Аналогичный мир-2

   Андрей вдруг положил ему ладонь на плечо.

   - Тихо...

   - Чего? - камерным шёпотом спросил Чак.

   - Идёт кто-то, - так же ответил Андрей. - Чужие шаги, я не знаю...

   Дверь открылась тихо, без стука, и в палату вошёл мужчина в белом халате, накинутом на плечи поверх аккуратного тёмно-синего костюма. Андрей вгляделся в него и встал, улыбаясь.

   - Добрый день, вы ищете доктора Жарикова?

   Для спокойствия Чака он говорил по-английски, и мужчина ответил на том же языке.

   - Добрый день, но я уже нашёл, кого искал.

   Андрей пожал плечами, обернулся к Чаку и застыл. Чёрное лицо Чака стало мертвенно-серым. Таким перепуганным Андрей его ещё не видел. Чак вжимался в постель, растекался по ней, беззвучно шевеля дрожащими губами. Андрей перевёл взгляд на вошедшего и шагнул вперёд, заслоняя собой кровать с Чаком.

   - Вы... я же знаю вас. Вы лежали у нас, в боксе. Вы... - Андрей на секунду задумался, сведя брови, и улыбнулся. - Вы Николай Северин, вас ещё Никласом называли.

   - Верно, - по губам Никласа скользнула улыбка. - Я тоже помню тебя.

   - Зачем вы пугаете его? - тихо сказал Андрей. - Он же больной.

   - Он просто узнал меня, - Никлас мягко положил руку на плечо Андрея, нажал, отодвигая. Спружинив всем телом, Андрей остался стоять.

   - Сэр, вы могли и обознаться, - начал он.

   - Палач и жертва всегда узнают друг друга, - спокойно сказал Никлас.

   Чак издал невнятный хрипящий звук.

   - Он был рабом! - в отчаянии крикнул Андрей, рассчитывая криком позвать дежуривших Фила и Анта. - Он... он выполнял приказ!

   Светлые серо-голубые глаза смотрят на Андрея с мягкой насмешкой. И Андрей быстро продолжил:

   - Виноваты те, кто приказывал, а не он. Он... он горел. Вы не знаете, какая это боль...

   - Любая боль болит...

   - Сэр, - прохрипел Чак, - не трогайте его, он ни при чём, уйди, Андре, он спальник, сэр, он не виноват.

   - Будто ты виноват, - бросил, не оборачиваясь, Андрей.

   - Моя вина, мне отвечать! - выдохнул Чак.

   Андрей вдруг ощутил такой удар в спину, что сделал шаг в сторону, чтобы не упасть на Никласа, и изумлённо увидел, что Чак стоит в боевой стойке с прижатыми к груди кулаками, в упор глядя на Никласа.

   - Да, это я! Покуражиться пришёл? Мстить хочешь? - Чак говорил быстро, захлёбываясь, как в бреду. - Давай! У нас один конец. Вы нас делали такими, и убивали нас, когда мы не нужны, давай, ну...!

   - А кричать зачем? - вошёл в палату Жариков.

   Быстро оглядел всех троих, укоризненно покачал головой.

   - Николай Николаевич. От вас я такого никак не ждал.

   - Я тоже, - улыбнулся Никлас и, помедлив, объяснил: - Я никак не ждал такого совпадения, - посмотрел на Чака. - Ты зря испугался. Я не собираюсь тебе мстить.

   - Да, - Чак не замечал уже ничего, даже того, что его руки не висят вдоль тела, а прижаты к груди в боевой стойке. - Да, мстят равному, не так, что ли?!

   - Молодец! - тихо сказал Жариков.

   Так тихо, что его услышал только Андрей. Он быстро удивлённо глянул на Жарикова и снова уставился на Чака, готовый в любой момент подхватить того. Чак перевёл дыхание, вызывающе вскинул голову.

   - Тебе нравилась твоя работа? - спросил Никлас.

   - Меня не спрашивали! - резко ответил Чак.

   - Твой хозяин был садистом, и ты - такой же.

   - Нет, - вмешался Андрей, - нет, сэр, он не садист, садист - это...

   - Это кто? - Никлас говорил спокойно, но его спокойствие заставило Жарикова нахмуриться. - Ты ведь получал удовольствие от своей работы. Тебе нравилось и мучить, и убивать.

   - Белых! - крикнул Чак.

   Но Никлас продолжал:

   - Так ты ничем не лучше своего хозяина. Ты - такой же!

   - Нет!

   - Да, - твёрдо, даже жёстко ответил Никлас. - Из всей десятки Говард тебя Ротбусу отдал. Именно поэтому.

   - Нет, - хрипло выдохнул Чак.

   - Что нет? Твой хозяин Спенсер Рей Говард!

   Андрей успел подхватить падающего Чака и усадить того на кровать. Укоризненно посмотрел на Никласа.

   - Мало ли у кого какой хозяин был. Так что, всю жизнь ему эту сволочь... Говарда поминать?

   Никлас с улыбкой посмотрел на него. А Андрей, стоя рядом с Чаком, продолжал:

   - Это уже прошлое. Ни исправить, ни изменить уже ничего нельзя. Время... - он запнулся, подбирая слово, - его не вернёшь, ну, не пойдёшь обратно, ну...

   - Необратимо, - подсказал Жариков.

   - Да, спасибо! Необратимо, понимаете?

   - Замолол, - буркнул пришедший в себя Чак. - Вот влепят тебе сейчас, что без "сэра" говоришь, так и узнаешь, необратимо оно или нет.

   - Философ, - Никлас подмигнул Жарикову и снова стал серьёзным. - Всё правильно, время необратимо, и шёл я сюда не за этим, - он посмотрел на Чака, - если бы твоя кровь, твоя жизнь вернули хоть одного из моих товарищей, хоть одного из замученных тобой, меня бы ничто не остановило. Но... незачем о невозможном. Я хотел поговорить с тобой о другом. Другом человеке. Вот об этом, - он достал из кармана карточку и очень естественным жестом протянул её Чаку.

   И таким же естественным движением Чак поднял руку и взял её. И тут же уронил - пальцы не смогли удержать бумагу - изумлённо глядя на свою руку. Андрей, гибко нагнувшись, поднял карточку и не удержался. Хоть и хотел сразу отдать Чаку, но посмотрел. Его подвижное выразительное лицо окаменело. Он резко сунул Чаку фотографию.

   - Держи!

   И отошёл к окну. Встал там спиной к находящимся в комнате и застыл. Чак удивлённо посмотрел на него, перевёл взгляд на лежащую на ладони фотографию, пожал плечами и протянул руку Никласу.

   - Я не знаю его, сэр.

   - Не узнаёшь, - поправил его Никлас, забирая фотографию. Усмехнулся: - не хочешь узнавать так же, как не хотел называть своего хозяина, - и повернулся к Жарикову: - Извините, доктор, но... можно вас на пару слов?

   - Я ещё зайду, - сказал Жариков Чаку, выходя следом на Никласом.

   Мягко хлопнула дверь. Чак, сидя на кровати, удивлённо разглядывал свои руки, осторожно пробовал сгибать и разгибать локти, вращать кистями, шевелить пальцами. Андрей по-прежнему стоял у окна, упираясь лбом в стекло.

   - Андре, - тихо позвал Чак, - Андре!

   - Чего тебе? - глухо, словно через силу, отозвался Андрей.

   - Они заработали, слышишь?! - Чак вскочил на ноги, встал в боевую стойку и неловко сделал боксёрский выпад, правой, левой, опять правой. - Оглох, что ли?! У меня руки ожили! - заорал он в полный голос.

   Андрей оттолкнулся от окна и мимо него пошёл к двери.

   - Андре, - растерялся Чак, - ты... ты чего? - и вдруг сообразил: - Так ты того, что на фотке, испугался, что ли? Да плюнь, он же наверняка подох давно.

   Андрей остановился перед ним, оглядел с ног до головы.

   - Руки, значит, заработали? - у него дёрнулись губы. - Можешь опять убивать, значит? Ну, и радуйся, палач. И не лезь ко мне.

   - Ты чего, - Чак положил руку ему на плечо и тут же отлетел от хлёсткого удара, неожиданно сильного и болезненного.

   - Ещё раз лапнешь меня, - Андрей говорил, чётко разделяя слова, - или другого кого, убью. Запомни. Ты уже не больной.

   И вышел, хлопнув дверью. Постанывая от боли, Чак добрался до кровати и сел. Какая муха парня укусила? Ну и хрен с ним. Поганец - он поганец и есть. Главное, что руки заработали. Кулак сжимается плохо, суставы потеряли подвижность, а мышцы - силу, но... но это же пустяки. Это он и разработает, и накачает. И к Гэбу уже тогда сходит, покажет, пусть знает, что восстанавливается всё...

   И он очень легко забыл о страшном госте, его словах, фотографии, прозвучавшем запретном имени - ведь это другой сказал, да ещё и беляк, а он тут совсем ни при чём. Он просто ничего не помнил, занятый своими руками.

   Андрей шёл быстро, почти бежал. Куда? Всё равно куда, лишь бы... И остановился, словно налетел на невидимую и ощутимую только им преграду. А в самом деле, куда он бежит? От себя не убежишь, можешь не стараться.