Страница 20 из 55
Из этих-то бурь и приносилась большая часть Знания Космоса. Ученые слыхали о нем краем уха, но никогда не интересовались «машинным бредом». Им хватало проблем, поступивших из вполне уважаемых, надежных источников. А Знание к тому же входило в тот пласт данных, который циркулировал только среди Десантников. Ни один киборг никогда не выдаст кабинщику всей полученной в полете информации. Те не имеют права знать Бездну.
О Планете Врат твердили давно — много, много сотен лет подряд. Этот мир непонятно почему, но неукоснительно считался более опасным, чем все нейтронные звезды, черные дыры, космические струны, сгустки протоматерии и т. д.[46] Что в рассказах о Планете было истиной, что — ее трактовками? И что — чистым вымыслом?
Ее освещало голубое солнце, не менявшее своего спектрального класса уже пару миллиардов лет.[47] На ее месте в пространстве совместилось несколько миров. И когда ты находился в одном из них, все остальные были для тебя лишь крохотными, сантиметровыми лоскутками на поверхности огромного шара. Но стоило ступить на такое «пятнышко» — и оно моментально становилось планетой, а предыдущий мир распадался для тебя на крохотные, не связанные друг с другом клочки, разбросанные вперемешку с обрывками других миров по этой, «новой» планете. (В некоторых вариантах считалось, что такие переходы были кем-то неплохо заблокированы; в других — набор смежных пространств варьировался и был разным для каждой планеты, входящей в этот симбиоз; изредка утверждали, что в него включены все миры Вселенной, но на большинстве из них трудно найти проходы на другие.) В языке Координатории это явление имело специальный термин, но твердо считалось химерической выдумкой древних физиков. Но…
Было еще одно Нечто — связанное со свойствами Планеты. Для него вообще не существовало словесного понятия. Десантники считали, что Разум, способный рассуждать о Нем без проблем, может без проблем изменить все физические константы Метагалактики…
Если предельно упростить Его описание, то в этой звездной системе «ткань» причинности была слабее, чем в других местах. Поэтому из нее было легко влиять на… дальше шли варианты: звездный рукав, Галактику, Метагалактику. Через эту «ткань» часто действовали рерры. Они невероятно сильны и опасны, хотя кем или чем они являются, совсем неизвестно. Им противостояли рэерры, которые почему-то не хотели ни на что влиять (варианты: временно не могли; действовали все время, но совершенно непостижимым для нормального разума образом). Более полную информацию получить было невозможно — Знания Космоса в человеческом мозгу подобны обрывкам невесть каких программ, вдобавок вставленных в слишком маломощный компьютер. А самое скверное — мозг того, кто получил подобную информацию, все время норовит закодировать ее в словах. И если термины «рерры», «рэерры» подобрались по смутным звуковым ассоциациям, став абсолютно непонятными сочетаниями букв, то часто бывало еще хуже. Достаточно проблеска сходства между телепатически внедренным образом и чем-то уже известным — а в сознании всплывает абсолютно ясный, понятный термин. (То есть человек, из всех животных знающий лишь кошку, получив телепатический образ динозавра, немедленно ухватится за четыре лапы, хвост и т. д. — и будет уверенно именовать и представлять его кошкой.) И это забивание информационных каналов старыми ассоциациями вносило вообще уж непреодолимую путаницу в области и без того предельно темные. Например, по одной интерпретации Знания, Планета была выжженным полем вечной драки; по другой — на ней жили дикари, не имеющие выхода в Бездну и не подозревающие о топологических свойствах своего обиталища. Точно так же никто не знал ясно, были ли эти существующие-отсутствующие аборигены участниками «разборок» между реррами и рэеррами. И действительно ли эволюция этого мира спала: миллионы лет не проходили по нему свинцовым катком, а пролетали призрачной кисеей, ничего не менявшей в жизни дикарей? Или наоборот расы все время сменяли друг друга, уходили с планеты?
Да, здесь — одна из самых темных областей Бездны. («Известной Координатории части Бездны», — тут же поправила себя Озр.) Но это не объясняет всеобщего, иррационального страха перед Планетой. Черные дыры имеют не менее зловещий набор свойств — но к ним Десантники были равнодушны.
Интересное место. Даже не понять, до какой степени зловещее — может, кстати, зловещее лишь чуть-чуть?
Они шли по пологому откосу. Шаги, как и раньше, поднимали облачка перегретой, сухой пыли, непонятно почему налипавшей на скафандры. Их алая краска уже побурела, а зеркальный металл был немного обсосан солнцем. Впереди, извиваясь среди бесцветных каменных губок, виднелась очень узкая, короткая полоска. Она была тусклой и зелено-серой. То, что над ней стоит что-то вроде дымки, разглядела только Командор.
Стрелка уперлась в нее — и пропала. Озр неприятно удивилась: все ощущения говорили ей о том, что указатель по-прежнему существует. Но… не в совмещенном ли мире?
Инстинкты утверждали, что опасности впереди нет. Неизвестно, относятся ли их сигналы только к этому пространству — или к другому тоже?
Однако не стоит без толку шляться по абсолютно пустой пустыне с каким-то кошмаром на горизонте.
Земляне восприняли пропажу стрелки как нечто должное — лишь быстрее заковыляли вперед. Последние шаги дались им тяжело — почва под ногами начала почти катастрофически проваливаться. И эта пылевая трясина поднималась вверх исполинскими хлопьями-снежинками, способными прожечь и кожу, и мясо. Видимость из-за них была не лучше, чем во время хорошего снегопада.
Артур на миг остановился перед полоской: «Похоже на древнюю интегральную схему. Ладно, может, нас сюда и приглашали».
Шаг. Нога еще над серо-зеленым, а в голове и позвоночнике — резкая, невыносимая боль — словно там взорвалось по бомбе, разнесшей все ткани в порошок. И сразу же — конец. Сердце, приостановившееся от шока, снова заработало. Ослепленный, разозленный, капитан качнулся вперед и, нелепо махнув руками, покатился по земле — как сшибленный робот. За ним кувыркался пилот. Даже Озр получила равную с ними порцию боли в голове — мертвая защита, окружающая живой мозг, на этот раз оказалась полностью бессильной. Но Командор, разумеется, на ногах устояла — хотя и еле-еле, ведь ее, вместе со всей компанией, инерция отбросила от границы соприкосновения пространств на несколько километров.
Только скафандры спасли землян от переломанных костей.
Но Артур ничего этого не знал. Он просто лежал в самом паршивом состоянии духа. И собирался вставать. В черном, почти непроглядном мире перед самым гермошлемом что-то качалось. По рации донесся голос Игоря:
— А, черт! Здесь что-то жесткое!
Пилот врезался в какой-то высокий и круглый предмет и сейчас ощупывал его. Из-за перчаток казалось, что это идеально гладкая колонна.
— Кэп, я рядом с чем-то искусственным! Истомин неловко встал, опираясь на руку подошедшей Озр, — точнее, киборг почти подняла его. Попытался потереть колено, но скафандр мешал слишком сильно. «Сколько раз ругал других, что плохо раздувают буфера!».[48]
Вокруг — глухая, внезапно обвалившаяся ночь. Вместо предметов — черные тени на чуть более светлом фоне. Не разглядишь даже свою руку. Небо беззвездное, до ужаса глухое. На нем — что-то вроде размытой, тусклой пародии на Луну. Справа и сзади — какая-то иззубренная стена. Спереди и справа глаз тонет в нефтяной тьме. Впрочем, где-то там, в ней, вроде бы есть маленькие, относительно светлые точки…
— А если убрать светофильтры?
Озр потихоньку отключила их еще в тамбуре «Дальнего» — поэтому новый мир с самого начала выглядел для нее по-другому.
Артур был очень недоволен, что это сказал не он. Но все же покорно и незамедлительно поманипулировал с нагрудным пультом. По идее, жидкие кристаллы сами «сообразовывались» со светом, но иногда…
46
Космические струны — малопонятные образования длиной в несколько световых лет, толщиной и шириной — в один атом; протоматерия — образовавшаяся сразу после Большого Взрыва, создавшего Метагалактику, и с тех пор не изменившаяся.
47
Этот срок абсолютно невозможен по всем астрофизическим законам.
48
Пневматический защитный слой внутри скафандра.