Страница 172 из 365
И дальше они говорили то по-английски, то по-русски. Ведь главное - это понимать друг друга.
- Они... не сопротивлялись?
- Нет. У Чака нет на это сил. А Гэб, - Жариков невесело улыбнулся, - не хочет сопротивляться.
Эд понимающе кивнул.
- Он боится гореть, так?
- Так, - ответил за доктора Крис. - У Чака уже "чёрный туман", - и тут же поправился: - депрессия?
- На грани, - ответил Жариков. - И боль, и паралич.
Эд с сомнением покачал головой.
- У нас ни у одного так не было.
- Это похоже, но не то же самое, - Жариков отложил журнал. - Парни, если я сейчас вас кое о чём спрошу...
- Я отвечу, - сразу сказал Крис.
- И я, - кивнул Эд. - Что вы хотите узнать, доктор?
- Про горячку, да? - догадался Крис.
- Верно. Боль локализована или разлита?
- Начинается с очага, - задумчиво ответил Крис. - А когда выгибать начнёт, то уже ничего не соображаешь.
- Да, - согласился Эд. - Засвербит, задёргает...
Поочерёдно, помогая найти нужные слова, поправляя друг друга, они восстановили почти полную картину болевого периода. И получалось, что и боль, и жжение сконцентрированы в гениталиях, в мошонке, член мало болит, нет, так же, но не сразу, после начинается, а в начале, когда только дёргает, работой всё можно снять, но если пропустил этот момент, то всё, терпи уж до конца.
- А у них, значит, руки, так, доктор?
- Да, - кивнул Жариков. - У Чака руки. Надо бы расспросить, как шёл процесс, но он не может, или не хочет отвечать.
- Странно, что руки, - задумчиво сказал Крис.
- А что странного? - возразил Эд. - Чем работаешь, то и горит.
- Оно так, - кивнул Крис. - Но нас-то кололи туда. Вспомни, так же болит.
- Похоже, - поправил его Эд.
- Я ничего не знаю об этом, - сказал Жариков. - Если можете, расскажите.
Они переглянулись. У Криса потемнело лицо.
- Это... это когда нам уже так по тринадцать там, или четырнадцать... Привязывали и кололи...- Эд говорил тяжело, с паузами, будто и английские слова забыл.
- Инъекции, - глухо сказал Крис. - Потом болит долго и...
- И мы уже такими остаёмся. Это очень больно, - у Эда сорвался голос, и он отвернулся.
- Если тяжело говорить, то не надо, - решительно сказал Жариков.
- Тяжело, - кивнул Крис. - Но я о другом. Их-то, ну, палачей, не кололи. Руки-то обычные.
- Д-да, - согласился Эд. - Правильно. Нечему там гореть.
- Интересно, - как бы про себя сказал Жариков. - Чистая психиатрия... Или всё-таки невралгия...- и уже в полный голос. - Ладно. Пойдём, посмотрим, как они.
Синие ночные лампы в коридоре. Особая больничная тишина. Тёмные двери палат. И только две светятся таким же синеватым светом.
Через дверные фрамуги Жариков заглянул в палаты. Гэб лежал неподвижно, закрыв глаза, но что-то подсказывало, что не спит. Чак спал, всхлипывая и постанывая во сне. Жариков повернулся к молча стоящим сзади Крису и Эду и услышал тихий, но очень чёткий шёпот:
- Один не спит.
- Дыхание не то.
Жариков кивнул и тихо спросил по-русски:
- Кто поговорит с ним?
- Я, - сказал Крис.
И решительно открыл дверь в палату.
Гэб слышал шум и разговор в коридоре, хотя последние фразы разобрать не удалось, на другом языке, похоже. Русские? Сейчас зайдут, найдут таблетку, которую он, схитрив, не проглотил, а зажал в кулаке и потом запрятал под матрас, и начнётся... Ну и хорошо: кончится это нелепое противное враньё про свободу, что нет рабов и всё остальное. Вон здесь какая орава черномазых. И все спальники. Зачем русским столько? Палас, что ли, здесь? Или больных ублажают? Спальника в усладу ему не давали. Ни разу. Спальницы... да, было как-то. А вот обычных рабынь хватало. На случку для приплода. Всё прибыль хозяину. Будь они все прокляты. Все. Все до единого. И прав был Чак, когда кричал, что беляк хорош только мёртвым.
- Ты чего не спишь?
Гэб открыл глаза. Белый глухой халат, белая круглая шапочка. А лицо тёмное, и волосы из-под шапочки чёрные, волной. Метис? Метис. И... спальник, точно.
- Болит что?
Гэб медленно разжал губы.
- Проваливай, погань рабская.
Крис улыбнулся, одним мягким и быстрым движением вынул таблетку из-под матраца и показал ему.
- Ну и дурак.
Гэб приподнялся на локте, одеяло свалилось, открывая мускулистую грудь и плоский живот.
- Беги, доноси, ты...- он длинно замысловато выругался. - Я ж тебя... спальника поганого...
- Не пугай, - Крис опять улыбнулся. - Ты же палач, без приказа ни хрена не можешь. Хочешь боль терпеть - твоё дело. Во сне боли не чувствуешь.
Гэб откинулся на подушку, поправил одеяло.
- Ты... ты откуда взял, что я... палач?
- Узнали тебя, - просто ответил Крис. - И тебя, и второго.
- Врёшь, я никогда...- и осёкся.
- Вспомнил, значит, - кивнул Крис и повернулся к двери. - Пить захочешь, вода в стакане на тумбочке. А вставать тебе нельзя. Лежи и спи, - теперь он говорил через плечо.
- Ещё я тебя, поганца, буду слушаться!
- Будешь, - Крис на мгновение обернулся. - Тебе же всё равно, кто приказывает.
- Ах, ты...!!!- Гэб захлебнулся руганью.
- Ну? - Крис спокойно подождал, пока он закончит. - И это всё, что ты умеешь? Небогато. Послушай тогда.
Крис говорил спокойно, даже участливо. И, закончив длинную, лихо закрученную фразу, сказал уже серьёзно:
- Там, рядом со стаканом, кнопка. Если понадобится что или заболит, нажми. Это вызов. Приду я или доктор. А теперь спи, - и вышел из палаты.
Эд и доктор ждали его. Молча вернулись в дежурку, и уже там Жариков спросил:
- Разве телохранитель и палач - одно и то же?
- У этих - да, - твёрдо ответил Крис. - Я сам, правда, их в работе не видел, повезло, но рассказывали, как в распределитель привозили таких и они слишком буйных, ну и... на кого укажут, вырубали. И вообще...
- Я тоже слышал, - кивнул Эд. - Говорят, им всё равно кого и как... На кого им хозяин укажет, и всё. И ещё говорили, им нас, ну, спальников, иногда давали.
- В утеху, - подхватил Крис, - вместо женщин. И не джи, а нас, элов. Джи-то умеют, а мы... Ну, и насмерть.
- Говорили, - Эд вздохнул. - Да, много чего говорили. Может, и врали...
- Может, - пожал плечами Крис. - Про нас тоже много врали. Только... правду врали.
- Ты это уже того... заговариваешься, - хмыкнул Эд. - Врали правду? Разве так бывает, доктор Иван?
- Интересно, - неопределённо сказал Жариков.
- Я докажу, - стал горячиться Крис. - Ну вот... Что мы без траханья жить не можем. Это как? Правда или брехня? Ну? Не сейчас, а тогда. Молчишь?
- Ты чего?! Нам это и тогда было по фигу!
- И загореться не боялся? - ехидно спросил Крис. - Чуть задёргает, не кидался к надзирателям, чтоб работу дали, а?
- Ну, было, - неохотно согласился Эд. - Так...
- Значит, правда. Что не можем - это правда, а что нам в охотку - это брехня. Так? - и сам ответил: - Так. И остальное так же. Что нам всё равно с кем. Хоть с уродкой, хоть со старухой, хоть с малолеткой, хоть... ладно. Правда или брехня, ну?
- Твоя взяла, - уныло кивнул Эд.
- И ещё... А, ладно, - не стал добивать его Крис. - Чаю, что ли, поставить?
- Чаю бы неплохо, - одобрил Жариков.
Крис встал и занялся чайником. Налил воды, включил в сеть. Достал заварной чайничек, пачку с чаем, коробку сахара, пакетик с печеньем. Эд, сидя неподвижно, глядел перед собой остановившимся глазами. Жариков рассеянно перелистывал журнал, обдумывая услышанное.
Когда чайник закипел, Крис взялся было за заварной, но тут же повернулся к Жарикову.
- Может, вы сами хотите?
Жариков кивнул и, отложив журнал, встал. Крис уступил ему место у чайного стола и сел рядом с Эдом. Жариков ничего не слышал, только заметил, как еле-еле шевельнулись губы Криса. Эд несогласно дёрнул плечом, но тряхнул головой и вымученно улыбнулся.