Оранжевый Треугольник

Не удивляясь, он записал выводы — обследование местности подтвердило заявление Кристины. Рекомендовалось принять меры по охране ее и ее подруги, а также взять под наблюдение дом в ночное время. Охрану взял на себя сам Гаденбарай, а место постового занял вытребованный по такому случаю из ближайшего участка патрульный.

Когда солнце стало клониться к горизонту, Бакстер проверил оружие, немного подумав, взял из стола коробку с патронами. Он не любил "штатных" "Магнумов-38", которые были на вооружении в полиции, и пользовался тяжелым "люгером". Пуля сорок пятого калибра одинаково могла остановить человека и разнести капот автомобиля. Как всегда уравновешенный и неприступный, он зашагал к дому Кристины.

Черный луч

Чердак, где Рис пережидал день, находился напротив дома, где жил Сим. Выглянув наружу, можно было увидеть окно его квартиры, дверь подъезда и дерево у дома. То самое дерево, которое встречало его по утрам, швыряясь листьями.

Рис не смотрел в маленькое окошко. Он сидел в углу на ящике из-под консервов и пытался хладнокровно анализировать свои поступки.

"Это не просто убийство изощренным способом. Цель всего — страх, а для этого нужна пытка, скорее психическая, чем болевая, но от этого не менее жестокая". Он вспомнил, что сделал с Биллом страх. Под конец это существо даже нельзя было назвать человеком. "Для такого воздействия нужно знание человеческого естества. Вот тут монстр и пользовался мной. А значит, не только тело предоставляет мне свои ресурсы и информацию, но и берет взамен мои мысли и идеи. Мысль о звонке Кристины принадлежала мне. Значит, монстр знает все, что знаю я?" Но тело допустило промах. В самом начале, когда Билл только зашел в подвал, нужно было уничтожить девушку на глазах Билла. Это бы дало третью, вернее, первую волну страха. Он об этом знал, но монстр не получил этой информации. Почему?

В памяти Риса всплыл темный подвал, он стоит в стороне, дожидаясь мужчину. Когда мужчина входит, Рис пугается. Это было хорошо. Первая струйка наркотика для Треугольника. Но вот потом Рис что-то сделал, что прервало связь с телом, и оно вынуждено было действовать само.

— Я же старался его остановить! — вслух произнес Рис.

"Ну конечно! В этот момент тело отключило меня так же, как при прыжках с крыши, а следовательно, не могло и мной воспользоваться. Тело живет своей жизнью и доминирует в их симбиозе". Только теперь он понял, зачем нужно было его "натаскивать" на управление телом, подготавливать психику. Если в решительный момент он начнет сопротивляться, тело его отключит, связь прервется, и Треугольник не получит свой допинг. "Примитивная фигура" действительно была примитивной и не усваивала "сырую" информацию. Вначале нужно было пропустить страх через психику человека".

— Внешнее переваривание. Как у некоторых насекомых, — пробормотал Рис.

Так вот в чем заключался секрет и слабое место его Бога? Рис должен был выполнять функции желудка.

Он начал вспоминать ощущения при отправке страха и через некоторое время уже знал, как можно связаться с Богом.

"Страх — это его пища. А что происходит с организмом при попытке переварить плохую пищу? Правильно — понос".

Монстр стал издавать резкие звуки, напоминающие смех. Возможность сделать пусть мелкую, но пакость Треугольнику захватила все внимание Риса.

"Итак, страх — это пища. Как страх может быть некачественным? А не попробовать ли передать смех?"

Мысль про "кишечный насморк" у Треугольника действительно его рассмешила, но передатчик молчал.

"Понятно, — подумал Рис. — Это не пища. Это Они не едят! А как ты отнесешься к каннибализму?"

И он попробовал испугаться за Треугольник. Не получалось. Бог был неживым, инородным. Его было не жалко. Тогда Рис стал восторгаться совершенством Бога. Лаконичностью линий, его функциональностью, уникальностью его мира. Через час восторгов, когда в душе зародилась нежность к оранжевому чуду, Рис стал думать, как плохо ему будет без еды.

"Он ведь будет мучаться", — жалость заглянула в сознание.

"А ведь может и умереть…" — легкий страх на долю секунды промелькнул в мыслях.

Есть!

Почти невидимая порция страха была отправлена Треугольнику. Рис расслабился, улыбнулся и уже хотел вернуться к своим нерадостным мыслям, когда началось…

Посреди чердака стала сгущаться тьма, пока не образовала конус. Будто бы под потолком висел некий фонарь, излучающий темноту. Потом тьма стала уплотняться. Достигнув твердости камня, черный луч стал рассеиваться. Это уже напоминало резину, потом кисель, воду, пену. И наконец, черный свет снова стал просто черным светом, но процесс не остановился. Конус продолжал таять, поглощая молекулы воздуха. Еще через некоторое время это уже был вакуум.

Вакуум — это отсутствие материи. Ноль. Но процесс пошел дальше в сторону отрицательных величин, и пространство свернулось, образовав на месте конуса дыру в никуда.

"Вот это и есть легендарная "черная дыра" в малом объеме", — отрешенно констатировал Рис.

Посредине чердака уже находился кусок другого мира. Монстр дернулся, и по его телу пробежала судорога то ли наслаждения, то ли боли. Синело небо, зеленела плоская равнина, а в изображение вплывал Оранжевый Треугольник.

Рис подскочил, не зная, что делать. Опрокинутый ящик, на котором он сидел, стал падать в сторону. Но в тот же миг и зверь и человек были подавлены, а в сознание ворвалось:

— МРАЗЬ!!!

Понятие не совсем соответствовало слову. Это было пренебрежительное обращение и вместе с тем — констатация. Низшее существо, недостойное уважения, презираемое, противное и противоестественное. Эта мысль сопровождалась такой волной брезгливости, что у Риса подкосились бы ноги, но тело продолжало стоять, удерживаемое чужой волей. Он понимал, что допустил ошибку, но ошибку небольшую. Просто побеспокоил Бога, как ветерок теребит волосы девочки в парке.

— ТЫ ВЫПОЛНЯЕШЬ МОЮ ВОЛЮ! ТЫ НАСТОЛЬКО ЖАЛКОЕ СУЩЕСТВО, ЧТО ДАЖЕ НЕ В СИЛАХ ПОНЯТЬ — У ТЕБЯ ОСТАЛОСЬ СЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ЖИЗНИ!

Знакомый оранжевый лучик протянулся в сторону Риса и завис в десятке дюймов перед лицом. Конец луча изогнулся, свернувшись двухдюймовым треугольником, направленным плоскостью к груди монстра.

"Как из проволоки…" — пробежала мысль.

Сходство с металлом стало еще больше, когда конструкция начала нагреваться. Оранжевый цвет стал серым, потом малиновым, и вот уже раскаленный добела прут уперся в грудь Сима.

Раздалось шипение, и запахло паленым пластиком. Острая боль пронзила Риса. Он не мог ни закричать, ни пошевелиться. Он просто медленно умирал и никак не мог умереть в этой запредельной муке. Время остановилось. Годы и годы не прекращалась эта боль, дикая, заполонившая все сознание, пожирающая тело изнутри…

Сознание вернулось сразу. Чердак был пуст, а за спиной упал опрокинутый при вставании ящик.

"Я что — опять сплю?" — подумал Рис.

Но это был не сон. Кожу пекло, а на полу, там, куда падал черный луч, полностью отсутствовал мусор. Рис опустил голову и посмотрел на свою грудь. В центре красовалась отметина со странно оплавленными краями. Он притронулся рукой к рубцу. Это было больно. Конечно, эта боль была не чета той! Оплавленный шрам болел так, как болит обычный ожог. Терпимо.

Монстр лег на пол и стал ждать ночи.

"Пошутил на свою голову. Очень эффектно пошутил, идиот. Нашел с чем шутить, да и время выбрал самое подходящее. А все-таки удалось напакостить! Значит, хоть в мелочи, но…" Рис осекся, поймав себя на том, что, ругаясь, просто тянет время. Нужно было решать, что делать дальше, и он взял себя в руки.

О чем он думал до того, как появился Оранжевый Треугольник? Кстати, а почему именно оранжевый? Красный и желтый в смеси? Зеленого не хватает… получился бы… — светофор, а так получается какой-то ублюдок. "ХВАТИТ ТРЕПАТЬСЯ — ДУМАЙ!"