Страница 180 из 199
Словесный портрет приходилось признать неточным. Валери видела лицо преступника одно мгновение, и неудача в опознании доказала ненадежность ее описания. Было сомнительно, что она способна узнать убийцу.
Тем не менее после сравнения роста, возраста, цвета глаз и манеры говорить Элфона вычеркнули из списка подозреваемых, так и не занявшись изучением его алиби в ту ночь.
На Вудлейн, 72, не было жильца с таким именем. Но у управляющего домом лежало недоставленное письмо, адресованное мистеру Райану на Вудлейн, 72. В письме был счет за прокат автомобиля в ирландском городе Лимерике. Криминалист полетел в Ирландию, и цепь случайностей не оборвалась и там. В Лимерике Эйкот узнал, что человек, назвавшийся Райаном, пользовался в первых числах сентября прокатным автомобилем и был виновен в дорожно-транспортном происшествии. Во время дальнейших поисков криминалист наткнулся на торгового представителя, проживавшего с Райаном в одном гостиничном номере в Дублине. Этот человек сказая инспектору, что Райан повредил себе в аварии правую руку и потому попросил его написать открытку на адрес его матери. Адрес был такой: миссис Хэнретти, Сикомор лейн, Лондон.
Эйкот не верил ушам своим. Ему было известно, что Скотланд-Ярд объявил розыск Джеймса Хэнретти, подозреваемого в соучастии в грабеже со взломом. Этот Хэнретти жил именно на Сикомор лейн. Объявление о розыске прошло раньше по всем газетам. Теперь читателей еще раз просили помочь в розыскной работе. Подозреваемый в грабеже Джеймс Хэнретти, или Й. Райан, говорилось в новом оповещении, может иметь отношение и к убийству на магистральном шоссе А6.
Утром 6 октября, едва Эйкот успел войти в свой служебный кабинет, зазвонил телефон.
– Говорит Джеймс Хэнретти, – раздался в трубке мужской голос. – Я звоню вам, мистер Эйкот, чтобы сделать добровольное признание. В грабеже я участвовал, но к мерзкому преступлению у Лутона я отношения не имею. В Лондоне я провел одну ночь в отеле «Вена» и записался под именем Й. Райан. Оттуда поехал в Ливерпуль. Там встретился с друзьями и провел с ними пять дней в городе и его окрестностях. Друзья это подтвердят. В ночь с 22 на 23 августа у меня есть прочное алиби. Сегодня я еще не могу явиться в Скотланд-Ярд, чтобы рассказать все лично.
Днем позже Хэнретти позвонил еще раз из Ливерпуля и сказал, что просил друзей подтвердить его алиби. Но они отказались впутываться в это дело и не согласились пойти в полицию. Их имен он назвать не может, так как они находятся в розыске. Но он найдет людей, готовых засвидетельствовать его невиновность.
11 октября Джеймс Хэнретти был арестован в Ливерпуле. Эйкот самолично доставил его с английского морского курорта в Лондон. Допросы продолжались не один день, но Хэнретти не хотел признаваться. Инспектор старался запутать его в противоречиях, говорил ему, например, что патронные гильзы были найдены в отеле «Вена», до того как в номере поселился новый постоялец. Он лгал, поскольку Элфон жил там уже на следующий день. Хэнретти не мог объяснить, откуда взялись гильзы, и уверял, что никогда не имел револьвера.
О непричастности Хэнретти говорил тот факт, что ни на патронных гильзах, ни на самом револьвере не было найдено отпечатков его пальцев. В машине «Морис Май-нор» тоже не обнаружили его следов. Убийца носил, правда, нейлоновые перчатки, но перед изнасилованием Валери Стоури снял их. При насильственных действиях и при сопротивлении жертвы в тесном салоне автомобиля следы должны были обязательно остаться. Но такая улика против Хэнретти отсутствовала,
Инспектор стал искать другие улики. Он пристально занялся алиби, которое ив самом деле не выдерживало строгой проверки. Хэнретти показал, что после ночевки в отеле «Вена», 21 августа, он уехал в Ливерпуль, чтобы продать там драгоценности. В приморский город прибыл в шестнадцать часов тридцать минут и спросил в кондитерской, как проехать по нужному адресу. Кроме продавщицы, в кондитерской был еще ребенок. Вечером того же дня на автобусе Хэнретти поехал в Райл. После долгих поисков он нашел в одном пансионе свободную – комнату. Там оставался до 24 августа, включая ночь с 22-го на 23-е число, когда на шоссе А6 произошло убийство.
– Назовите адрес пансиона, – потребовал Эйкот.
– Этого я, к сожалению, не могу сделать. Когда я туда пришел, уже стемнело, а потом я не посмотрел, как называется улица. Но я могу описать пансион абсолютно точно.
Он жил якобы на третьем этаже, в комнате окном на другую улицу. Ночью ему мешали спать проходящие поезда. Ванная комната была облицована зеленой плиткой, а у входной двери он заметал стоячую вешалку. Он надеется, что инспектор разыщет пансион.
Эйкот не сумел его разыскать. С каким старанием он искал, неизвестно. 4 октября он представил Хэнретти Вместе с другими двенадцатью мужчинами Валери Стоури для опознания. При первой попытке она Никого не могла идентифицировать с убийцей. Тогда каждый из мужчин, как было условлено, произнес несколько слов Валери указала на Хэнретти:
– Вот он. Этот человек застрелил Майкла Грегстена.
Эйкот вызвал к себе несколько заключенных из следственной тюрьмы Брикстона, которые содержались вместе с Джеймсом Хэнретти.
– Меня выводили на прогулку вместе с ним, – сообщил некий Уильям Рой Лэнгдейл, – и он заговорил со мной. Хэнретти сразу же сказал, что он убийца с магистрали А6. Он описал в точности то, что сделал на заднем сиденье. И много раз повторил, что хотел бы иметь Валери Стоури в камере, чтобы заниматься с ней любовью.
Инспектор был доволен достигнутым. Прекратив сбор дальнейших показаний, он закрыл следствие и передал дело в суд.
Британский Чесмен
22 января 1962 года в Шир Холле в Белфорде начался процесс против Джеймса Хэнретти. Он закончился 17 февраля, став самым продолжительным в Англии по делу об убийстве. Уже сам по себе этот факт говорил о зыбкости собранных Скотланд-Ярдом доказательств, которая давала повод для долгих споров.
Председательствовал судья Гормэн, обвинителем был королевский прокурор Грэм Свенуик, а Майкл Шерард взял на себя защиту. Хэнретти на первом же заседании суда заявил о своей невиновности.
Одним из главных свидетелей обвинения стал тот самый Уильям Рой Лэнгдейл, которому Хэнретти якобы признался в содеянном. На свидетельском месте Лэнгдейл повторил свои слова. Затем Майкл Шерард подверг его перекрестному допросу.
– Откуда вы узнали об убийстве на магистрали А6?
– Из газет. Кроме того, всякая новость в тюрьме распространяется быстро, особенно если сажают убийцу.
– Таким образом, вы знали о преступлении, до того как увидели Хэнретти?
– Да, сэр.
– Правда ли, что в связи с делом об убийстве вам были предложены деньги?
– Некоторые газеты, писавшие об убийстве, предлагали мне вознаграждение.
– Вы что-нибудь получили от газет?
– Двадцать пять фунтов.
– Что от вас потребовали взамен?
– Я должен был подробно рассказать о Хэнретти, а они собирались печатать серию очерков от моего имени.
– Вам известно, под каким заголовком должна была печататься серия?
– Точно не знаю. Кажется, «Часы, проведенные с убийцей из Лутона» или вроде этого.
– Можете ли вы сказать, как часто вас выводили на прогулку с Хэнретти?
– Четыре-пять раз.
Когда допрашивались свидетели со стороны защиты, Майкл Шерард пригласил выйти одного за другим двух надзирателей брикстонской тюрьмы.
– У меня к вам один вопрос, – обратился он к первому. – Сообщите, пожалуйста, сколько раз Хэнретти и Лэнгдейл встречались на прогулке?
– Хэнретти и Лэнгдейл не встречались ни разу, для совместных прогулок не существовало даже возможности.
Второй надзиратель подтвердил сказанное.
– Я с полным правом могу утверждать, – обратился защитник к залу, – что Лэнгдейл за деньги готов поставить на карту жизнь невиновного человека. Показания его проливают свет и на нравы нашей прессы. Она гонится за сенсациями и покупает без разбора все, что обещает прибыль, даже если это стоит человеческой жизни.