Страница 46 из 69
— Уж за это не беспокойся, — сказал Данил. — Значит, без обид, шэро баро?
— Какие обиды? Вы мне сделали добро — я вам всегда готов добром ответить. — Он бросил быстрый взгляд в сторону двери в соседнюю комнату (определенно там был кто-то), понизил голос: — Данил, как между старыми друзьями: нет ли на продажу царского золота? Твоего личного? Болтают, завелось у вас сумнакайорро…[15]
— Откуда? Да еще у меня?
— Мое дело — сторона, не хочешь, не говори. Но если надумаешь — лучше меня никто не заплатит. Могу даже зелеными.
— Да с чего ты взял?
Басалай подмигнул:
— Данил, помнишь нашу Дарку?
— Такую не забудешь, — хмыкнул Данил.
— Фантомас вокруг нее вьется, как граст[16] вокруг кобылки. Зовет в жены, чтобы все было по-честному. И говорил ей на днях, будучи подпитым, что вы с Кузьмичом выкопали-таки клад Булдыгина, сплошь монеты с разными императорами, только он его у вас отнимет и увешает Дарку империалами от ушей до пяток. Положим, не Фантомасу отбирать у вас клады, но слушок этот он не сам выдумал, гуляли такие разговоры… Словом, если будешь искать покупателя на монеты — лучше друга Басалая никто не заплатит.
— Тьфу ты, — сказал Данил. — Да не было никакого булдыгинского клада, чтоб я так жил. А Фантомас уже империалами никого не увешает, хлопнули Фантомаса с утра пораньше…
— Пхандало леско дром![17] — черные глаза цыганского барона засветились неподдельной тревогой. — Вот, значит, как… Ну, прости, если не то сболтнул…
«Второй раз уже всплывает базар о кладе, — угрюмо подумал Данил. — Поневоле начнешь хвататься за любую соломинку — может, Булдыгин и в самом деле не все успел выкопать, сбегая в заграницы? А Вадик проведал. А Бес проведал, что Вадик проведал… только куда пристегнуть при такой версии наркотики в стульях и прочие головоломки?»
Закрывая за собой высокую зеленую калитку, он имел все основания занести в свой актив еще один плюсик: этикет соблюден, как и положено меж белыми людьми, отдал Басалай своего нашкодившего кадра. Положим, он и так не особенно ерепенился бы, будучи поставленным перед фактом, но правила хорошего тона требуют дипломатии…
…Они рванули из двух резко затормозивших микроавтобусов, как черти — дюжина верзил в камуфляже и спецназовских черных масках с дырками для глаз и рта, обшитыми красной тесьмой ради пущего форса. Двое остались на стоянке, а остальные в хорошем темпе бросились к низенькой кирпичной мастерской. Данил бежал третьим. Дверь отлетела от пинка массивным черным ботинком, они ворвались внутрь, под яркий свет, рассыпались в обе стороны, навели короткие автоматы.
— На пол, суки! — заорал Степаша. — Всем лежать! — и чиркнул короткой очередью по ближайшей грозди ламп.
Застигнутые врасплох торопливо плюхались на пол, кто-то промедлил, и ему тут же прилетело под ребра подошвой, а подошва была толстенная. Шестеро гавриков — причем двое столь испуганно скорчились, закрывая ладонями головы, что были людьми явно сторонними, но Данил не собирался сейчас вдаваться в такие тонкости.
— Заберите стволы! — скомандовал он, чувствуя себя окрыленным и веселым. — Пусть потом жалуются дяденьке милиционеру…
Ухватил Хиля за ворот, поднял с пола. Изувеченный «Паджеро» красовался тут же, на смотровой яме, но не похоже было, чтобы Жору поранило серьезно — так, пара полосок пластыря с правой стороны морды лица… Данил заломил ему руку, головой вперед вытолкнул в дверь, под безоблачное небо, огляделся, оценивая ситуацию.
Принадлежавшая Бесу автостоянка (где, помимо прочего, наводили должную косметику на угнанные тачки) располагалась на приличном отдалении от домов, и оттого посторонних свидетелей не нашлось. Да и будь они, постарались бы убраться подальше от греха: в нынешние непонятные времена, право же, автоматчики в камуфляже могут оказаться решительно кем угодно, от банковской охраны до банковских потрошителей…
На свежем воздухе Хиль ожил:
— Ордер покажите!
— Сейчас, — сказал Данил, озираясь.
Он выбрал стоявшую неподалеку «Тойоту-Карину», чистенько вымытую, белоснежную. Пинком под задницу подогнал Хиля туда, сцапал за волосы и пару раз приложил физиономией к сияющему лаком багажнику, да еще повозил для завершенности картины.
— Печати к ордеру нужны? — спросил он, медленно стягивая маску.
Хиль шарахнулся. Данил поймал его за куртку:
— Только не писяйся, это лишнее…
— Давай разберемся…
— А чего я, по-твоему, жажду? — Данил замахнулся. — Задавлю! Коммерческий директор, мать твою… Пошел в машину! Живо!
И погнал Хиля к микроавтобусу, подталкивая кулаком в поясницу. Свистнул в два пальца, созывая своих. За воротами стояла серая «восьмерка», и какой-то мужик, высунувшись из дверцы, оторопело таращился на происходящее. Данил вежливо с ним раскланялся:
— Мы закончили, стоянка работает, так что прошу…
Однако мужичок нырнул в машину, развернулся и помчался искать более тихой пристани. Данил пожал плечами, затолкнул Хиля внутрь, подставил ногу, чтобы тот растянулся на полу, и залез сам. Микроавтобусы помчались прочь, соблюдая правила уличного движения. Хиль ворочался на полу, пытаясь встать, но его всякий раз укладывали, придавив шею ботинком, пока не угомонился окончательно.
— Тяжелое что-нибудь приготовили? — спросил Данил громко. — А то ведь всплывет непременно, он беспокойный…
— В той машине аж четыре колосника от печки, — ухмыляясь во весь рот, ответил Степаша. — Хватит ему выше крыши, козлу, булькнет, как Муму у Герасима…
Хиль ерзал.
— Клиент, такое у меня впечатление, определенно нервничает, — сказал Данил задумчиво. — Нервный клиент, дерганый. Палить в меня из помповушки — это его, изволите ли видеть, не волнует ничуть, а вот поплавать в Шантаре на манер Муму — тут начинаются комплексы…
— Не стрелял я в тебя! — взвыл Хиль.
— Может, тебя и за рулем не было? — благостно спросил Данил. — Может, ты мне вовсе даже и померещился? И Астральную Мамашу не ты подначивал? И Светку Глаголеву не ты нажаривал? И на узкой дорожке мне то и дело твой двойничок попадается?
— Ну, слушай…
— Молчать, — сказал Данил. — Я с тобой шутить не буду, падаль. Никаких спектаклей. Спущу в Шантару к чертовой матери, менты мне только спасибо скажут. А обидится Бес или нет — тебе все будет до лампочки…
— Петрович, ну давай по уму…
— Уже и отчество знаешь? А когда ты мне попался возле Светкиной хаты, ты меня не знал на лицо? Не знал ведь, сука?
— Ну, не знал. Мне потом твою фотку показали…
— Кто?
— Фантомас. Петрович, ну поговорим, как белые люди, — Хиль попытался встать, и его опять придавили подошвой. — Мне до тебя как зайцу до китайской философии, Фантомас велел взять тебя в разработку, мне и пришлось…
— Слова-то какие выучил… — хмыкнул Данил. — Ты никак, сопля, возомнил себя Штирлицем? Жорочка, твой номер — девятый, так оно на веки веков и останется… если выживешь, конечно. Может, я тебя и в самом деле пущу плавать. А может, и помилую. Смотря с каким темпераментом ты будешь работать язычком, душа моя…
Передний микроавтобус съехал к воде по отлогому песчаному склону. Место было уединенное: ни жилых домов, ни приличного пляжа, на всем протяжении Шантары в черте города таких уголков полно. Только выше, на вершине откоса, серело недостроенное здание какого-то несостоявшегося завода — стройка, как водится, с приходом демократов оказалась без финансирования, и глаз на нее никто пока не клал по причине ее полной бесполезности.
Данил вытолкнул Хиля наружу, усадил на серое полугнилое бревно. Примостился рядом, положил на колено черный японский диктофончик и сказал:
— Поехали?
— Убрал бы ты эту игрушку…
Не было охоты на церемонии. Данил врезал ему от души, так что незадачливый разработчик полетел с бревна. Потом сказал:
15
Золотишко.
16
Конь.
17
Буквально: «закрыт ему обратно путь!», заклинание, отгоняющее привидение, дух покойника, нечто вроде русского «чур меня!»