Страница 11 из 11
Мариша имела в виду, что она уже и забыла, когда она так сильно напивалась, чтобы по утрам мучаться похмельем. Но Тата поняла ее по-своему и обиделась.
– Вот ты какая! – воскликнула она. – Я с тобой своим секретом поделилась, а ты не хочешь!
Разговор пошел куда-то не туда. И Мариша поспешила вернуть его в прежнее русло:
– Из какого города приехала к нам Мила?
– Не знаю. Я ее паспорт не проверяла. Но, думаю, откуда-то с севера.
– Почему с севера?
– Ну, если не с севера, то, во всяком случае, не из тропиков.
– Почему?
– Привычная она к холодам была. Вот мне холодно, когда на улице всего ноль градусов. Для меня это – уже трескучий мороз. А Милка только посмеивалась надо мной. Для нее и в минус двадцать из дома выйти – плевое дело было.
– Выходит, Милка тут долго прожила?
– Дольше меня, – кивнула Тата. – Я только весной в бега подалась. А она тут уже третий год кантовалась.
– И все с Фредом?
– Вроде бы.
– Значит, он знает, из какого города прибыла сюда Милка?
– Менты знают, – немного подумав, сказала Тата. – Милкин паспорт у них. А там и прописка, и все дела. Ну, сама понимаешь. А снова к Фреду я тебе лезть, опять же, не советую. Он такой урод, что я этого счастья никому не пожелаю. Сказать он тебе ничего не скажет. А меня ты своими вопросами ему обязательно сдашь!
И она снова зевнула. Марише было до слез жалко девушку, но уйти и оставить ее в покое она не могла, пока не разживется хоть какими-нибудь подробностями из жизни Милки.
– Ты говорила, что у Милки в прошлом был любимый человек?
– А у кого его не было? – пробормотала пьяненькая Тата. – У всех была великая любовь. Любовь-морковь и все дела! Только Милка очень уж своей любовью хвалилась. Дескать, она и на золоте-то спала, и с золота ела! И колец у нее бриллиантовых было на каждую руку по десять штук. И на Карибах она отдыхала. И вообще, чего только у нее не было!
– И где же это все?
– Вот и мы у нее тоже спрашивали. А она только отмахивалась и говорила, что все это еще вернется. Что она по глупости это все потеряла, но придет время, и она себе все вернет.
– Вернет? Как вернет?
– Этого она не говорила. Твердила про свою счастливую звезду, которая снова сделает ее знаменитой, богатой и шикарной. Так что перед ней все снова станут пресмыкаться и завидовать ей.
Да уж! Далеко завела Милку ее счастливая звезда! Лежит сейчас в морге, холодная и безмолвная. И есть чему тут завидовать?
Но вслух Мариша лишь спросила:
– А что за мужчина был у Милки?
– Мужчина?
– Ну, в ее прошлом. Кто ее там золотом да бриллиантами осыпал?
– А-а-а… Какой-то крутой перец. Авторитет бандитский, так я думаю.
– Думаешь или знаешь?
– По Милкиным словам, именно так и выходило, – пожала плечами Тата. – Перед Фредом, конечно, Милка нос не задирала. Знала, что он сейчас над ней хозяин. А перед нами случалось ей хвастаться. Особенно если выпивала лишку, тут из нее и начинало лезть. Но ничего конкретного она ни разу не сказала. Ни имен, ни фамилий – ничего. Да и не знаю, стоило ли вообще ей верить?
– Почему нет?
– Да любимые эти у нее путались. Один раз она своего любезного Славой называла, слезы по нему лила, что убили его, не уберегла, мол, она своего соколика, по ее вине он в могилке лежит. Молодой совсем, а пожить не успел. А в другой раз она из-за Павла какого-то плакала, которого прошляпила. А потом и вовсе без имени мужика, но снова все твердила, что убили его. Но этого она старым чертом называла. И ревела тоже, сдается мне, от облегчения, что его на свете больше нету.
– Так кто же из них?
– Вот я и подумала, что никто!
– Никто?
– Мы с девочками между собой решили, что врет Милка все. Выдумывает! Не ходила она ни в золоте, не в бриллиантах. И богатого покровителя у нее отродясь не было. Иначе не стояла бы она вместе с нами у дороги. И собою бы не торговала!
Язык у Таты уже так основательно заплетался, что Мариша поняла: пора уходить. И хотя никакой ценной информации она вроде бы не получила, но двух тысяч, которые она оставила Тате, ей почему-то жалко не было. Так славно захрапела Тата, не успела Мариша еще подняться из-за стола! Сразу было видно, что для Таты такой сон – самый лучший подарок, который она могла получить в своей непутевой жизни.
Выйдя от Таты, сыщица остановилась в задумчивости. Куда бы теперь направиться? Пока то да се, уже стемнело. Ехать к Нелли, чтобы поговорить с ней о ее личной жизни, Марише не хотелось. Прежде, чем предъявлять Нелли какие-то претензии – что она не была с Маришей до конца откровенна, – следовало все хорошенько обмозговать. И, конечно, лучше всего это было бы сделать в тихой и спокойной домашней обстановке.
Но вот беда, домой Маришу тоже не тянуло. Что ей там делать – одной? Ее дорогой и горячо любимый Смайл был уже далеко, наверное, на другом конце света. Мариша даже не знала, куда именно его послали в этот раз. И это тоже здорово нервировало Маришу. Что за таинственность такая вдруг нарисовалась? Ох, не к добру это. Ясно, что не к добру!
В таком настроении Мариша могла отправиться только к Инне. В конце концов именно Инна втянула ее в эту историю. Будет только справедливо, если Инна разделит с Маришей возникшие проблемы и трудности.
Инна открыла ей дверь с замотанной полотенцем головой. Вид у нее был бледный и несчастный. А глаза – красные и воспаленные.
– Что с тобой? – испугалась Мариша. – Ты заболела?
– Уроки делаем, – страдальческим голосом произнесла Инна. – Черт бы их подрал совсем!
– Степке уже задают уроки на дом? – удивилась Мариша. – Вроде бы в первом классе не должны…
– Никто и не задает. Но то, что он в классе не доделал, надо дома доделывать. А Степка ни фига в классе не успевает. Тормоз! Весь в отца пошел! Тот тоже до сих пор «корову» через «а» пишет.
Инна была в очень нервозном настроении. Но, заглянув к Степке, Мариша увидела, как мальчуган, склонив набок голову и высунув от усердия язык, прилежно обводит какие-то закорючки и пишет палочки.
– И чего ты хочешь от ребенка? – строго сказала она Инне. – Он старается.
– Он тормозит!
– Не ругай его!
– Не мешай мне ругать его!
В этот момент Степка поднял голову и укоризненно сказал:
– Идите ссориться в кухню. Вы мне мешаете!
Пристыженные мать и подруга утопали в кухню. И продолжили там свою перебранку уже шепотом.
– Степка должен лучше стараться.
– Себя вспомни в его возрасте! – возразила Мариша.
– Я старалась!
– Ага! Мне-то хоть не ври! С двойки на тройку еле-еле перебивалась. Четверка для тебя была подарком. А о пятерках ты даже и мечтать не смела. Старалась она!
– У меня была пятерка по физкультуре! И по пению тоже!
– Ага! Ты еще рисование вспомни и природоведение в четвертом классе!
Но Инна все равно считала, что Степка должен учиться лучше всех в своем классе. Марише так и не удалось переубедить ее в этом. И, видя, что все ее аргументы наталкиваются на глухую стену непонимания непомерной материнской любви и гордыни, она решила перевести разговор на их расследование.
Едва перестав говорить о сыне, Инна тут же вновь стала вполне адекватной. И охотно выслушала доклад Мариши. А выслушав, заявила:
– Странная история! Выходит, что убитая была совсем не проституткой?
– Я бы сказала, что она была не совсем проституткой. Во всяком случае, было время, когда она, по ее собственным словам, пользовалась любовью одного мужчины и уважением окружающих.
– А если это вранье? Ведь ее товарки ей не поверили!
– А если нет? Если Милка рассказывала им правду?
– И что?
– Инна, сама подумай! Криминальный авторитет в Милкином прошлом. С такими людьми шутки плохи!
– Ты думаешь, что кто-то из прошлого этой красотки явился за ней и прирезал? А потом подбросил труп в сауну к мужу Нелли? Как раз в тот момент, когда он парился там со своим другом?
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.