускользнули.
Проглотив вставший в горле ком, Людвиг Руст просипел:
– Вы уверены, что они были обычными воришками?
– До этой минуты был уверен. Личность убитого полиция установила – это местный карманник Серхио, и я наивно предполагал, что он влез в мой дом со своими подельниками. Теперь, узнав о замыслах «Комитета», я начинаю в этом сомневаться.