Аналогичный мир-2

   - Да, здесь войны, считай, уже не было. Отсюда их в первый год ещё выбили, не дали зацепиться.

   - Да, - Эркин вгляделся внимательнее. - Воронки есть, а окопов не видно.

   - И по лесу видно. Заметил, до самого Олсуфьева и за ним немного, но тоже леса возле дороги не было.

   - Д-да, - чуть удивлённо согласился Эркин. - А почему?

   - Вырубили. Партизан опасались, и вот вдоль дорог, что железки, что шоссеек на сто метров лес вырубали. Чтоб никто незаметно не подобрался.

   Эркин уже по-новому глядел на бегущую за окном равнину. О партизанах он слышал.

   - А... здесь? Тоже?

   - Нет, сюда они не дошли, - сказал с верхней полки Оля. Она лежала ничком, обхватив руками подушку и глядя в окно. - Попыхтели, сволочи, и откатились. Но бомбили много, - и после недолгого молчания всё-таки спросила: - Слушай, где же ты был, что ничего этого не знаешь?

   - Я рабом был, - спокойно ответил Эркин по-английски.

   Сразу оторвалась от окна и обернулась к нему Алиса, по-детски округлила рот Оля, вскинул глаза Владимир. Эркин смущённо улыбнулся.

   - Я не знаю, как это по-русски сказать.

   - И не надо, - кивнул Владимир и улыбнулся Алисе. - Ну что, синеглазка, насмотрелась?

   Алиса молча подвинулась ближе к Эркину и залезла к нему на колени. Он улыбнулся ей.

   - Устала?

   - Не-а, - шёпотом ответила Алиса и спросила: - А ты чего по-английски? Мы назад едем, да? Я не хочу.

   - Я тоже, - ответил Эркин и пересел вместе с ней вплотную к окну. - Давай смотреть вместе.

   - Ага, - согласилась Алиса, строго посмотрела на Олю и уставилась в окно.

   Женя, не открывая глаз, перевела дыхание. Слава богу, обошлось. Эркин молодец, отвлёк Алиску. Психолог так и советовала. Не запрещать, а отвлекать, переключать внимание. Может, со временем всё и забудется. В лагере Алиса не боялась английского, болтала напропалую, только перемешивала, ну, как все. Нет, когда осядем на место, надо будет опять ввести "английские" и "русские" дни. И обязательно, ну, хоть полчаса в день читать ей вслух. И начать её учить. И Эркина, конечно, он так сильно переживает, что неграмотный. И сразу по-русски. Русский ему важнее. Конечно, так и надо. И хорошо, что она все книги с собою взяла. А русские уже на месте купит. Женя улыбнулась. Да, конечно, и как бы ни было трудно, подработку она искать не будет. Конечно, будет работать, но надо и домом заниматься. И Алиской. А то беспризорницей растёт. При живых-то родителях.

   Совсем незаметно что-то менялось за окном. Эркин вдруг увидел, как посинела белая даль, и не сразу понял, что это сумерки. Уже вечер?

   - Митьково, - сказал проводник, проходя мимо их отсека. - Стоим десять минут.

   Алиса отвернулась от окна.

   - Эрик, мы пойдём гулять?

   - Нет, - сразу ответила сверху Женя.

   - Мам! - ахнула Алиса. - Ты не спишь?

   - Нет, - улыбнулась Женя. - Уже не сплю.

   Она села, и Эркин одним ловким гибким движением снял Алису с колен, вывернулся из-за стола, встал и помог Жене спуститься. Поезд как раз остановился, и их прижало друг к другу. Всего на мгновение, но Эркина обдало горячей, будто он залпом полную кружку водки выпил, обжигающей губы и горло волной. Он сглотнул и, с трудом шевеля онемевшими губами, сказал:

   - Пойду чаю принесу.

   - Чая на остановках нет, - сказала с верхней полки Оля.

   Но Эркин уже вышел. Он быстро прошёл, почти пробежал по вагону, рванул дверь тамбура и, едва не столкнувшись с проводником, спрыгнул на перрон.

   Синее небо, голубоватый снег, жёлтые пятна фонарей. Эркин глубоко вдохнул холодный, защекотавший горло воздух. Холода он не то что не ощущал, а не замечал. Не до того. На мгновение его тело ощутило тело Жени, её мягкую теплоту. Он не мог ошибиться. Женя... он не противен Жене, она... нет, рано ещё... нельзя об этом... пока нельзя.

   Эркин шагнул к какой-то нелепой железной коробке в половину его роста, торчавшей зачем-то на платформе, сгрёб снежную шапку с её верхушки и протёр снегом лицо.

   - Эй, - окликнул его проводник, - не пойму, остаться здесь решил?

   - Иду!

   Эркин одним прыжком вернулся в вагон и весело спросил у проводника.

   - Чай есть?

   Проводник улыбнулся, встопорщив усы.

   - Неси кружки.

   - Ага! - радостно кивнул Эркин.

   Вагон качало, или это у него ноги заплетались от радости, но возвращался Эркин, хватаясь за стойки. Женя, увидев его мокрое лицо, ахнула:

   - Ты выходил?! Эркин, ты с ума сошёл, ты же простудишься! Тебе сейчас надо горячего!

   - Ага, - согласился сразу со всем Эркин, сгребая со стола кружки. - Я за чаем.

   - Всем чаю, - кивнула Женя. - Донесёшь?

   - No problem! - по-прежнему весело ответил Эркин, выходя из отсека.

   - Я помогу! - сорвалась с места Алиса.

   И вылетела в проход так быстро, что Женя не успела её перехватить.

   - Ты лучше не мешай! - крикнула ей вслед Женя.

   Владимир рассмеялся и сел.

   - Ох, огонь-девка! - и подмигнул Жене. - Ещё наплачешься, как кавалеров гонять придётся.

   - До этого ещё дожить надо, - рассмеялась Женя. - Тогда и посмотрим.

   Под взрывы хохота, отмечавшие их путь, вернулись Алиса и Эркин. Эркин нёс, ловко ухватив за ручки, пять дымящихся кружек, а Алиса важно шла впереди, расчищая ему дорогу возгласами:

   - Осторожно! Дайте пройти! Горячее несём!

   Эркин старался не смеяться, чтобы ненароком не расплескать действительно горячий чай, но Женя и Владимир хохотали от души.

   - Ну вот, - гордо сказала Алиса, когда Эркин поставил кружки на столик. - И ничего я не помешала, а даже помогла.

   Отсмеявшись, Эркин сел в угол, и Алиса заняла своё законное место на его коленях.

   Сверху спустилась Оля, но не успели все сесть за стол, как в их отсек заглянул тот самый парень, что первым назвал Алису генералом. В руках у него был большой кулёк из газеты.

   - Генералу чай сладкий положен, - весело заявил он. - Держи.

   Положил кулёк на стол и ушёл. Женя растерялась, а Владимир только улыбнулся.

   - Ну-ка, посмотрим, чем они генерала чествуют, - и уверенно развернул кулёк.

   На столик посыпались конфеты, пряники и плитка шоколада. Алиса радостно взвизгнула, но Женя нахмурилась. Насупился и Эркин.

   - Когда с добром, на добро и идёт, - пресёк непрозвучавшие возражения Владимир и подмигнул Алисе. - Давай, хозяйка, распоряжайся.

   Сосредоточенно хмуря белые брови, Алиса стала делить конфеты и пряники. Конфеты, хоть и разные, но разделились поровну. Пряники Эркин разрезал ножом, и тоже на всех хватило. А шоколад... Алиса горестно вздохнула, бережно держа большую без обёртки плитку, покосилась на Женю, на Эркина, вздохнула ещё раз.

   - Разрежь и её, Эрик.

   Эркин разделил ножом толстую плитку на пять равных частей, и Алиса раздала шоколад, конфеты и пряники. Всем поровну и себе последней. И стали пить чай. К удивлению Алисы, шоколад оказался несладким.

   - Это лётчицкий, - объяснила Оля. - Лётчикам в пайке дают. Он сытный.

   За окном было уже совсем темно, в вагоне горел яркий свет и опять... пели, смеялись, плакали, ругались...

   - Уф, хорошо как, - Оля допила свою кружку и положила её боком на стол. - Давайте, что ли, и мы споём.

   - Водки не пили, так с чего петь? - хмыкнул Владимир. - Или ты с чаю захмелела?

   А чего ж нет? - засмеялась Оля. - Что мы, хуже других? Ну, подтягивайте.

   Она села поудобнее, прислонившись к стене, словно для пения ей была нужна опора, и запела. Владимир улыбнулся.

   - Слабая у тебя голова, коль от чая хмелеешь.

   И стал подтягивать.

   Эту песню Эркин знал. Её пел Андрей ещё на выпасе, и по-русски, и по-английски. И он свободно присоединился к поющим. Тогда эти слова рвали ему душу до подступавших к глазам слёз, но сейчас он пел спокойно. И, к его радостному изумлению, Женя тоже запела. Алиса переводила внимательный взгляд с одного поющего на другого, наконец её тоненький голосок неожиданно точно вступил в песню.