Страница 105 из 365
Рассел медленно открыл глаза. Солнце? Да, солнце. Яркое злое солнце, каждый луч бьёт по голове, по лицу. Встать и задёрнуть штору? Нет сил. Тогда ночью, когда индеец его прогнал, он пришёл домой и лёг. Как был, не раздеваясь, поверх покрывала. И словно провалился в темноту. Спасительную темноту. Ничего не видеть, не слышать, не помнить. И вот солнце. И тишина. Мёртвая тишина послепраздничного утра. Кой чёрт, это уже было с ним!
Он тогда приехал к отцу по его идиотской, нелепой, унизительной, невыполнимой просьбе. Приехал, вошёл в дом и... и всё сделал. И проснулся утром в отцовской постели. И не сразу вспомнил, где он, что делает, откуда взялся лежащий рядом бронзовокожий обнажённый мужчина, раб, трёхкровка, спальник... А вспомнив и поняв, содрогнулся от отвращения к самому себе...
...Его движение разбудило спальника. Дрогнули длинные пушистые ресницы, чуть-чуть приоткрылись веки и в щели между ними мелькнули влажные чёрные глаза.
- Уже утро? - глупейший вопрос, но надо же что-то сказать.
- Да, сэр, - сразу отозвался спальник.
Надо встать, умыться, смыть грязь этой ночи, одеться, но... но не при этом... Приказать ему закрыть лицо или отправить в камеру? Чёрт!
- Ты умеешь варить кофе?
- Да, сэр.
Удачно.
- Так иди на кухню и свари кофе.
- Да, сэр, - послушно откликнулся спальник, завораживающе красивым движением слезая с кровати.
- И штаны хоть надень! - крикнул он ему в спину, и тихо почти беззвучно добавил: - Погань рабская.
Когда он вышел на кухню в отцовском халате, кофе был уже готов, круглый маленький стол у окна накрыт, а спальник молча с осторожной улыбкой на полных, красивого рисунка губах, в облегающих бёдра брюках стоял у плиты, ожидая приказаний. Он велел рабу уйти убрать в спальне и только, когда тот со словами: "Слушаюсь, сэр", - вышел, подумал, что надо было дать парню поесть. Хотя... наверняка, как все рабы, готовя завтрак спальник стрескал половину сам...
...Рассел медленно, со вкусом грубо выругался. Ничего этого нет. А есть... Что есть? Джен убита. И при этой мысли сразу замелькали перед глазами наглая ухмылка Сторма, застывшее лицо индейца, остановившиеся расширенные глаза Джен, пожары, скорченные трупы... Ну, что ж, ты не хочешь быть козырем в чужой игре? Тогда играй сам.
Он встал, преодолевая головокружение и звон в ушах, вытащил из-под кровати свой портфель, открыл и быстро проверил содержимое. Да, всё на месте. Он решил. Принял решение. Сам. И отступать теперь нельзя. Потому что некуда. Взял со стола книгу с буклетом, которые давал Джен, она так и остались лежать на столе. Как и мешок картошки на полу. Почему он не выстрелил в индейца. Один выстрел и... и что? Это бы не спасло ни Джен, ни её дочь. Но почему он не стрелял? Не смог? Знакомо заныла голова, предупреждая о ненужности размышлений на эту тему. Да, пистолет... В кармане. Запасная обойма... Обойдусь. Незачем. Всё. Больше ничего не надо.
Рассел уложил книгу и буклет в портфель, закрыл его и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Быстро спустился по лестнице и без стука прошёл к хозяйке. Та была на кухне. Варила кофе. Дешёвый и вонючий, почти рабский. Стошнит от одного запаха.
- Доброе утро, Рассел, я не видела, когда вы пришли, кофе сейчас будет готов.
- Спасибо, не нужно. Я ухожу. Там наверху мешок картошки, так вы, миссис Ренн, возьмите его себе.
- Спасибо, но мне, право, неудобно...
Он повернулся и вышел, не слушая её лепет. Так эта старая бесполезная развалина живёт здравствует, а Джен... Нет, больше он так не может.
И первое, что он увидел на улице, это спины завернувшего за угол патруля. Русские?! Вот почему так тихо. Кто их вызвал? Джен заплатила за попытку жизнью, а кто-то всё-таки смог... Ладно, тем лучше. Никуда не надо ехать. Пойдём за патрулём, рано или поздно солдаты придут к своему командованию. Сторм ли, Кропстон ли... да никто больше им не сыграет, только он сам. Всё. Для него Хэллоуин кончился.
Машину ждали долго, и выехать удалось только в сумерки. Зато обещали отвезти прямо в региональный лагерь для репатриантов. Машина оказалась крохотным грузовичком. В кузове ни скамеек, ни укрытия. Маша и Даша помогли Жене устроить Алису между узлами, а сами сели у переднего борта, чтобы не задувало. Но Алиса захныкала, и Женя взяла её на руки, где Алиса сразу успокоилась и заснула.
- Устроились? - в кузов заглянул немолодой солдат, что днём ходил с ними по городу.
- Да, спасибо, - откликнулись они в три голоса.
- Ну, счастливо вам. С богом.
- Спасибо, до свидания.
И машина тронулась. Они сидели, прижавшись друг к другу. Говорить уже не было сил. Они едут. Неважно, куда. Главное - всё кончилось. И этот безумный день, или сутки - Женя уже не могла вспомнить, когда всё это началось - и эта жизнь. Они уезжают навсегда. Что бы ни было, как бы ни было, но сюда они уже не вернутся. Никогда. Женя вздохнула, закрывая глаза, и вздохом отозвалась Алиса.
Машина плавно покачивалась, а перед Женей проплывал этот день. С той минуты, когда она увидела Алису, обняла её...
...Суматоха и неразбериха. Если бы не солдат, на удивление быстро во всём разобравшийся и всё решивший за них... Они пошли к Маше и Даше. Все вместе. Комнатушка в больнице оказалась не так разгромленной, как разграбленной. Кто и когда взломал замок, польстившись на жалкие тряпки девочек и скудную утварь, разбираться было некогда и незачем.
- Пусть им наш кусок поперёк горла встанет, - махнула рукой Маша.
Девочки собрали немногое, брошенное грабителями, но ещё пригодное в дороге. Узелок вышел маленький. И от девочек - вспоминала Женя - пошли домой. Город был по-прежнему пустынен. И вот уже дома началась настоящая суета...
...Женя невольно улыбнулась воспоминаниям. На этот раз всё взяла в свои руки миссис Стоун. Солдат сидел в углу и, молча улыбаясь, наблюдал за их беготнёй. Именно миссис Стоун настояла затопить плиту и что-то приготовить поесть. Рози и девочки помогли с вещами...
...- Девочки, простыни возьмёте себе.
- Что вы?!
- Как можно?!
- Нужно! - она, убедившись, что Алиса жива, и узнав, что Эркин тоже жив, хоть и арестован, была готова горы свернуть. - Не спорьте и не обижайтесь. Всего я всё равно не возьму. Мы так и думали, что всё придётся бросить. Лучше же вы, чем кто другой.
Они говорили по-русски, и солдат поддержал её:
- Правильно. Слушайте её, девки. Всё не голыми будете.
- Забирайте всё, - вошла в комнату миссис Стоун. - И так... мебель, почти вся посуда... Вы слишком щедро награждаете соседей, Джен.
Даша и Маша переглянулись и кивнули.
- Мы вам поможем с вещами, - сказала Маша.
Она упрямо покачала головой.
- Миссис Стоун, Рози, выберите себе, что хотите. На память.
Миссис Стоун медленно кивнула.
- Спасибо, Джен. Разумеется.
А потом они все сидели за столом. Ели жареную картошку, творог, ещё что-то, пили чай с вареньем. Это уже Рози предложила съесть всё, что нельзя взять с собой. Алиса к концу обеда клевала носом, и её уложили спать. А они стали собираться дальше. Хотя в принципе всё уже было уложено. Получилось много: туго набитые вещевой мешок и рюкзак Эркина, большой ковровый узел - ковёр потряс и девочек, и солдата - и ещё узлы с тем, что она подарила Даше и Маше. Заново переложили, увязали. Она разбудила Алису, одела её. Присели на дорогу. Миссис Стоун и Рози присели со всеми. Встали.
- Рози, миссис Стоун, - она почувствовала, что сейчас заплачет, - я так благодарна вам.
- Не стоит, Джен, - миссис Стоун улыбалась тонкими бледными губами, и её улыбка сейчас не казалась такой безжизненной. - Будьте счастливы, Джен. Вы заслуживаете счастья.
- Всё будет хорошо, Джен, - Рози обняла её и поцеловала в щёку. - Напишите, когда устроитесь на новом месте.
- Обязательно. Рози, миссис Стоун, до свиданья.