Сквозь годы войны и нищеты( роман-автобиография)

Где-то проблема фамилии (вернее, национальности) не игра­ла решающей роли (как это было со мной), а где-то она служила непреодолимой преградой (как это было с моим младшим сы­ном). Все зависело от взглядов и убеждений тех, кто решал воп­росы приема на работу. Самое любопытное в истории с моими сыновьями было то, что оба они по паспорту числились русски­ми, поскольку их мать, моя жена, была русской. Даже моя внуч­ка Оля испытала на себе «пагубное» влияние фамилии Мильштейн (мать ее тоже русская), но тем не менее с гордостью про­должала ее носить и после своего замужества. Спасибо Георгию Аркадьевичу Арбатову и его тогдашнему заместителю Виталию Владимировичу Журкину, которые помогли ей устроиться на ра­боту в Институт США и Канады.

Дальнейшая судьба Вадима сложилась, впрочем, вполне бла­гополучно. Он стал доктором исторических наук, проработал в Швейцарии около пяти лет и затем долгие годы трудился в од­ном из гуманитарных институтов Академии наук СССР.

Мои взаимоотношения с ГРУ в тот период носили сугубо фор­мальный характер и касались главным образом получения тех или иных информационных материалов. Поскольку моя кафедра в Академии была переименована в кафедру разведки и вооружен­ных сил иностранных государств, мы помимо изучения «против­ника» выполняли теоретические задания, касающиеся вопросов стратегической и оперативной разведки. Обучали будущих специалистов принципам и методам работы с техническими средст­вами разведки, в том числе с космическими и радиотехнически­ми. Меня как начальника кафедры время от времени приглаша­ли в Главное разведывательное управление на отдельные совеща­ния, сборы начальников разведок округов, показ новейших дос­тижений военной техники. Конечно же, я не имел никаких кон­тактов с агентурной службой.

В ГРУ в 60-е годы заместителем начальника управления слу­жил мой близкий друг генерал-полковник X. Мамсуров.

Этот необыкновенный человек, будучи в годы гражданской войны в Испании советником республиканского правительства по ведению партизанской войны, за участие в боевых действиях был награжден двумя боевыми орденами. В Испании его знали многие. Генерал общался с Эрнестом Хемингуэем, дружил с Ми­хаилом Кольцовым, Ильей Эренбургом. Там он познакомился и со своей будущей супругой. По возвращении из Испании Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров продолжал работать в Главном раз­ведывательном управлении.

Потом мы с ним встретились на войне. Он командовал кава­лерийским корпусом и в конце 1944 года стал командующим ар­мией. Получил звание Героя Советского Союза. Мы были близ­ки с ним до последнего дня его жизни, и я горжусь этой дружбой.

После войны Мамсуров окончил Академию Генерального штаба и через некоторое время его приняли на работу заместите­лем начальника ГРУ. В то время, когда министром обороны был Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, начальником Главного разведывательного управления работал генерал армии Сергей Матвеевич Штеменко.

Вот что мне в свое время поведал Мамсуров (об этом я еще ни­кому не рассказывал). Незадолго до поездки в Югославию Г. К. Жуков вызвал его к себе и поделился с ним своим решением о формировании бригад специального назначения, исходя из воз­можного характера будущих военных действий в том регионе. Эти бригады должны были быть сравнительно небольшими (до двух тысяч человек), вооруженными самым совершенным и мощным легким оружием. Предполагалось собрать в единый кулак отбор­ный, физически сильный личный состав, обученный приемам ве­дения ближнего боя, карате, десантированию с воздуха и пользо­ванию современными взрывчатыми веществами. Формирование этих бригад Георгий Константинович возложил на Мамсурова.

У Хаджи-Умар Джиоровича Мамсурова был друг, которого он знал много лет, - генерал Туманян. В то время он занимал должность заместителя начальника бронетанковой академии по по­литической части. Туманян приходился дальним родственником Анастасу Ивановичу Микояну. Будучи женатыми на сестрах, они часто встречались и относились друг к другу по-дружески.

Мамсуров рассказал о встрече с Жуковым и его указаниях Ту­маняну, тот, в свою очередь, решил доложить об услышанном А.И.Микояну. Микоян, вто время первый заместитель председа­теля Совета Министров СССР, воспринял рассказ Туманяна очень серьезно. Первый вопрос, который, он ему задал, звучал примерно так: «А могут ли эти бригады быть выброшены с возду­ха на Кремль?» Туманян ответил утвердительно.

Услышав это, Анастас Иванович поспешил на доклад к Ни­ките Сергеевичу Хрущеву. В воспаленном воображении Микоя­на, воспитанного на теориях «заговоров», по-видимому, сразу родилась мысль о намерении Жукова подготовить военный пе­реворот с помощью бригад специального назначения. Именно в таком или примерно таком ключе он, судя по всему, доложил о разговоре Хрущеву. Тот, конечно, согласился с Микояном, ис­пугался, и в результате Георгий Константинович Жуков был от­странен от должности министра обороны. А Сергей Матвеевич Штеменко, как протеже Жукова, был снят с должности началь­ника ГРУ С той поры по инициативе Первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР Н.С. Хрущева на должность начальника Главного разведывательного управле­ния, понятно по какой причине, стали назначать только ответ­ственных сотрудников КГБ. Такое решение свидетельствовало о явном непонимании задач и обязанностей военной разведки, которые не только не совпадают, но иногда и противоречат службе контрразведки. Вначале пост начальника ГРУ занял ге­нерал армии Герой Советского Союза И.Серов. Я несколько раз встречался по делам кафедры с генералом Серовым. Меня поражала узость, ограниченность его взглядов, и невольно воз­никал вопрос, как такой «маленький» (по всем меркам) человек мог дослужиться до столь ответственных постов. Кстати, высо­кое звание он заработал, осуществляя в 1944 году руководство незаконным выселением крымских татар, чеченцев, ингушей и других народов с их родных мест. В дальнейшем он оказался большим другом перешедшего на службу к англичанам полков­ника Пеньковского. Как выяснилось в ходе судебного процесса над британским шпионом, генерал армии всячески содейство­вал предателю в его поездках за границу, в доступе к секретным материалам.

Одним словом, этот крупный «охотник за шпионами» сам оказался в сетях у первого же встретившегося на его пути шпио­на. После разоблачения Пеньковского Серов был понижен в зва­нии до генерал-майора, лишен звания Героя Советского Союза, снят с должности и уволен в запас.

На смену Серову пришел другой ответственный представи­тель органов безопасности, генерал-полковник Петр Иванович Ивашутин. По-видимому, политическое руководство страны считало, что в вооруженных силах нельзя найти никого, кто бы мог возглавить военную разведку, хотя генералов в армии было несколько тысяч. Ивашутин, опытный контрразведчик, и, как некоторые утверждали, убежденный антисемит, дослужился до генерала армии и за Афганистан (наверное, за «победу в Афгани­стане»!) получил звание Героя Советского. Союза, но так никто и не мог объяснить, что же именно геройского он совершил в этой стране.

П.И. Ивашутин проработал в должности начальника ГРУ бо­лее двадцати лет. Его деятельность была отмечена не только по­бегами ряда военных разведчиков на Запад, но и разоблачением генерал-майора Полякова, который, работая в Главном раз­ведывательном управлении, одновременно, почти двадцать пять лет, усердно сотрудничал с американским ЦРУ. Интересно, что начальник управления кадров ГРУ тех лет генерал-лейтенант Изотов, то есть правая рука Ивашутина, оказался крупным взя­точником. Как выяснилось, среди многочисленных взяток, по­лученных Изотовым, был и сервиз из чистого серебра, куплен­ный на деньги ЦРУ и подаренный Поляковым Изотову за содей­ствие в присвоении звания генерал-майора.

В 1987 году Ивашутин по возрасту ушел в отставку. И вот че­рез столько лет наконец-то эту должность вновь занял предста­витель вооруженных сил, что объективно отвечало интересам во­енной разведки.

С Ивашутиным мне неоднократно приходилось встречаться по долгу службы. Встречи эти были, как правило, непродолжитель­ными, и в разговоре со мной он всегда держался подчеркнуто хо­лодно. Я знал, что Мамсуров и Большаков, которые при Ивашу­тине работали в аппарате ГРУ, несколько раз предлагали ему взять меня на работу, но он даже слушать об этом не хотел. Говорили они с ним не по моей инициативе, и я даже рад, что он к ним не прислушался. В управлении мне уже нечего было делать.