Страница 157 из 365
Женщины, бросая вещи, испуганно пятились. По-прежнему держа руки в карманах, Мартин подошёл к вещам на траве и, глядя на Харленда, сказал:
- У меня дела в городе. К моему приходу, Харленд, всё, слышите, всё незаконно присвоенное должно быть в доме на своих местах. Вы поняли меня?
Как-то очень быстро и незаметно все исчезли. Только Харленд стоял на крыльце.
- Корк, поймите, это же естественно, это так понятно...
Не отвечая, Мартин повернулся к нему.
- Пошли, Эркин. Думаю, к нашему возвращению они управятся.
Он встретился глазами с беляком, увидел его страх и кивнул...
...Эркин лёг набок, натянул одеяло на голову. Андрей когда так заворачивался, только макушка торчала. Закрыл глаза.
И опять началось. Сон - не сон, мелькание лиц, голосов...
Разорённый дом Андрея. Здесь грабителей не застали: так основательно всё растащили. Кто-то очень шустрый даже стёкла из окон вынул. От Андрея пошли к нему домой. Он уже ни на что не надеялся. И разграбленная, засыпанная перьями и обрывками ваты из вспоротых подушек и перин, квартира оставила его равнодушным. Разорванный в ночь обыска медвежонок Алисы так и валялся на полу. Он не подобрал его. Как не подобрал в доме Андрея его выцветшую старую рубашку. Нет, это ни к чему. От Андрея осталась рукоятка ножа. А тряпки... на что они ему? Про рыжих девчонок ему рассказали. Их видели. С русским солдатом. С ними была Алиса. И ещё какие-то женщины. Те, видно тоже, ... намылились отсюда. Мартин таскал его по городу, заставлял кого-то о чём-то расспрашивать. Всё путалось. Но он понял главное: Даша и Маша с Алисой и ещё одна женщина вошли в комендатуру. Больше их никто не видел. Видно, так и уехали. Завтра с утра он пойдёт в комендатуру, предъявит удостоверение и... поедет. Догонять Машу и Дашу. И Алису. А сейчас надо спать. Мартин стонет и ругается во сне. В полный голос. Даже здесь слышно. У Мартина никакой надежды, а у него... Женщина, что вошла в комендатуру с Дашей и Машей была в плаще. Сером. Как у Жени. Тёмные волосы узлом на затылке. Как у Жени. И Алиса держалась за её руку. Но не может такого быть. После "трамвая" не живут. Мало ли... похожих. И самое страшное: Алису искал её отец. Женя даже говорить об этой сволочи не хотела. Так на тебе, объявился! С белым телохранителем. Вот это страшно. Если такая гнида уцелела... нет, он Алису не отдаст, об этом и речи нет. Но... нет, даже думать страшно...
...К дому Мартина они вернулись в темноте.
- Заночуешь у меня, - Мартин не приказал, а попросил, и он кивнул в ответ, понимая, что это нужно Мартину больше, чем ему.
Дом Мартина был тёмен и на первый взгляд пуст, но когда они поднялись по ступенькам, то увидели на веранде человека. В чёрной одежде, пришелец сливался с темнотой, и только лицо белело смутным пятном.
- Что вам нужно? - устало спросил Мартин, открывая дверь.
- Сын мой, - заговорил человек.
А фраза знакомая, Священник? Да из белой церкви.
- Идите к себе, святой отец, - сказал Мартин. - Я не нуждаюсь в ваших утешениях.
Мартин зажёг свет в холле. И не скажешь, что здесь грабили, так всё убрано. Он остановился в дверях, но Мартин сразу сказал ему:
- Пошли на кухню, поедим.
Вошедшего вслед за ними священника Мартин как бы не замечал. Он, по примеру Мартина, снял и повесил на вешалку у дверей куртку, поглядел на свои сапоги. Мартин махнул рукой.
- Плевать. Ковёр так и не вернули, сволочи.
- Сын мой, - снова начал священник. - Я понимаю твоё горе.
- Неужели? - хмыкнул Мартин, открывая бар. - И спиртное всё унесли. Ну, ну...
- Шакалы - они шакалы и есть, - кивнул он.
- Ладно, - Мартин захлопнул бар. - Посмотрю сейчас, на кухне осталось что или тоже всё выгребли. Идите домой, святой отец. Дотти вы уже не нужны, а мне... тем более.
Он догадался, что Дотти звали жену Мартина.
- Ты не вправе обвинять всех в её смерти, сын мой. Конечно, сейчас тобой завладело чувство мести.
- Её убийцам вы тоже не поможете, - усмехнулся Мартин.
Священник сокрушённо покачал головой.
- Сын мой...
- Убирайтесь отсюда, - тихо, но с такой злобой сказал Мартин, что священник, защищаясь, вскинул ладони. - Вы... Думаете, я не знаю кого и на что вы благословляли? Где вы были, когда гибли невинные? Кого вы защитили? Ну?! Уходите. Не доводите меня, чтобы я выкинул вас из своего дома. Убирайтесь.
- Я буду молиться за тебя, сын мой. Чтобы Господь вразумил тебя и ниспослал мир твоей душе.
- Делайте, что хотите, святой отец, - Мартин подошёл к входной двери и распахнул её. - И где хотите. Но не здесь. Не вынуждайте меня к насилию.
Священник ушёл. Мартин запер за ним дверь, и они пошли на кухню. Там Мартин нашёл немного уже зачерствевшего хлеба, растопил плиту и поставил кофейник.
- Хоть кофе попьём. Посмотри здесь, может, ещё что найдёшь. Дотти особых запасов никогда не делала, чтоб каждый день по магазинам бегать.
В указанном Мартином шкафчике нашлись начатая пачка печенья и такая же галет.
- Жратву не возвращают, Мартин, - разжал он губы.
- Знаю, - Мартин потёр лицо ладонями. - Стервятники. Знаешь, что это такое?
- Нет, расскажи, - попросил он.
- Птицы такие, - Мартину явно хотелось разговором забить происходящее. - Они падалью питаются. Ну, и после боя, если раненых сразу не подобрали, то расклёвывают их.
Он кивнул, подумал.
- А шакалы? Тоже?
- Тоже. Шакалы ещё отбросы подбирают, но и раненых, ослабевших добивают.
Забулькал на плите кофейник. Мартин поставил на стол фарфоровые кружки, не так нарезал, как наломал хлеб.
- Обещал тебе выпивку, а видишь, как всё повернулось. Кофе настоящего почти полная банка была, а теперь... на два захода и того по щепотке. И спиртного ни капли.
- Не беда, - он грел о кружку ладони. - Я не пью.
- Зарок дал? - с интересом посмотрел на него Мартин.
- Да нет, - пожал он плечами. - Не люблю я этого, - и, решив, что с Мартином можно в открытую, пояснил: - Пьяный я болтаю много, язык не держу. А кому это нужно?
- Верно, - кивнул Мартин. - Ладно. И без спиртного можно. Завтра в комендатуру пойдёшь?
- Да. И буду сразу на выезд проситься. Догонять.
- Ну, это понятно. А потом?
- Что потом? - не понял он.
- Найдёшь дочь. И жену...
- Думаешь... это она? - перебил он Мартина.
Мартин пожал плечами.
- После "трамвая" не живут, Мартин, - тихо сказал он.
- Я видел, как после такого выживали, - возразил Мартин, - что по любым счетам умереть должны были. А жили. Всё возможно. Всё. Запомни. И вот что. Если это она, то после такого... понимаешь, Эркин, женщине не боль страшна, а то, что её силой взяли, против её воли, женщина после этого... - Мартин замялся, подбирая слова, - всех мужчин врагами считает, и... это ей уже никогда в радость не будет. Если это она, если она всё-таки выжила, ты будь... ну, помягче с ней, не лезь с этим, - и, видя его изумление, улыбнулся. - Нам ведь одно всегда нужно. Дорвёмся... и голову теряем.
- Я не знал... не думал об этом, - он нахмурился, припоминая. - Не видел, чтоб после "трамвая" жили. Сразу не умерла, так на Пустырь всё равно свезут. Спасибо, Мартин, конечно, только... не верится мне, что это... она.
Мартин кивнул.
- Я понимаю. Я вот ещё о чём подумал. Тот тип, что рассказал тебе о ней, он... кто? Понимаешь, если он заинтересован... мог и наврать, чтобы ты её не искал.
Он потрясённо выругался, а Мартин продолжал:
- Понимаешь, бывает такое. Был вот случай. Один... шибко шустрый. В отпуск поехал. А там у него и ещё одного... ну, за одной они оба ухаживали. Так ей он сказал, что того, другого, убили, а ему написал, что она без него загуляла и по рукам пошла. Ну и оказался при всех козырях. Вышла она за него.