Аналогичный мир-2

   Эркин расправил полотенце на спинке кровати, аккуратно, как ему объяснила Женя, убрал кровать и достал из тумбочки чистую рубашку. Красно-зелёную ковбойку, что у Роулинга на перегоне купил. Тогда, на следующее утро после завтрака он с Женей пошёл в камеру хранения, где Женя взяла его мешок и армейский рюкзак из Бифпита. А потом у неё в комнате они разобрали и по-новому переложили вещи. Он хотел взять рубашку поплоше, но Женя запротестовала:

   - Не позорься. Что ты, не работал, что ли, что оборванцем ходить будешь? И мне это старьё тяжело стирать.

   И он взял обе красно-зелёные ковбойки, а третьей оставил тёмную - Женя зовёт её креповой - в которой тогда ушёл, а нарядные, конечно, здесь ему ни к чему. Двое трусов, портянки и носки под сапоги, а остальное пусть лежит. От шлёпанцев он отказался: ни у кого такого нет, так что нечего выделяться. Выпендрёж нигде не любят. Кроссовки, джинсовая куртка, старые джинсы, рабские штаны, остальное бельё - пусть лежит. И платки шейные здесь никто не носит, так что тоже ни к чему. И джинсовая куртка тоже. Холодно, дожди, в рабской намного удобнее. Женя настояла, чтобы он мешок со своим расхожим на свой номерок сдал. А то в её ячейке и так битком, а ему вдруг что понадобится, чтоб не бегать и не искать её, по чужому же номерку не дадут.

   Эркин, держа в кулаке зеркальце, провёл расчёской по волосам и привычным взмахом головы уложил прядь волос на место. Мог бы без этого и обойтись, но тоже чтоб не выделяться. Ну вот, зеркальце и расчёску в ящик, розовый талон в карман. Куртку на плечи и вперёд.

   - К своим или сразу в столовую?

   - А что?

   - Рыженьким шумни, что я их жду, - ответил Костя.

   - А то носки продрались, заштопать надо, - закончил за него Грег.

   Заржали все.

   - Так и передам, - с трудом сохраняя очень серьёзный тон, сказал Эркин.

   - Ладно вам, - буркнул Костя. - Сам скажу.

   Снаружи было уже светло, прожекторы вдоль забора выключили, на лужах хрустел ночной ледок, но, похоже, днём развезёт. У столовой толпился десяток самых нетерпеливых. А на крыльце семейного барака зевал и тёр кулаками глаза Терёха, как всегда поутру хмурый и не выспавшийся. Обгоняя Эркина, Костя на бегу бросил:

   - Эй, Терёха, никак десятого заделал?! Глаз не продерёшь.

   Терёха на такое, как и на многое другое не отвечал. За него это делала его Доня. И сейчас она вывернулась из-за его широкой спины и зачастила... И по Косте, и по евонной родне, и по всем мужикам...

   - Терёха, пулемёт заткни! - крикнули от столовой.

   Терёха проигнорировал и это, буркнув Доне:

   - Готовы? Пошли.

   И вперевалку побрёл к столовой, а Доня, не переставая трещать, гнала за ним весь их выводок: девятерых мальчишек и девчонок в заплатанном, заштопанном, подшитом и надставленном. Примерно половина этой разновозрастной компании не походила ни на Доню, ни на Терёху. Но такие мелочи, в чём Эркин уже убедился, здесь никого не волновали. Говоришь, что твоё дитё, ну, так, значит, твоё. И все проблемы тоже твои.

   Эркин подошёл к женскому бараку и остановился в шаге от крыльца. По неписаным правилам до завтрака и после ужина мужикам ходу туда нет. Это только в первый вечер ему с Женей поблажку дали. Чтобы не стоять совсем без дела, Эркин вытащил сигареты, и почти сразу открылась дверь, выпуская облако душистого пара и Лариску-Белобрыску. Стрельнуть сигарету она никогда не упустит.

   - Привет, дай подымить.

   - Привет, - Эркин показал ей, что у него в пачке осталось всего две сигареты и протянул свою.

   - Ага, спасибо, - Лариска жадно глубоко затянулась. - Фу, хорошо как. Твои выйдут сейчас. Ну, не паскудство, бабам сигаретных талонов не дают, а? А ежели я курю, а денег ни хрена?!

   Эркин сочувственно хмыкнул, привычно глядя чуть в сторону от неё: уж больно она белая.

   - Хорошо ещё, мужики душевные попадаются, понимают, каково без курева, - Лариска вернула сигарету и пошла к столовой.

   На крыльцо вылетела Алиса и сразу ринулась к нему.

   - А сколько часиков, Эрик? Покажи.

   Эркин опустил левую руку и помог ей оттянуть рукав его куртки, открывая чёрный циферблат. Его часы так потрясли Алиску, что она теперь вместо игры в щелбаны требовала при каждой встрече показать часы. Особенно, когда темнело, чтобы насладиться волнующим зрелищем светящихся стрелок и цифр. Жене часы тоже очень понравились...

   - Ой, Эркин, откуда?

   Они сидели вдвоём. Алиса убежала во двор, девочки тоже ушли куда-то. Женя двумя руками держала его запястье, рассматривая часы.

   - Это мне Мартин подарил. На прощание. Он с нами в Цветном от своры отбивался, и в тюрьме потом вместе были, и ночевал я у него.

   Он боялся, что Женя начнёт расспрашивать, и у него выскочит о жене Мартина, но обошлось...

   ...Алиса крутила его руку, рассматривая циферблат.

   - Доброе утро, - Женя легко сбежала с крыльца, привычно поправила на Алисе берет.

   За Женей вышли Даша и Маша, и все вместе, как каждое утро, пошли к столовой. Алиса, увидев кого-то из своих приятелей, выдернула руки и помчалась вперёд. Женя взяла Эркина за локоть.

   - Эркин, завтра девять дней Андрею, - и, видя его недоумение, пояснила: - Когда человек умирает, его поминают.

   - Сразу, как похоронят, - вмешалась Маша.

   - Да, а потом на девятый день, - кивнула Даша, - и на сороковой.

   - Понял, - кивнул Эркин. - А... а это как... поминают?

   - Собираются те, кто знал, родные, друзья, - Женя говорила не очень уверенно.

   - Говорят о нём, вспоминают, - подхватила Маша, - ну, и пьют, едят.

   - И ему обязательно рюмку ставят, - тихо сказала Даша.

   - Да, - теперь кивнула Женя. - И свечку зажигают.

   Они уже подошли к столовой, и разговор оборвался.

   Определённых мест в столовой ни у кого не было, просто уже сложились компании, которые и держались вместе. Женя обычно посылала вперёд Алису, которая и занимала для них шестиместный стол, а на свободный стул кто-то подсаживался. Сегодня это был Костя. Он хотел сесть между Дашей и Машей, но те устроили небольшую толкотню и неразбериху, и Костя оказался рядом с Эркином да ещё так, что ни перемигиваться, ни перешучиваться с девчонками не получится. Костя с ожесточённой быстротой очистил тарелку пшённой каши, залпом выпил чай и ушёл, обиженно надувая губы. Эркин настолько ушёл в собственные мысли, что как-то плохо замечал происходящее вокруг. Женя понимающе поглядывала на него и тоже молчала.

   После завтрака Эркин подошёл к прилавку, долго внимательно разглядывал и, ничего не купив, отошёл. И когда они все вместе вышли из столовой, заговорил сам:

   - Если завтра будем... поминать, то мне сегодня надо в город. Купить всё.

   Лицо его было сосредоточенным, и взгляд Жени стал тревожным.

   - Эркин...- начала она.

   - Ничего не случится, - сразу ответил он. - Фёдор, ну, мы в одной комнате, каждый день в город ходит. И ничего. Я с ним пойду. И куплю, - Эркин немного смущённо улыбнулся. - А что покупать?

   - Выпивку, закуску, - начала Маша. - Ну, что положено.

   - Маш, - перебила её Даша. - За выпивку же... визу отберут. Ты что, забыла?

   - Ах ты, чёрт, - растерялась Маша. - Что же делать?

   Эркин посмотрел на Женю, но и она явно не знала ответа.

   - Может... поговорить с комендантом? - предложила Даша. - Ведь такое дело, девятый день.

   - Не разрешит, - покачала головой Маша. - Тут у каждого... своё найдётся.

   - И не помянуть нельзя, - вздохнула Женя.

   - Нельзя? - переспросил Эркин.

   - В том-то и дело, - горько вздохнула Даша.

   - Я... поговорю с остальными, - предложил Эркин. - Поспрашиваю. Хорошо, Женя?

   - Хорошо, - кивнула Женя. - И я поговорю.

   Приунывшие Даша и Маша встрепенулись.

   - Ага, и мы.

   - Чего-нибудь, да придумаем.

   - Ну вот, - улыбнулась Женя. - Ты только, когда в город пойдёшь, скажи мне, ладно?