Страница 202 из 365
Гэб осторожно приподнял веки и тут же опустил их. Но Эд заметил и уже насмешливо продолжил:
- Это вот его расспрашивать надо. Их этому специально учили.
Гэб судорожно дёрнул кадыком, будто сглотнул, но глаз не открыл. Эд отложил картонку и взял с тумбочки марлевую салфетку, вытер Гэбу лицо. Тот невольно дёрнулся, вскинул руку. Эд вложил в неё салфетку и, широко улыбнувшись, встал.
- Вот и отдышался.
Гэб из-под прижмуренных век покосился на доктора и промолчал, вытирая лицо. Эд деловито оглядел палату.
- Я за полдником пойду, доктор, - сказал он, перемешивая русские и английские слова. - Ему занесу и Чака накормлю.
Жариков кивнул.
- Хорошо.
Эд еле заметно подмигнул и вышел. Гэб, настороженно следивший за ними, когда за Эдом закрылась дверь, осторожно сел.
- Прошу прощения, сэр, я не хотел.
- Чего? - Жариков сел на стул так быстро, что Гэб не успел отпрянуть, и теперь они сидели лицом к лицу, как... как равные?!
Гэб тряхнул головой, отгоняя невозможное, невероятное.
- Сэр, он так кричал, а потом затих... я... я и пошёл... посмотреть, - Гэб не мог отвести взгляда от коричневых с жёлтыми крапинками глаз доктора, и слова будто сами выскакивали. - Я не хотел ни добивать, ни задирать его, сэр, я... это как-то само получилось.
- Вы дружили... раньше?
- Нет, сэр. Мы просто были вместе. Когда надо, работали вместе, если что, - Гэб вздохнул, - прикрывали друг друга. Ну, и если приходилось, если приказывали, то своих мы убивали сразу, без мучений. А дружить... Нет, сэр, дружба рабам не положена. За неё убивали сразу.
- Не дружили или не показывали дружбу?
Гэб молча опустил голову.
Вошёл Эд, поставил на тумбочку стакан кефира и блюдце с булочкой и вышел. Гэб словно не заметил этого, продолжая сидеть неподвижно. Жариков встал и пошёл к двери.
- Сэр, - догнал его у двери хриплый голос, - вы не сказали... что я наказан... Я могу это съесть, сэр?
- Как хочешь, - бросил, не оборачиваясь, Жариков и закрыл за собой дверь.
Оставшись один, Гэб обречённо посмотрел на стоящую на тумбочке еду и вздохнул. "Как хочешь". Есть, конечно, всегда хочется, и по сути если, то это его пайка, и особого приказа не нужно, но дёрнуло же за язык, а теперь... приказа не было, а еда, вон она, рядом. Гэб взял булочку. Мягкая и будто как тёплая изнутри. Ну, была, не была. С одного раза он не загорится. А руки уже как сами по себе запихнули булочку в рот и цепко ухватили стакан...
Он вытряс последние густые капли себе в рот, поставил пустой стакан на тумбочку и лёг. Ну, ладно. Обошлось - так обошлось. Он не врал этому беляку, ведь и вправду ничего такого Чаку не хотел. Чак сделал то, о чём все они затаённо мечтали, отомстил за них, за всех, и вот... Чаку тоже мстят, не дают умереть. Нет, он не боится боли, вынес её достаточно, что и говорить, но нет, не боится. Боится беспомощности, зависимости от этих чёртовых спальников. Ишь, корчат, что такие они, понимаешь ли, все из себя... Метис этот на дежурство с книжкой припёрся, в уборную когда ходил, подсмотрел. Сидит себе, погань рабская, в дежурке и пальцем по строчке водит, губами шлёпает, грамотей... На хрена спальнику грамота?! Для выпендрёжа только. Увидит кто из беляков, вспорют парню задницу до костей... для начала. И чтоб сказал, кто ему буквы показал. И тогда за того возьмутся, а если всё же выживет, то в лагерь. Это уж как положено. А этот дурак на виду сидит и не слушает ни хрена, фасон давит, будто не боится, а что он того, научившего, подставляет, ему по хрену...
Гэб покосился на пришедшего забрать посуду Эда.
- Ну как, накормил, ублажил и одеяльцем укрыл?
- Завидно? - усмехнулся Эд, забирая стакан и блюдечко.
- Было бы на что, - фыркнул Гэб. - Слушай, а баб, чернушек спальных, у вас тут что, совсем нет? Вас, значит, используют. На всех и по-всякому.
Эд невидяще скользнул по нему взглядом и вышел, плотно без стука прикрыв за собой дверь.
В коридоре Эд беззвучно выругался и покатил столик по коридору к служебному лифту. Ну, как скажи, неймётся скотине, так и нарывается сволочь. Отметелить - не проблема, после сегодняшнего, когда он Чака бить полез, и доктор Иван, как это по-русски сказать, сквозь пальцы посмотрел бы, так нет, сам себя держишь. Раз решил, так нечего назад.
Гэб прислушался к удаляющимся по коридору шагам и с размаху ударил кулаком по подушке, срывая злобу. Лёг ничком, обхватив подушку руками. Чёрт, ведь загонят они его на горячку, сволочи белые с прихвостнями своими, и умереть не дадут. Ну, Чака понятно, а его-то за что? Сходить, что ли, к Чаку? Поговорить, душу отвести... Так ведь опять сцепимся. И почему так? И не хотим, а сцепляемся. И всегда так. Слово за слово, и уже кулаки в ходу. Чёрт...
Чак лежал, облизывая губы, словно хотел ещё раз ощутить вкус странного молока, и вспоминал. Когда этот негр - вроде его Эдом зовут - принёс еду, заставил себя молчать вмёртвую, чтобы и словом случайно не задеть. Знал это за собой: начнёт говорить, чего-нибудь не того ляпнет. Вот и молчал. Съел всё, выпил.
- Тебе руки под одеяло убрать?
- Нет, так оставь, - и натужно вытолкнул: - Спасибо, что прикрыл.
- Не за что.
Эд уже повернулся уходить, и он заторопился.
- Постой. Гэба... сильно за драку...?
- Да нет, быстро оклемался, - пожал плечами Эд.
- Я о беляке. Гэбу он... чего сделал?
- Ничего, - Эд усмехнулся. - Это меня бы за драку отсюда в момент выкинули, а он что? Он больной, какой с него спрос?
Эд говорил спокойно, с незлой насмешкой, и он решил пойти дальше.
- Скажи, а... массаж только этот метис... как его, Крис знает?
- Да нет, мы все умеем. А что? Сделать тебе?
Он молча кивнул.
- Понимаешь, - Эд заговорил как-то смущённо, - мы когда раненым там, больным, то раз в день делаем, а то и не каждый день. Я не знаю, можно ли тебе... как бы хуже не сделать. Я спрошу.
- У беляка?! - вырвалось у него. - Да им наша боль всегда в радость. Он тебе и прикажет... как хуже. Сам по себе ты не можешь разве?! Вот и цена всей вашей свободе! Цепь на поводок заменили, вы и рады!!
Эд улыбнулся.
- Зачастил. Сам себя-то не заводи, не стоит. Спи пока. Мне сейчас ещё убирать и с посудой возиться. Я к тебе ещё зайду.
И ушёл. А он остался лежать и беспомощно гадать, как Эд спросит, что беляк скажет и сделает Эд по слову беляка или по своей воле. Так-то парни и впрямь делали всё пока для него как лучше. И не заводились с ним. Но... все массаж умеют, а сделал только Крис. Нет, не будет Эд массаж делать, побоится беляка. Сильный парень - Гэба скрутил - а характер мягкий. Крис крепче, Крис и поперёк беляка пойдёт.
Чак прерывисто вздохнул, удерживая наворачивающиеся на глаза слёзы. Ладно, пусть немного - от смерти Ротбуса до Хэллоуина - но он пожил свободным, как хотел. У Гэба и этого не было, а про остальных и говорить нечего. Из всей их десятки они двое остались Тим ещё... Нет, про Тима им наврали, был бы Тим жив, так их бы уже на очных ставках свели. Нет, и что Тим перегорел и выжил, и руки восстановил, и что мальчишку усыновил - всё враньё. Слишком много и хорошо, чтобы быть правдой. Тима, пожалуй, даже жалко, безобидный был, во все свары самым последним ввязывался, дать волю - Чак усмехнулся нелепости этих обычных, в общем-то, слов - так из гаража бы не вылезал. Он и пистолеты, да и остальное оружие любил разбирать, чистить, пристреливать, чинить... а не использовать. Да, Тима жаль. И остальных. Даже этого чёрта Гэба. Заставят ведь Гэба гореть, никуда тот не денется. У Гэба гонору много, а кишка тонка поперёк белякам встать до конца. Да у нас у всех так. Все мы... из рук ели и по команде жили, у кого подлиннее поводок был, у кого покороче, но... но на поводке, о свободе и не мечтали. И парни на поводках... болтаются. Ладно, если ему руки восстановят...