Беспокойное сердце

Вместе с тем азербайджанцы много преуспели в науке. Среди них немало ученых, и по количеству кандидатов и докторов наук, научных сотрудников они не уступали — а если уступали, то чуть-чуть — армянам и грузинам, и имели очень высокий процент образованных людей.

Отдыхать ездили в Шушу — небольшой курортный городок, расположенный в горной части Нагорного Карабаха. Даже руководство республики вывозило туда свои семьи на лето. Там прекрасный воздух и удивительная прохлада, благодаря которой легко переносится летняя жара, гораздо лучше, чем в равнинной части Азербайджана, особенно в степях и в самом Баку.

И вот приезжаю туда первый раз — в городе не дома, а развалины. Что такое? В чем дело? И в то же время там чуть ли не двенадцать или четырнадцать санаториев и домов отдыха, а население-то всего десять или двенадцать тысяч человек. Я походил, посмотрел.

Вернувшись в Баку, я после Бюро спрашиваю, почему Шуша в таком состоянии и за такой длительный период не приведена в порядок. Ахундов, не моргнув глазом, говорит, что много раз писали письма, просили помочь.

— Кому писали? Вы могли бы мне найти все копии: кому писали, когда?

Ничего мне, конечно, не нашли, потому что не писали. Выяснил я, что эти развалины — следы старой резни — оставлены в назидание потомкам.

Я говорю:

— У меня такое впечатление, что вы оставляете все это из поколения в поколение для устрашения армян. А как иначе понимать? Стоит стена неразобранная, уже заросшая, ничего не выровнено: там обрыв, там яма. Неужели все это сложно привести в порядок? Да если бы мы сами выделяли ежегодно хотя бы некоторую сумму денег, то давно навели бы порядок.

И в самом Нагорном Карабахе неоднократно возникали вопросы, связанные с национальным противостоянием.

Не раз я бывал в Нагорном Карабахе. Запомнился один из приездов на областную партийную конференцию. Там незадолго до этого построили на центральной площади новое красивое здание обкома партии и облисполкома Не успел я подъехать, как ко мне подходит пожилой армянин, частный домик которого стоял на этом месте и которого долго уговаривали, чтобы он позволил его снести.

Мужчина долго жаловался мне, как его ущемили.

— Тебе не нравится это здание?

— Да нет, но почему я должен был лишиться своего дома?

— Так тебе же выплатили всю его стоимость с лихвой.

— А мне нужна еще квартира — для дочери.

Уж выжать — так до конца…

Они хотели самостоятельности, но чтобы все вопросы за них в Баку решались.

На областной партийной конференции Нагорного Карабаха собрались около 600 делегатов.

Чувствую, обстановка недобрая. На трибуне председатель отделения Союза писателей Абрамян. Мне сказали, что обычно он выступает только на армянском языке, но здесь говорил на чистом русском. Потом я понял почему — он претензии излагал. Ну и, конечно, нанизал мне штук 12–15 всяких вопросов по поводу того, как Азербайджан зажимает Карабах, не дает ему развиваться и не решает вопросы и как они в Карабахе поэтому плохо живут…

А надо сказать, что карабахцы жили прилично. Когда произошли события в 1988 году (еще существовали и ЦК партии, и газета «Правда»), я говорил тогда: «Возьмите три района: Вологодский, один Карабахский и один чисто азербайджанский и дайте их в сравнении, кто как живет, у кого на сотню населения больше машин, кандидатов наук и людей с высшим образованием, а также школ, культурных учреждений. И я вам обещаю: вы обнаружите, что уровень жизни людей в Карабахе в два-три раза выше, чем в Азербайджане, а уж что касается Вологды, так она и в подметки Карабаху не годится».

Я у них и в домах был, и в колхозах, и видел все это…

Я внимательно слушал все выступления, делая для себя пометки, а мой помощник быстро готовил кое-какие данные по сути вопросов, пока шли выступления. Атмосфера в зале накалялась. Я решил дать всем высказаться, затем вышел на трибуну:

— Я мог бы произнести речь, которую подготовил по поручению Бюро ЦК партии, но думаю, что лучше начать с ответов на вопросы, поставленные выступающими и особенно товарищем Абрамяном.

И дальше я, не избегая ни одной, даже самой маленькой претензии, стал отвечать. А начал со следующего:

— Я вам всю правду скажу — вы меня ни в каких «из-мах» не можете обвинить, потому что сам я русский, записан украинцем, приехал из Москвы, второй секретарь ЦК партии Азербайджана, депутат Верховного Совета СССР от Казахстана (я тогда был депутатом от Уральска).

В зале раздался смех, и, чувствую, напряжение спало и зал начал относиться ко мне с симпатией. (Кстати, я на практике уже понял, что для того, чтобы залом немножко управлять, надо всегда начинать выступление с полушутки.)

Ну, а дальше пошло посерьезнее, по делу.

— Вот вы тут ставили вопрос, что у вас нет молодежной газеты на армянском языке в Карабахе. Мы в Баку издаем три партийные газеты — на русском, азербайджанском и армянском языках. Хотите, чтобы мы в эти газеты ввели, хотя бы раз в неделю, странички молодежи? Мы это сделаем. Хотите у себя газету открыть? Открывайте. Только я вам скажу, и мне помощники дают расчет: себестоимость каждого номера будет три рубля, а продавать газету нужно за две копейки, значит, два девяносто восемь — за счет вашего бюджета. (В зале начался шумок.)

Вы сетуете, что нет в Степанакерте театра. Пожалуйста, можно открыть театр, но я не пойму, какой репертуар будет у него. В городе всего десять тысяч населения. (Это сейчас там тридцать тысяч населения, а тогда был 1960 год.) Ну хорошо, у вас посмотрят за одну неделю весь репертуар, а дальше что? Театр не может каждый день готовить по спектаклю… И — какую дотацию нужно? Хотите взять на дотацию театр — учтите, это тоже ляжет на местный бюджет. Почему Баку должен оплачивать ваш театр?

У вас нет музыкальной армянской школы. Даю справку, что армянская музыкальная школа есть в соседнем Агдамском, азербайджанском, районе. Они готовы были бы открыть здесь свой филиал. Вы отказались, сославшись на то, что нет преподавателей. Ну не смешно ли, что армяне не нашли бы преподавателей для музыкальной школы! Не верю я в это. У вас есть облисполком, а значит, областной отдел народного образования — обратитесь туда.

Еще проблема: нерегулярно поступают армянские учебники из Баку. Друзья мои, да тот же облоно всегда снарядит вам две машины в Ереван — ведь туда раза в три как минимум ближе ехать, чем в Баку, — и двумя машинами вы привезете на весь Карабах сколько угодно учебников, изданных в Армении.

Вы жалуетесь, что у вас нет тяжелой промышленности. А я бы поставил вопрос по-другому: у вас нет железной дороги. (Тогда еще железная дорога до Степанакерта не была доведена.) Я был вчера у вас на шелкоткацком и на мебельном комбинатах. На шелкоткацкий комбинат вам 80 % кокона дает Азербайджан, а вы только 20 %. На мебельном комбинате своей древесины вы вообще не имеете — вам дают Россия и Азербайджан. О какой промышленности вы говорите? Что значит — дать вам тяжелую промышленность? Привозить руду, уголь, вы будете металл варить, а мы будем его отвозить отсюда? Вы представляете, сколько этот металл будет стоить?

Я знаю союзные республики, которые не имеют тяжелой промышленности, Молдавия, например. Она развивается на том, чем богата. Там ведущие отрасли — пищевая, виноделие, переработка сельскохозяйственной продукции. У них нет тяжелой промышленности, даже машиностроение у них не очень развито. А вы хотите в автономной области развивать тяжелую промышленность, чтобы, как вы говорите, выйти в люди, выйти на большую дорогу. И во всем вините азербайджанцев…

Вот так я разбирал их вопросы — резко критиковал и стыдил их местное руководство. И к концу в зале начали уже меня поддерживать.

— Так что мне Бюро ЦК партии доложить? — задал я вопрос в конце выступления. — Вы поддерживаете Абрамяна или меня? (В зале шум, аплодисменты.) Так я и доложу, что мы с вами обо всем договорились. И работать надо, а не бегать по инстанциям жаловаться. Да, у нас есть недостатки. И все, что относится в наш адрес, мы — обещаю вам — будем исправлять.