Сквозь годы войны и нищеты( роман-автобиография)

Для того, чтобы представить себе, что в это время происходи­ло в Москве и какова была первая реакция Центра на побег Гу­зенко, надо вернуться немного назад, в 1944 год.

Начальником военной разведки в то время был Иван Ильичев, позднее, после войны, долгое время работавший на различных должностях в МИДе СССР. В 1944 году мы начали готовить пер­вые предварительные оценки деятельности военной разведки по обеспечению информацией советских вооруженных сил и оказанию им непосредственной помощи для осуществления успешных действий по разгрому немецко-фашистских войск. Стратегиче­ская военная разведка в то время подчинялась лично Сталину. Оперативная военная разведка, то есть разведка фронтов и войск, находилась в подчинении начальника Генерального штаба. Все внимание стратегической военной разведки в те годы было со­средоточено на получении конкретных данных о планах, намере­ниях, численности и группировках немецко-фашистских войск, особенно на советско-германском фронте. Вторым главным на­правлением была деятельность, направленная против Японии. На это были нацелены все наши службы. Остальные направления нашей работы в тот период носили второстепенный характер. Разведка против США и Канады, в сущности, преследовала ту же цель, то есть получение в этих странах данных о военных против­никах Советского Союза - Германии и Японии.

Внешне казалось, что против Соединенных Штатов и Кана­ды прямой разведывательной деятельности не ведется, за ис­ключением технической разведки (получение данных о новых военных технологиях). Но нас беспокоили и другие вопросы: что будут делать Соединенные Штаты после успешного оконча­ния войны, какова будет их политика по отношению к Совет­скому Союзу, что произойдет с их мощными и многочисленны­ми вооруженными силами после победы над фашистской Гер­манией и ее сателлитами. Интересовали также люди, работаю­щие на нас: как они выполняют свои обязательства, каковы их взаимоотношения, готовы ли они к решению новых задач, по­нимают ли возникающую в мире принципиально новую ситуа­цию, связанную с разгромом гитлеровской Германии. На эти во­просы надо было получить ответы, чтобы строить планы на бу­дущее. Кроме того, у наших сотрудников могло накопиться много вопросов и личного, и служебного характера, на которые тоже надо было дать ответы. А существующая модель развед­службы такой возможности не представляла. И вот весной 1944 года я, как заместитель начальника Первого управления воен­но-стратегической разведки, должен был отправиться в США, Канаду и Мексику. Было заранее оговорено, что ни с кем из «не­легалов» я встречаться не должен.

Вопрос о том, в качестве кого ехать по такому сложному мар­шруту, долго не обсуждался. Самое удобное было отправиться дипломатическим курьером, к тому же я уже ездил дипкурьером в разное время, в том числе и во время советско-финской войны, знал технику этой службы, обращение с дипломатической по­чтой, правила поведения советского гражданина за рубежом. Я был назначен старшим дипкурьером, вторым дипкурьером стал Григорий Косарев, штатный сотрудник МИДа СССР. Мне была «присвоена» фамилия Мильский.

В Центре были озадачены выбором маршрута, по которому можно было бы добраться до Америки. Задача, прямо скажем, не из легких, ибо в то время практически во всех уголках земного шара шла война. После долгого обсуждения был выбран фанта­стический, на первый взгляд, маршрут: Москва - Баку - Теге­ран - Хаббания - Лидда - Каир - Алжир - Касабланка - Азор­ские острова - Прескайл (США) - Нью-Йорк - Вашингтон - Мексико-Сити - Сан-Франциско - Лос-Анджелес - Оттава - Нью-Йорк - Ном (Аляска) - Уэлькаль (Чукотка) - Якутск - Красноярск - Казань - Москва.

Чтобы не показаться читателю голословным фантазером, при­веду выдержку из доклада Комитета по антиамериканской дея­тельности палаты представителей Конгресса США от 30 декабря 1951 года: «Комитет установил, что ответственные представители разведки и НКВД часто посещали США под видом дипломатиче­ских курьеров. Так было в случае с Михаилом Мильским и Григо­рием Косаревым. По словам Игоря Гузенко, настоящая фамилия Мильского - Мильштейн. Это заместитель начальника военной разведки, Косарев - инспектор НКВД. Весной 1944 года Миль­ский и Косарев, путешествуя в качестве дипломатических курье­ров, проводили совместную инспекцию советских разведыватель­ных учреждений в Соединенных Штатах, Мексике и Канаде».

В документе все изложено правильно, за исключением того, что Косарев был просто дипкурьером МИДа СССР, а отнюдь не инспектором НКВД, а я был заместителем начальника не всей военной разведки, а только Первого агентурного управления.

Короче говоря, в конце марта 1944 года, забрав огромный ди­пломатический багаж из здания Министерства иностранных дел, размещавшегося тогда на Кузнецком мосту, там, где сегодня находится памятник Воровскому, мы в сопровождении сотруд­ников МИДа и охраны направились в аэропорт.

Путь оказался нелегким, но, наконец, 3 апреля мы прилетели в США. Нас встретили и доставили в Генконсульство СССР в Нью-Йорке, которое все еще размещалось по знакомому мне ад­ресу, рядом с Центральным парком.

Несмотря на огромную усталость, я с каким-то особым чувст­вом входил в этот дом после шестилетнего отсутствия. Здесь про­шли, напряженные и неповторимые, четыре года моей жизни, моей юности. Здесь я впервые окунулся в разведывательную службу с ее необъяснимыми, зачастую надуманными секретами и неразгаданными «ребусами». Мне, воспитанному на опреде­ленных коммунистических догмах, даже самому себе было трудно и боязно признаться, что США - прекрасная страна, а аме­риканцы — в большинстве хорошие простые люди, работяги.

В 30-е годы именно в этом посольстве я познакомился, а позднее мы стали друзьями, с замечательными людьми, героя­ми-летчиками В.П.Чкаловым и М.М.Громовым, членами их экипажей, совершивших беспрецедентный перелет через Север­ный полюс. Там же я подружился с писателями Ильей Ильфом и Евгением Петровым, художником А.А.Дейнекой. Я и по сей день счастлив, что по их просьбе какое-то время помогал им как пере­водчик.

Генконсулом СССР в США в то время был Киселев, впослед­ствии посол Советского Союза в Канаде.

О нью-йоркском периоде этого путешествия я писать много не буду. Ничего запоминающегося не происходило, да и пробы­ли мы в Нью-Йорке всего несколько дней. Старшим представи­телем ГРУ в этом городе был полковник Михайлов, инженер по образованию. Другой ответственный работник аппарата ГРУ занимал должность вице-консула. Он слабо знал английский язык, но был честным, исполнительным, по-своему добрым че­ловеком, который очень старался, чтобы мое пребывание в Нью-Йорке не ограничивалось одними лишь делами и оставалось вре­мя для отдыха и развлечений.

Я с удовольствием ходил по улицам ставшего мне родным го­рода. Многое здесь, конечно, изменилось, в какой-то степени чувствовалась война. Вместе с тем город жил полнокровной жиз­нью, и человеку, прибывшему из Москвы, все здесь казалось странным. Главное - не было затемнений на окнах, люди не зна­ли воздушных тревог, бомбардировок... Бродвей - главная маги­страль Нью-Йорка - светился, играл и гулял. Жители города не были ограничены в прогулках, не питались по карточкам, не мерзли в неотапливаемых жилищах, даже не представляли себе, что значит жить в коммунальных квартирах.

Надо иметь в виду, что ни в одном из пунктов маршрута я дол­го задерживаться не мог, так как надо было везти дипломатиче­скую почту дальше и, соответственно, забирать корреспонден­цию для доставки в Москву. На все про все (доставка почты, ее разборка, подготовка новой порции корреспонденции, ее упа­ковка) отводилось примерно от 7 до 15 дней в каждом из пунктов нашей поездки. Несколько больше времени я провел в Мексике, где советским послом в то время был Константин Уманский, мой хороший друг. Искренне обрадовавшись моему приезду, он ни­как не хотел меня отпускать.

Судьба Уманского сложилась трагично. Перед его отъездом в Мексику сын Шахурина, тогдашнего наркома авиационной про­мышленности, будучи влюбленным в дочь Уманского, потребо­вал, чтобы она не уезжала вместе с родителями. Девушка не сог­ласилась. Тогда парень, вызвав ее на свидание на Москворецком мосту, вблизи Дома на Набережной, где они жили, завязал ссору и выстрелил в девушку. Увидев, что его возлюбленная мертва, он попытался покончить с собой.