Смерть или слава

— Гранаты! — приказал Тайбер, и орочьи внутренности взметнулись фонтанами, но даже это, казалось, не могло унять их поток.

— Да кончайте уже мудохаться с фраговой[90] штуковиной! — рявкнула Сотин, выказывая удивительную в наших обстоятельствах сдержанность в выражениях.

Артиллеристов, впрочем, и не требовалось подгонять; длинноствольное орудие класса «Сотрясатель» уже в следующее мгновение подтвердило право на это имя — гром его выстрела эхом раскатился по долине, перекрывая даже шум битвы. Я в это время парировал удар орочьего топора цепным мечом, отхватил противнику кисть и оставил Юргена заканчивать работу с помощью лазгана, сам же обернулся, дабы посмотреть на основание дамбы.

Выстрел пришелся ровно в цель, доказывая высокое мастерство экипажа «Василиска» и разорвавшись о скользкую от брызг стену на волосок выше водной струи, бьющей из шлюза в камнебетонный водосброс внизу. Фонтан превращенного взрывом в крошево материала вырвался из поверхности стены, и, нацелив туда ампливизор, который протянул мне мой помощник, переступив через тело только что застреленного им орка, я, как кажется, заметил, что поток воды усилился.

— Еще, — приказал я, хотя это было и излишне, потому как торопящиеся артиллеристы уже забивали еще один снаряд в свою пушку.

— Кайафас! — взвизгнула Фелиция в моем микрокоммуникаторе. — Что, во имя Омниссии, ты творишь, а?

— Сберегаю тебе немного времени, — огрызнулся в ответ я, и, какой бы еще комментарий мы оба ни хотели приложить, он потонул в рокоте нового выстрела «Василиска» и быстро оборвавшегося тонкого завывания его снаряда в полете.

Учитывая, насколько короткой была траектория, звук разрыва последовал почти мгновенно, накладываясь на эхо, порожденное выстрелом, подобно раскатам грома.

В этот раз я уже не мог усомниться, что цель достигнута. За тучей камнебетонной крошки последовала струя воды, едва ли не вдвое увеличившая поток в водосбросе, и орки, чьи машины все еще подходили по высохшему ложу реки, обнаружили, что ленточка воды начала подмачивать им ноги, а затем и просто заполнять все старое русло. Через считаные секунды они оказались по грудь в воде, когда яростный поток ее вновь гордо занял свои берега, подхватывая неосторожных и унося прочь в месиве бьющих конечностей и незакрепленного снаряжения.

— Ну, некоторое количество тварей мы из головы вымыли, — удовлетворенно прокомментировала Сотин, вынимая пистолет, чтобы выстрелить в лицо показавшемуся из-за «Василиска» зеленокожему, который размахивал топором в поисках, кого бы прикончить, и монотонно выкрикивал боевой клич.

Он упал, и я закончил дело тем, что снес ему голову цепным мечом, просто чтобы быть уверенным, что он умер. Как бы выносливы они ни были, после такого еще ни один не поднимался.

К моему удивлению, краем глаза я заметил Эриотта, все еще не поймавшего свою пулю и вытаскивавшего одного из раненых солдат в более безопасное место с величайшим презрением к наличию вокруг голосящих зеленокожих, по-прежнему, едва ли уже не на него, укладываемых ополченцами Тарвила.

— Да ты понял хоть слово из моих объяснений? — вопросила но воксу Фелиция, удивительно взволнованная для члена культа, посвящавшего себя, помимо прочего, преодолению простых человеческих слабостей вроде того, чтобы проявлять эмоции относительно чего бы то ни было. — Мы даже еще не начали отключать генераторы, не говоря уже о том, чтобы опустошать конден…

— Ну и хорошо, — произнес я так, что она захлебнулась потоком слов. — Можете сказать, как сильно рванет?

— Достаточно, чтобы нарушить устойчивость всей дамбы, — мрачно отозвалась техножрица, как будто в наших обстоятельствах в этом было что-то дурное. — Вам лучше бы надеяться…

Я так и не узнал, на что именно, потому что к тому времени самые оптимистические мои прикидки целиком и полностью оправдались. С низким ворчанием, отдаленно похожим на звук ульетрясения где-то в глубинах самых огромных мусорных отвалов, поток вытекающей воды увеличился, казалось, сразу тысячекратно, унося с собой куски камнебетона размером с «Химеру», которые сыпались на долину внизу, размазывая под собой весьма удовлетворительное число зеленокожих.

— Кровь Императора! — воскликнула Сотин. — Да вся гребаная дамба рушится!

И она была права. Стена плотины пошла трещинами, не выдерживая напора изнутри, и из них стала потоками хлестать вода. С задумчивой неторопливостью все сооружение начало осыпаться, поддаваясь давно накопленному стремлению запертой жидкости освободиться. Внезапно целая секция камнебетона, казалось, мгновенно исчезла внизу, а на ее месте образовалась сплошная стена воды в несколько десятков метров высотой, с ревом устремившаяся в долину под нами, начисто смывая занявших ее зеленокожих. Орки и их машины были поглощены ею в считаные мгновения, не успев бежать (впрочем, напиравшие сзади соратники сделали бы такую попытку невозможной). Все они были подхвачены и унесены, кружась, подобно отбросам в сточной канаве.

Несколько более разумных, если этот термин вообще имеет какой-то смысл применительно к зеленокожим, пробовали найти спасение на возвышенностях, но это значило лишь, что большинство из них ринулось прямо на стену плотного огня, посылаемого нашими защитниками вниз по склону. Хотя они и были захвачены врасплох внезапным наводнением не меньше, чем орки, большинству наших людей хватило ума не прекращать стрельбу, да и, в общем, боевой дух был значительно поднят тем, как внезапно обстоятельства повернулись в нашу пользу.

— Не щадить! — проорал я, вскидывая цепной меч в соответствующей моменту героической манере. — Гони врага!

Перлийцы ответили на этот призыв со всем возможным энтузиазмом. Лишившись подкреплений, передовые зеленокожие, уже врезавшиеся в наши ряды, враз обнаружили, что оказались в меньшинстве, и были быстро рассеяны и вырезаны до единого.

С ревом, который заставлял поблекнуть все звуки, которые мне только доводилось слышать до сих пор, настолько громким, что я скорее почувствовал, чем услышал его, остаток дамбы наконец сдался перед напором воды, разорванный на куски бьющими из проломов струями. Весь покрытый брызгами, которые казались ледяными в холодном горном воздухе, но, по крайней мере, хоть немного смыли с меня вонь пропитавших одежду жизненных соков сервитора, я с благоговейным ужасом наблюдал, как долина внизу заполняется смятенной серой водой в пятнах пены и вся орочья армия разом исчезает, унесенная, будто ее и не было. Уверенный, что те грязные враги, что умудрились пережить все это, будут быстро подчищены нашей торжествующей армией, я обернулся к Сотин, выражая всю, какую только возможно, невозмутимость.

— Ну что же, — проронил я, поправляя фуражку, — все прошло почти так хорошо, как и ожидалось.

Примечание редактора

Внезапное решение Каина оказало значительное влияние как на ход войны (в краткосрочной перспективе), так и на судьбу всего сегментума (в ближайшие десятилетия). Подробное исследование роли, которую он сыграл в более поздних событиях, связанных с этим, волей-неволей придется отложить до момента, когда я закончу работу над последующими частями данного архива. Для ознакомления с кратким и, в общем, точным обзором влияния разрушения дамбы в так называемой Долине Демонов на ход кампании по зачистке Перлии я в очередной раз отошлю читателей к популярному историческому труду.

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«В то время как Герои Каина[91]продолжали свой неудержимый марш к победе и имперским позициям, аналитики от разведки, наблюдавшие за их продвижением с помощью орбитальных сенсоров, начали осознавать истинную значимость достигнутого этими людьми.

Силы Освободителя стали такой костью в горле врага, что ресурсы, которые ранее использовались для атак на доблестных защитников перешейка, соединяющего два континента, теперь были брошены на устранение этой помехи. Пока что число их было не столь велико, чтобы значительно ослабить орочью осаду, но достаточно, чтобы это было замечено. Но все изменилось в одно мгновение благодаря событиям в Долине Демонов.

90

Вероятно, она подхватила это вальхалльское ругательство от Каина в какой-то момент их совместного путешествия.

91

Распространенное на Перлии наименование для членов сколоченной Каином военной силы, впервые появившееся в качестве названия популярной голографической драмы об их похождениях и прочно приклеившееся. Сам Каин чрезвычайно отрицательно отнесся к самой постановке, в немалой степени потому, что в ней присутствовал совершенно надуманный сюжет о его тайной любовной связи с женщиной из ополчения. А также оттого, что, как и всегда, в ней совершенно не нашлось места такой фигуре, как Юрген.