Страница 88 из 92
Но в этих строках превосходной статьи Г. П. Федотова очень значительно, что такой вопрос, хотя бы с полуотрицательным ответом, мог быть поставлен.
О своей молодости Фондаминский говорил немного и всегда с усмешкой.
Чуть ли не с гимназической скамьи начал он выступать как партийный оратор, носил кличку Лассаля и Непобедимого[384]. Говорил всегда пламенно и увлекательно, не столько убедительно, сколько убежденно. Красивый и приятный, он нравился. Происходил из состоятельной семьи и, конечно, все, что мог, отдавал на партию.
Я его в те времена не знала, а рассказать хочу только то, что сама видела. Встретились мы в эмиграции, а подружились только перед самой войной, уже после смерти его жены.
Многие ставили ему в упрек, что в привязанности его нет горячей любви, что он «тепленький» и любит всех одинаково, а каждому другу, естественно, хочется быть исключительным и единственным.
Он даже как-то сказал:
— Собственно говоря, не надо даже видеть своих друзей. Достя точно знать, что они существуют, и любить их и, если им плохо, спешить к ним на помощь.
Я никогда не упрекала его за тепленькую любовь. Ведь эта всемирная любовь, любовь жертвенная к человеку, а главное, мука за его страдания, это и был его тайный, подспудный огонек, пламени которого мы не видели, но тепло чувствовали. Это и есть идеальная христианская любовь, та самая, которая «не ищет своего» и которую с таким трудом воспитывают в себе монахи.
Как он жил среди нас?
Он очень увлекался своей работой — писал «Пути России»[385]. Но и вся жизнь его, обращенная к людям, была очень деятельная. У него был необычайный организаторский талант. Думаю, что и развился у него этот талант от постоянного старания помочь людям, придумать для них какой-нибудь выход. Так он устроил ряд докладов, чтобы спасти «Современные записки»[386]. Основал орден «рыцарей русской интеллигенции». Рыцари бегали, продавали билеты, создалось соревнование, и дело удалось великолепно.
Чтобы поддержать парижских поэтов, основал «Круг», члены которого должны были продавать книжку очередного поэта и на вырученные деньги печатать книжку следующего. Все было организовано умно и осторожно, самолюбие не было задето, каждый работал для себя и для других, и не чувствовалась рука благотворителя, которая все-таки создавала и направляла все дело.
Одному молодому поэту, недурно рисовавшему[387], он посоветовал рисовать художественные открытки и взялся их продавать. Поэт был гордый, и просто денежная помощь его бы смутила, но продавать свои картинки — в этом не было ничего унизительного. Само собою разумеется, что почти все картинки покупал Илюша сам и дарил их только тем знакомым, у которых поэт никогда не бывал и увидеть их не мог.
Он устраивал лекции для молодежи по русской истории, по православной религии, помогал русскому театру.
Помню, какая-то труппа жаловалась ему на безвыходное положение. Предложили выгодную поездку, а денег на выезд не было. Илюша снял жемчуг с шеи своей жены:
— Вот сейчас же заложите и начинайте работать. Потом сосчитаемся.
Помощь его всегда была простая, какая-то «естественная», точно иначе и быть не могло.
Илюша искал чужое страдание. Он откликался на него спешно, точно боялся опоздать, точно некий голос звал его и торопил и он на ходу отвечал:
— Я здесь.
Умер священник Е. Илюша лично совсем мало знал его, может быть, даже и совсем не знал, но услышал, что семье покойного очень тяжело, что будто бы хотят отнять у них квартиру и что вдова в отчаянии. Он сейчас же пошел к ним, и первые слова его были, как всегда, спешные и радостные:
— Ни о чем не беспокойтесь. За квартиру уже заплачено.
Сразу же стал своим, близким, водил детей в синема, помогал вдове устроить дела, и не отходил от них, и присматривал, пока не наладил им нормальную жизнь.
Одну женщину бросил муж. И ее Илюша очень мало знал. Ни в каком отношении она интереса не представляла. Но, услышав о ее отчаянии, он сейчас же под каким-то предлогом пошел к ней, стал всячески ее успокаивать и развлекать, водил на концерты и в конце концов убедил ее, что жизнь ее не кончена, что она всем нужна и дорога. И она пережила удар и вошла в жизнь.
Займы у Илюши было делом обычным. Одна постоянная его «клиентка» как-то жаловалась мне:
— Я ему говорю, что только до вторника, а он смеется: «Вы ведь никогда не отдаете». Раз уж ты святой, так и нечего высчитывать, отдаю или не отдаю.
— Да ведь он вовсе и не выдает себя за святого. Это вы его так пожаловали.
— Ну как так! Все кричат — святой, святой! Вот вам и святой, не лучше нас, грешных.
Несмотря на свое раздражение, деньги она, конечно, взяла и, конечно, не отдала.
Приключилась как-то с одним парижским журналистом большая неприятность — он растратил вверенную ему очень значительную по тем временам сумму. Назревал крупный скандал, а для журналиста совсем гибель. Уже кое-какие литературные дамы приготовились в благородном негодовании закрыть перед ним свои двери и не подавать руки. Илюша сказал:
— Все эти их руки, конечно, ерунда, а вот каково сейчас ему…
И он уладил все очень быстро и очень просто: внес целиком растраченные деньги, и на этом вся история и закончилась. И забыли о ней скоро и окончательно.
Илюша был красивый, но на внешность свою не обращал никакого внимания и даже сверх меры мало ею занимался, так что даже огорчал своих друзей.
— Илюша, голубчик, ради Бога, побрейся. Смотри, ты созвал почтенных людей, это невежливо — выходить к ним в таком виде.
— Да? Неужели невежливо?
— Конечно. Они могут обидеться.
— Ну, в таком случае делать нечего. Побреюсь.
Одежда, еда, жилище — все это никакой роли в его жизни не играло.
Иногда он мечтал, что хорошо бы завести какую-нибудь добрую старую нянюшку, которая бы обо всем заботилась. Но я отлично понимала, что нянюшка нужна ему не для заботы и ухода за ним. Он все равно не брился бы, и не менял воротничка, и не приходил бы вовремя к обеду. Она нужна была для атмосферы любви, душевного уюта и нежности. И само собою разумеется, что не нянюшка бы о нем заботилась, а он о ней.
Как-то, уже перед самой войной, пришла к нему неизвестная молодая женщина, очень измученная, усталая и какая-то безнадежно несчастная. Он с умилением рассказывал, что она была такая вся разбитая, что когда он вышел на несколько минут к телефону, то, вернувшись, застал ее уже спящей. Она сбросила башмаки, прикорнула в уголок дивана и так мгновенно и заснула.
У нее было письмо к В. М. Зензинову[388], который жил тогда вместе с Илюшей. Кто-то попросил В. М. позаботиться об этой женщине, вдове известного большевика Р-ва, недавно скончавшегося на юге Франции[389]. Владимир Михайлович и Илюша решили уговорить ее переехать к ним. Квартира была большой.
— Я вам наделаю хлопот, — волновалась Р-ва. — У меня скоро должен родиться ребенок. Куда же я вам с ребенком.
— Именно с ребенком вы нам и нужны, — убеждал ее Илюша. — Без ребенка мы вас и не хотим.
Она осталась у них.
Как-то я зашла к Илюше. Он открыл мне двери совсем растерянный.
— Я не знаю, что мне делать. Ребенок кричит, а Р-ва ушла по делам. Я ничего не умею с ребенком. Как быть?
Он чувствовал себя совсем виноватым, что не умел пеленать детей.
Кое-как вдвоем помогли потомку лютого большевика, сунули ему соску в рот.
— Какая удивительная судьба, — рассказывал Илюша. — Вот этот самый P-в, большевистский морской комиссар, производил обыск на пароходе, на котором я находился. Он меня отлично знал в лицо и, конечно, узнал, но отвел глаза. Пожалел, что ли? Спас от расстрела И вот теперь его жена и ребенок приютились у меня.
384
…носил кличку Лассаля и Непобедимого. — Лассаль Фердинанд (1825–1864) — один из вождей и идеологов германского рабочего движения и социал-демократии середины XIX в., противник марксизма. Блестящий оратор, он пользовался огромной популярностью у рабочих и, выходя победителем в различных дискуссиях, заслужил кличку Непобедимого. Был убит на дуэли. (прим. Ст. Н.).
385
Он очень увлекался своей работой — писал «Пути России». — «Пути России» — серия историософских статей Фондаминского, опубликованных в журнале «Современные записки» (1920. № 2; 1921. № 4, 7; 1922. № 9, 12; 1923. № 14; 1924. № 18, 22; 1927. № 32; 1932. № 48–50; 1933. № 52; 1934. № 54; 1936. № 62; 1939. № 68; 1940. № 70). (прим. Ст. Н.).
386
…устроил ряд докладов, чтобы спасти «Современные записки». — «Современные записки» — крупнейший и наиболее влиятельный журнал русской эмиграции; выходил в Париже в 1920—1940-е годы. Всего вышло 70 номеров. В журнале печатались художественные произведения, публицистические и литературно-критические статьи. В нем были напечатаны впервые многие произведения как классиков русской литературы XX в. (И. А. Бунин, И. С. Шмелев, Б. К. Зайцев, В. Ф. Ходасевич), так и молодых писателей, которые уже в наши дни обрели имя классиков (В. В. Набоков, Г. И. Газданов). Поскольку издание журнала требовало больших затрат, редакторы журнала искали способы его финансирования: устраивали благотворительные концерты, доклады и т. д. (прим. Ст. Н.).
387
С. 322. Одному молодому поэту, недурно рисовавшему… — Очевидно, имеется в виду Юрий Павлович Одарченко (1903–1960), поэт и художник-график. (прим. Ст. Н.).
388
С. 324. …письмо к В. М. Зензинову… — Владимир Михайлович Зензинов (1880–1953) — член «Боевой организации эсеров», после революции — в эмиграции (Париж, Нью-Йорк). (прим. Ст. Н.).
389
…известного большевика Р-ва, недавно скончавшегося на юге Франции. — Имеется в ввду Раскольников (наст. фам. Ильин) Федор Федорович (1892–1939) — член РСДРП с 1910 г., участник революции 1917 г.; с 1918 г. — зам. наркома по морским делам; в 1930–1938 гг. — полпред СССР в Эстонии, Дании, Болгарии; отозванный в Москву в 1938 г., опасаясь репрессий, выехал во Францию; опубликовал «Письмо Сталину» о репрессиях в СССР; умер в Ницце. Был объявлен врагом народа, впоследствии реабилитирован. (прим. Ст. Н.).