Страница 4 из 69
— Это вы нас с кем-то путаете, — сказал Данил безмятежно. — Мы немножко посерьезнее будем…
— А до того где трудились?
Тот, что был без автомата, заинтересованно таращился на украшавшую стену увеличенную фотографию. Данил из любезности зажег свет и показал пальцем:
— Вот это — Брежнев. Это — Джимми Картер. Полковник Медведев. А вон тот, скромненький, — я в молодости.
Мент без автомата прямо-таки на него вылупился:
— А правда, что у Брежнева было три «роллс-ройса»?
— Происки буржуазной пропаганды, — сказал Данил. — Один-единственный. Подарили, что делать. Вот если бы вам подарили, вы так и отказались бы?
Клебанов мотнул головой — и троица его верных сподвижников улетучилась на лестницу, слышно было, как они спускаются, оживленно обсуждая, поддельная фотка или нет.
— Когда ушли?
— В девяносто третьем, — сказал Данил.
— А почему?
— Тут плотют больше, — ответил Данил с видом самым простецким. — А забот поменьше.
— То-то и оно.
— Послушайте, хороший мой, — сказал Данил. — Нету у меня ни трупа в шифоньере, ни героина в чайнике. Ну нету, что поделать. Я на вас не наезжаю, но и вы уж на меня не наезжайте ранней порой… Что стряслось? Макашов сделал переворот, решено насчет сэров и пэров, и нас всех незамедлительно искореняют как класс?
— Ох, я б вас искоренил… — сказал Клебанов.
«Точно, идеалист», — подумал Данил.
— Кто там спит? Жена?
— Можно сказать, что почти, но я бы так говорить не торопился… А вы как провели сегодняшнюю ночь — с женщиной или со служебным рвением?
Клебанов, пропустив это мимо ушей, сказал бесстрастно:
— Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
— После столь классической фразы я не в силах вам сопротивляться, противный… — сказал Данил, откровенно скалясь. — Пройдем в кухню?
— Пройдем, — Клебанов спокойно двинулся за ним.
В кухне Данил набулькал себе полную чашку вчерашнего стылого кофе и выцедил сквозь зубы не спеша. Вежливости ради поинтересовался:
— Хотите? Попросту, без церемоний.
Старлей мотнул головой.
«А кофейку-то хочется, — подумал Данил, — вон кадычок непроизвольно дернулся, а баночка прямо перед тобой стоит, и сразу видно, что не ширпотреб, каким забиты комки… Ну, держи фасон, коли охота. Я бы на твоем месте тоже держал, стоял бы этак вот гордо и несгибаемо…»
Из комнаты не доносилось ни звука — Ольга безмятежно дрыхла. Данил выудил из пачки сигарету, щелкнул настоящей «Зиппо», затянулся и спросил:
— Итак? Сегодня будний день, время не терпит…
Клебанов положил на стол небольшую желтую папочку из кожзаменителя и извлек оттуда белую карточку размером с визитку. Там ничего не было, кроме номера телефона.
— Это ваш домашний телефон?
— Мой, — сказал Данил, мгновенно напрягшись и отметая всякое ерничанье.
— А у кого такая карточка может оказаться?
— Вам что, нужен полный список?
— Приблизительно.
— У нескольких десятков человек. Обоего пола.
— А зачем?
— Бывают коллизии, — сказал Данил. — Мало ли что может с человеком случиться…
— Ага. А вы, значит, будете выручать? Везде все схвачено, за все заплачено?
— Хватит, — сказал Данил. — Надоело. Или пойдет дело, или разбегаемся, как тот дельфин с той русалкой. Вот что, друг мой юный. Я вас ничем не буду пугать и не собираюсь даже. Но вы уж запомните одно: частный бизнес дает человеку ба-альшое чувство собственного достоинства. И большие возможности, дабы это достоинство защищать. Именно потому он и засасывает, дело не в поганой капусте… И вообще, неужели вам так уж хочется выглядеть пионером из мультфильма?
— Ну хорошо, — сказал Мальчиш-Кибальчиш. — Мне нужно, чтобы вы попытались опознать… одного человека. Я, разумеется, не могу принудить столь влиятельную персону. Если желаете, я извинюсь и уйду.
— Мертвого? — спросил Данил.
Старлей молчал.
«Мертвого, — подумал Данил. — Будь он живой, будь он в сознании, сказал бы, кто такой Данил Черский, — а вьюнош, душу прозакладывать можно, этого не знал, ничего у них не было, кроме карточки с номером телефона. Оперативно сработано, кстати. Номер телефона сменился лишь неделю назад. Значит, там труп или, что немногим лучше, полутруп в реанимации…»
— Почему вы решили, что у нас — труп? Может, мы попросту взяли карманника с чужим бумажником, где в числе прочего эту карточку и нашли?
— Ну, не держите меня за дите, — сказал Данил. — Приехали бы вы поутру из-за паршивого ширмача, автоматами сверкая…
— Хорошо. Там труп. И все же вы что-то слишком спокойно это приняли…
Данил пожал плечами:
— Хотите верьте, хотите нет, но жизнь нынче настолько сучья, что я решительно ничему не удивляюсь, отвык начисто. Ну, едем?
Он прошел в комнату, тихонько взял с кресла костюм и оделся. Приладил на пояс кобуру с ПСМ, сунул рацию в «рабочую» сумку и направился к двери.
У подъезда рядом с его белым «гольфом» стоял штатский на вид «рафик» — стекла, правда, тонированны, так что лбов с автоматами и не видно. А водитель в цивильном, конспиратор хренов.
— Ваша, конечно? — кивнул Клебанов в сторону «Фольксвагена».
— Каюсь.
— Так и оставляете? Не боитесь, что угонят? Ну да…
— Да ну, к чему такие намеки, — сказал Данил задумчиво. — Просто сигнализация там хорошая и с парочкой юморных моментов, так что было бы даже интересно… Хотите проехаться в буржуйской машине?
Он думал, что принципиальный мальчиш откажется, но тот неожиданно сговорчиво занял место рядом с Данилом. К чему бы это? Ну, посмотрим потом…
…В морге витал неопределенный, но поганый запах — пахнет непонятно чем, однако подсознание с ходу связывает это с разложением, смертью, концом… Данил, шагая следом за Клебановым по пустому коридору, где шаги отдавались неприятным чавкающим эхом, впервые задал себе немаловажный вопрос: «А почему РУОП, собственно?»
В самом деле, отчего не уголовный розыск? С чего бы это РУОП подвязываться к обыкновенному убийству? Значит, не обыкновенное… Мать их так, кто влип и во что?
— Вскрытия еще не было, конечно? — спросил он негромко.
— Не было, — сказал Клебанов, не оборачиваясь. — Не настолько уж мы цивилизовались, в самом-то деле… Не в Чикаго. Хотя вашими трудами тут скоро Чикаго и будет…
Данил промолчал. От вышедшего к ним крепкого мужика в грязноватом халате явственно попахивало водочкой, конечно — работа такая, тут поневоле начнешь… Мужик откинул засов, и с визгом распахнулась широкая железная дверь. Запах сразу стал сильнее, душно-сладковатым.
И правда, мы не в Чикаго, где каждому усопшему полагается отдельная ячейка, откуда его выдвигают примороженного должным образом… Здесь все было совершенно по-советски, как в магазине или в автобусе, битком… Комната пять на шесть, стеллажи по стенам, а на стеллажах — бледно-восковые трупы друг на друге, в три этажа, как минтай в ящике, право слово. И от этого последнего, посмертного унижения они даже не выглядели бывшими людьми — нелепые куклы, манекены в подсобке. У того, что лежал ближе всех, сверху, от паха до глотки, бугрился толстый шов в палец высотой, небрежно зашитый большими стежками.
От этого Данила и замутило — сами по себе покойники его особо не волновали, они ведь только пустая оболочка, покинутая душой, но при одной мысли, что и тебя в свое время кинут на чье-то брюхо и будете вы все лежать грудой, хотелось блевать — и неудержимо.
Но он справился с собой, глядя на железный стол посередине. Медленно подошел вплотную.
— Вы его знаете? — спросил Клебанов сухим профессиональным тоном.
— Конечно, — сказал Данил. — Не далее как вчера виделись… Пишите. Ивлев Вадим Степанович, шестьдесят третьего года рождения, заведующий вычислительным центром АО «Интеркрайт»… — он обернулся, но в руках у старлея ничего не увидел. — А протокол?
— Родные у него есть? Здесь, в городе?
— Жена, — сказал Данил. — С полгода как разошлись, но не разведены, так что она числится как официальная…