Чистилище для Гурова

– Серые клеточки, как говорил Пуаро, – заметил Павел.

– Вот именно! Итак, рассмотрим наш случай. Некоему человеку, располагающему деньгами или связями, по какой-то причине требуется посадить другого человека. К кому он обратится? К министру? Нет! К непосредственному исполнителю, то есть начальнику районного управления полиции по месту жительства потенциальной жертвы. Тот спускает команду вниз следаку, и машина завертелась. Дело сляпано более или менее искусно, но его же нужно пропихнуть прокурору, который совсем не хочет потом в процессе дураком выглядеть. А раз прокурор это дело берет, значит, и он пристегнут к этой афере. Далее для подкрепления доказательной базы появляются два лжесвидетеля, парень и девушка, а поскольку они оба героиновые наркоманы, то за дозу готовы против собственной матери показания дать. Но существуют еще присяжные, вердикт которых должен быть только обвинительным, то есть как минимум семь против пяти, потому что, если голоса делятся поровну, то это трактуется в пользу подсудимого. И, наконец, судья, у которого можно легко узнать список присяжных, чтобы подкупить их. То есть судья тоже в доле, тем более что именно от него зависит сам срок, который может быть как условным, так и реальным, причем очень большим, но в пределах статьи. Вот вам и весь расклад, и весь список потерпевших.

– И вы это поняли еще вчера? – не удержавшись, воскликнул Виктор, и Гуров кивнул.

– Значит, мы все это время зря бегали? – хмуро произнес Павел.

– Ребята! Во-первых, на моем месте мог быть и другой человек, который все это сразу не понял бы, и ему действительно могла потребоваться собранная вами информация. Во-вторых, высоких покровителей у вас наверняка нет, так куда вы по окончании отправитесь? В министерские кабинеты?

– Да нет, «на землю», конечно, – хмыкнул Виктор.

– А вот там те навыки, что вы за эти два дня приобрели, станут для вас бесценным подспорьем. А теперь расскажите мне, что вы по поводу убийцы думаете.

– Лев Иванович, есть у нас кое-какие соображения, только нам бы заключения судмедэкспертизы еще раз посмотреть, – попросил Виктор. – Нам примериться надо!

– Чего? – удивился Гуров, а потом, пожав плечами, согласился: – Ну, смотрите! – и достал из сейфа кипу дел.

Парни поднялись, Виктор взял шариковую ручку, изображая из нее нож, а Павел встал напротив него. Сверяясь с заключениями судмедэкспертизы, Павел чуть приседал, уменьшая свой рост, а Виктор наносил ему удары, имитирующие удары ножом. Когда они закончили, Гуров с интересом спросил:

– Ну, и что это была за пантомима?

– Все, как я и думал, Лев Иванович! – сказал Виктор. – Я, конечно, многого пока не знаю и не понимаю, но есть вещи, в которых неплохо разбираюсь. Я в ВДВ служил, это наш удар. Правда, им еще спецназовцы и другие вроде них владеют, но вот то, что удар не поставленный, это точно.

– То есть человек его не до конца освоил? – уточнил Гуров.

– Ну, да! А еще убийц было несколько, и рост у них разный, потому что под разным углом в тело нож входил, хоть и отличался всего на несколько градусов.

– И какой вывод из этого следует?

– Тут подумать надо, – осторожно ответил Виктор.

– Ну, тогда я вам еще одну тему для размышлений подкину. Скажите, почему в каждом крупном городе есть свой Чайна-таун? – Парни обалдело переглянулись и уставились на него во все глаза. – Ну, давайте! Выдвигайте свои гипотезы, предположения… Даже самые нелепые и смешные. Нас здесь никто не слышит. Причем не стоит понимать слова Чайна-таун буквально. Это может быть объединение итальянцев, мексиканцев, таджиков, узбеков… Кого угодно. Ну, начинайте!

– Ну, когда люди приезжают в чужую страну, где существуют обычаи и традиции, отличные от их собственных, они, чтобы сохранить свою культуру, стремятся держаться вместе, – сказал Павел.

– Верно! – кивнул Гуров. – А что их еще может объединять, кроме этого?

– Ну, наверное, находясь рядом на чужой территории, они чувствуют себя более безопасно, – предположил Виктор.

– Продолжай! – подбодрил его Лев.

– То есть они всегда могут обратиться за помощью в своему соотечественнику, в то время, как, например, коренной житель этой страны не станет им помогать, – развивал свою мысль Виктор.

– Лев Иванович! Я понял, к какому выводу вы нас подводите! – воскликнул Павел. – Потому что вместе они – сила, которая способна противостоять врагу, и если обидят одного из них, то на его защиту встанут все. Потому что каждый их них в этот момент подумает о том, что в следующий раз уже он может попасть в беду, и тогда остальные придут ему на помощь!

– Слава богу! Дошло! А теперь примените все эти рассуждения к нашей ситуации. – Парни опять переглянулись, и Гуров не выдержал: – Я, что, такой страшный?

– Лев Иванович! Да просто не хочется перед вами дураками выглядеть, – смущенно признался Виктор.

– Вы уже не дураки, потому что стремитесь научиться своему ремеслу и набраться опыта, – поправил его Гуров. – Давайте! Вспоминайте все, что вы за эти два дня узнали, – все опять на поверхности лежит! Я же вам говорил: учитесь вычленять главное! Я не верю, чтобы никто из тех, с кем вы беседовали, этого не упомянул.

Парни надолго задумались, перебирая в уме все, что успели услышать, когда Павел вдруг заорал:

– Лев Иванович! Я все понял!

– Господь с тобой, Паша! Я ведь так и оглохнуть могу! – вздрогнул Гуров. – Ну, какая светлая мысль тебя посетила?

– Понимаете, вдова старика… Ну, того убитого присяжного! Она на заседании суда была! И когда он домой вернулся, страшный скандал ему закатила! Говорила, что мальчишка, подсудимый то есть, честный и добрый, и никак такого сделать не мог! Что наговаривал он на себя, потому что заставили! Что он и так жизнью обиженный, без родителей в детдоме вырос, а они его безо всякой вины в тюрьму закатали. Старик ей про деньги начал говорить, а она его – половником по голове и кричала, что не притронется к этим проклятым деньгам. А потом на них его и хоронила. Вот я и подумал, Лев Иванович, что детдомовцы, они же вроде тоже, как… Объединение какое-то… – неуверенно закончил он.

– Ты все совершенно правильно понял, Павел! Вот взять вас. У вас есть родители, бабушки-дедушки, тети-дяди, братья-сестры всевозможные. Если у вас, не дай бог, что-то случится, вам есть к кому обратиться. И тарелку супа нальют, и денег соберут, и пожить пустят, то есть не пропадете. А кто такие детдомовцы? Либо те, от кого матери в роддоме отказались, либо чьи родители погибли, либо этих родителей лишили прав на ребенка. Как бы там ни было, они все собрались там, и это место стало для них временным родным домом. Они там дружат, враждуют, дерутся, мирятся, влюбляются. А потом наступает момент, когда оттуда уходят в другую жизнь, о которой имеют очень смутное представление. Почему, выйдя из детдома, они очень часто становятся жертвами преступлений или преступниками? Потому что они не знают правил игры в этом мире. Директор детдома, где вырос этот несправедливо осужденный мальчик, за десять лет сумел сплотить детей, они себя одной семьей почувствовали, братьями и сестрами. А в любой семье старшие обычно заботятся о младших или о слабых. И, выходя в мир, они знают, что им есть к кому обратиться в трудную минуту, есть кому их защитить. Этого мальчика в детдоме любят все, без исключения, дни до его возвращения считают. На очень дорогого адвоката деньги собрали. О чем это говорит?

– О том, что за него мстят, – ответил Виктор.

– Вот именно, – подтвердил Гуров. – И дай бог, чтобы на этом все закончилось.

– Какая-то детдомовская мафия получается, – пожал плечами Павел.

– Любое преступное сообщество ставит своей целью… Что?

– Естественно, выгоду.

– А что имеем мы? Где выгода от этих убийств?

– Лев Иванович! Мне кажется, тут другой закон сработал: «Наших бьют!», – предположил Виктор.

– А вот это уже ближе! Они не нападают – они защищаются! Этот мальчик, как сказал один старый уголовник, святой, просто оказался не в тот момент не в том месте, да еще и повел себя сообразно своему характеру: не убежал, не спрятался, наоборот, сразу бросился на помощь! А его сделали козлом отпущения, и он за чужие грехи уже полгода в такой колонии находится, где и взрослому выжить трудно. А те, кто его любит, об этом знают и понимают, что шансов на его возращение практически нет! Что парня фактически приговорили к смерти. Причем не его одного, а еще и его приемного отца, директора их детдома, который над ним как над родным трясся, потому что видел, насколько тот к жизни не приспособлен. А у мужчины этого сердце больное, и он смерть мальчишки не переживет! Какой выход был у остальных?