Аналогичный мир

Эркин встал и посмотрел на стадо, обернулся к Фредди.

— Собираемся?

— День здесь побудем, — ответил Фредди. — И им, и лошадям, да и нам отдохнуть надо.

— Отдых это всегда хорошо, — засмеялся Эркин. — Травы здесь много, вода близко. Двигать никуда не надо.

Андрей, весь красный насупленный, взял журнал, нерешительно перелистал.

— Сжечь его к чёртовой матери, — но голос его прозвучал как-то неуверенно.

— Как хочешь, — пожал плечами Эркин.

— А ты? Сжёг бы?

— Нет, — покачал головой Эркин.

— Почему? — вырвалось у Фредди.

— Понимаешь, — Эркин говорил спокойно и как-то задумчиво. — Это всё, что от них осталось. Паласных расстреляли всех. А это все паласные. Их никого нет. И только это осталось.

Андрей открыл журнал на последней странице, долго рассматривал фотографии. Потом закрыл и положил на пол рядом с костром.

Они провели весь день в пустом доме. День был серый, пасмурный, но тёплый, солнце просвечивало сквозь облачную плёнку, иногда начинал моросить мелкий дождь. За домом пышно разросся барбарис. Ягоды уже созрели, и они не только наелись, но и набрали впрок. А после обеда Эркин отправился бродить по дому в поисках чего-нибудь полезного. А Андрей всё-таки занялся журналом, подолгу рассматривая каждую страницу. Они не мешали ему. Фредди перебирал седловку, Эркин вернулся из своего похода разочарованным и присоединился к нему. Сёдла, уздечки, все ремни, вьюки, хозяйственные мелочи. Пробуя на разрыв очередной старый шов, Эркин порвал его сразу в двух местах.

— Ты что, — обозлился Фредди, — силы своей не знаешь?!

— Видно нет, — засмеялся Эркин. — Сейчас зашью.

Фредди посмотрел на его мускулистые налитые плечи, грудь и усмехнулся:

— Взматерел.

— Чего? — Эркин сосредоточенно прилаживал неровные концы встык, но пропустить незнакомое слово не мог.

— Внахлёст клади, — посоветовал Фредди и стал объяснять. — Ну, есть бычок. И большой, и всё при нём, а бычок. И есть бык. Взрослый. Матёрый, значит, в полной силе, всё, что мог, набрал. — Эркин, не отрываясь от шитья, кивнул. — Вот и люди. Есть парень. А есть мужик. Матёрый.

— Понял, — усмехнулся Эркин. — А ты?

— Тяжелеть начинаю, — вздохнул Фредди. — Пока держусь. Ковбою тяжелеть нельзя. Голой силой много не возьмёшь. А лишняя сила — ловкости меньше. У парня больше ловкости. У матёрого вровень. У меня меньше. Сгрести я вас обоих сгребу и положу, а вы выворачиваетесь.

Эркин негромко засмеялся:

— Захвалил.

Андрей, наконец, отложил журнал и встал. Покосился на них.

— Ты б умыться сходил, — предложил ему Эркин, переходя к другому разрыву.

— Зачем?

— От тебя прикуривать можно. Остудись, — улыбнулся Фредди.

— Ну вас к чертям всяческим, — Андрей вытер рукавом лицо и подсел к ним.

— Завтра с утра тронемся потихоньку, — Фредди критически осматривал свою рваную рубашку. — Дня два, и на Равнину спустимся. Там чёрт-те что пойдёт.

— А что? — Эркин отложил ремень в сторону и стал собирать свёрток с иголками и нитками для кожи. — Заставы?

— И заставы, и минные поля, и другие стада, — Фредди выругался, — чёрт, под иглой ползёт. Всего хватает. Здесь ещё воды много, хоть за водопои мордоваться не будем.

— Вода ладно, — Эркин встал и потянулся, расправляя спину. — А с травой как?

— А это по минам глядя. Если их вдоль дороги вытянули, хреново, — Фредди отложил зашитую рубашку и замысловато выругался. — Генералы хреновые, войне конец, а им мины девать некуда. Нет, чтобы себе в задницу вставить и подпалить, нашпиговали Равнину. А на хрена?! Русские сюда уже победителями с другой стороны въехали. А нам пасти негде!

— Ну, поля, это ничего. Это смотря какие поля, — Андрей обвёл их весёлыми глазами. — Это мы ещё посмотрим.

— Имел дело? — поинтересовался Фредди.

— Случалось. Один раз чудом пронесло, — Андрей зябко передёрнул плечами. — Вспомнить страшно. А другой раз поработал. Так что если аккуратно…

— Так, — перебил его Фредди. — Полезешь на поле, голову оторву.

— Да зачем оно мне? — возмутился Андрей. — Что я, мин не видел, что ли?!

— Это ты шерифу загибай, — спокойно, но наливаясь гневом, ответил Фредди. — Я тебя уже знаю. Учти, не шучу. Поймаю… не знаю, что сделаю, но ты запомнишь! — Фредди выругался. — Дурак ты этакий. Подорвёшься, что я тогда с тобой делать буду.

Андрей рассмеялся.

— Фредди, ты что? Когда подрываются, то делать уже ничего не надо. Не с кем, понимаешь? Был человек, а остались… ошмётки по кустикам.

— Я сказал, — буркнул, остывая, Фредди. — И не говори, что не слышал.

Эркин их слушал, не вмешиваясь. В одном месте кровля отставала от поперечной балки. Эркин просунул в щель пальцы, повис и размеренно подтягивался. Когда Фредди повернулся посмотреть на него, Эркин пробормотал:

— Чёрт, голову некуда девать, — и снова повис на вытянутых руках, почти касаясь сапогами пола. И самому себе: — А если так?

Руки неподвижны, а всё тело так же размеренно раскачивается. Он то словно ложился на невидимую плоскость, то повисал. Лицо его оставалось спокойным, а, заметив, что на него смотрят, он улыбнулся и даже подмигнул им, не прекращая раскачиваться.

— Ну, ты даёшь! — Андрей восхищённо выругался. — В жизни такого не видел.

Эркин удивлённо спросил:

— Ты что? Забыл? Вместе же тянулись.

— Вверх-вниз, а не… — Андрей запнулся, не зная, как сказать.

Эркин, наконец, остановил качание и мягко опустился на пол. Потряс кистями, расслабляя руки.

— Хорошо, — наконец удовлетворённо выдохнул он.

Фредди рассмеялся.

— Силу некуда девать? Подожди. На Равнину спустимся, пойдут драки. А там мало покажется, так в городе доберёшь. Только, — Фредди закурил, — с умом дерись. А то "убийство по неосторожности", слышал? Срок маленький, но срок. И то, как в суде посмотрят.

Эркин кивнул.

К вечеру они собрали вьюки, всё приготовили и сели у костра спокойно. Андрей снова взялся за журнал, перелистал его.

— Эркин, — вдруг позвал он, — как думаешь, много они… заказывали? Ну, кто жил здесь.

— Думаю, никого, — сразу ответил Эркин. — Это очень дорого. А дом… не скажу, что богатый. Так, Фредди?

Фредди кивнул:

— Достаток был, а богатство… здесь земли не ах, богатеть не с чего.

— А на хрена им тогда это? — Андрей потряс журналом.

Эркин пожал плечами и вопросительно посмотрел на Фредди.

— Смотреть, — улыбнулся тот. — Ты ж смотришь, тебе приятно. И они так же.

Андрей густо покраснел, набычился.

— Опять вы… — начал он.

— Он прав, — сказал Эркин. — Я слышал о таком. Смотрят и… и воображают, будто это с ними. Так, Фредди?

Фредди кивнул и спросил:

— А тебя что, не трогает совсем?

Эркин пожал плечами и взял у Андрея журнал, начал перелистывать.

— Да нет, — сказал он задумчиво. — Я просто знаю всё это. Смотрю и вижу. Что трудно сделать, что легко… ну…

— Понятно, — улыбнулся Фредди. — На деле лучше?

— Как когда, — усмехнулся Эркин. — Бывает очень хорошо, бывает так себе, а бывает… совсем противно.

— Так ты про хорошо рассказывай, — предложил Андрей. — Поганого и я наскажу.

— Про это? — прищурился Эркин.

— А ты думал. В… в лагере и это было. Но погано.

— Пробовал? — поинтересовался Фредди.

— Ага, — признался Андрей, снова начиная краснеть. — Только пусть лучше Эркин расскажет. Он здорово рассказывает, как видишь всё. Про хорошее только, ладно?

— Попробую, — согласился Эркин. — Ну, был я на выезде дважды. Один раз в паре. Умотала она нас вусмерть. Другой раз один, целые сутки, может, чуть больше. Нормально обошлось.

— Вот про неё и давай, — решительно заявил Андрей.

Фредди кивнул и сел поудобнее.

— Ладно, — покладисто согласился Эркин. — Ну, на выезд меня вызвали так…

…В этом Паласе он был второй день и ещё не обжился в камере. Даже прозвища ему не дали. Так и звали все Индейцем. Он спал после смены, когда надзиратель легонько ткнул его дубинкой между рёбер. Он подскочил, не соображая спросонья, за что. Вроде лежал, как положено, руки за головой. Надзиратель по-прежнему молча ткнул его ещё раз дубинкой уже в спину, направляя к двери. Выходя, он видел, что многие из-под полуопущенных век наблюдают за ним. Сон после смены — святое дело. Даже для надзирателей. И раз выдернули… Работал он хорошо. Клиентка — хрупкая старушка с белыми редкими волосами — осталась довольна и похвалила его надзирателю. Не за что его наказывать. Тогда зачем? В коридоре надзиратели, ещё беляки. Беляк не в надзирательской форме, а в обычном костюме осмотрел его. И по тому, как перед этим беляком лебезили надзиратели, он догадался, что это хозяин Паласа. И осмотрели его толково, без боли.