Крестная мать

Был способ не превратить окоп в воронку — не высовываться вовсе. Но это равнозначно добровольному отречению от престола. А вступать в конфликт третьей силой влекло за собой одно из двух — либо ссориться с Киевом, либо препираться с Москвой. И то, и другое Цезарь посчитал величайшей глупостью, на которую мог отважиться только дождавшийся роковой минуты член клуба самоубийц. Цезарь хотел пожить. И поэтому пошел другим путем. Меж двух огней он выбрал стратегию ласкового теленка.

Киевские банки с твердолобым упорством ставили в Крыму свои филиалы. Дорога им была расчищена режимом наибольшего благоприятствия для украинского бизнеса в Крыму. Из четырех вариантов поведения — не мешать, мешать, помогать или договариваться — Цезарь остановился на последнем. Он следовал выбранной линии. Он имел с этого гораздо меньше, чем в другом случае, сохрани он в Крыму монополию, но гораздо меньше и терял. Вступая в открытую войну с пришлыми людьми — потерял бы все, что имел. Арсен уже поплатился: с государством шутки плохи. Но в то же время Цезарь знал, что были в Крыму дельцы иного склада, которые делали ставку на сепаратизм, не жалели денег на финансирование русского движения. Их присутствие в Крыму было настолько ощутимо, что Цезарь ни на минуту не сомневался, что рука Москвы действует эффективно и что указательным пальцем этой руки является Бейсик.

Российским политикам Крым был нужен, как Курилы Японии, как Фолкленды Великобритании, как извечная тема российского менталитета, а кое-кто утверждает, что в период безвластия в России крымский вопрос обречен стать тем локальным конфликтом, той маленькой победоносной войной, благодаря которой власть расправляется оппозицией, насаждая политику военного времени, политику сильной руки.

В Крыму должно было что-то произойти. Очевидна была заинтересованность московских банкиров. И хотя Цезарь недолюбливал москвичей и говаривал про них: "Москвичам в Крыму нужны только наши фрукты, наше море и наши девки", хотя знал, что оттяпают москвичи жирный ломоть от этого пирога, он протянул руку Бейсику: ха! Не протянул бы он руку Бейсику — нет худа без добра — Цезарь смотрел вперед: союз с Москвой давал ему возможность упрочить свой подорванный авторитет, укрепить единоличную власть на полуострове.

Повиснув в воздухе между двумя силами, Цезарь берег свои силы. События в Крыму разворачивались стремительно. Выгоднее всего было ждать. И Цезарь ждал, чем обернется сыр-бор. Но ожидать не означало бездействовать. Политическая возня интересовала его меньше всего, потому что он знал наверняка: абсолютной легитимностью в этом мире обладают только деньги. Его волновали внутренние проблемы. Он принялся их решать, как только заручился поддержкой Бейсика.

Сейчас, когда в воздухе запахло порохом, Цезарь с особой болезненностью осознавал утрату своего былого могущества, непререкаемого и неоспоримого. Сынки, которые работали раньше на него, оперились, сколотили собственные бригады и заботились теперь лишь о том, как бы не переборщить с почитанием своего бывшего Папы.

Цезарь поднял их всех — Минца, Арсена, Кота. Все они начинали под его крылом. Но Цезарь никогда не был сторонником диктата.

И вот к чему привела его лояльность. Он должен был предвидеть людскую неблагодарность.

Молодые завели свои дела. Цезарь воспринял это как должное, как понятное человеческое стремление к обретению самостоятельности и не ставил им палки в колеса. До тех пор, пока не стало очевидным, что сосунки стали забываться.

Молодые выпендривались друг перед другом, состязаясь в своей независимости от Папы, они верили в себя и уже сомневались в силе Папы, их глаза затуманил собственный гонор, азарт помутил их разум.

Нельзя сказать, что не было проку в их нахрапе. Весь средний бизнес просил крыши у молодых. Дельцы считали, что у Цезаря и так дел по горло, да и далеко было до его бунгало. А эти стриженные бандюги всегда крутились под боком, поближе к массам. Они представляли собой демонстративную силу. Кто же откажется от дружбы с шайкой мордоворотов?

Убийство Арсена послужило толчком. Цезарь начал действовать. Карточный домик разрушился, и Папа вновь собирал колоду, чтобы воздвигнуть новый. Цезарь из всего мог извлечь выгоду. Его устраивало, что Арсена рубанули киевские гастролеры. Если бы это не сделали киевляне, он бы сам что-нибудь придумал. Арсен посягнул на его власть в городе. А так все складывалось как нельзя лучше. Все достаточно быстро переигралось.

Цезарь, человек мобильный в поступках, повел себя неожиданно даже для своего окружения. Он не стал утихомиривать жаждущих мести громил Арсена, смекнув, что Бейсик, возможно, подумает: именно он, Цезарь, не дает киевлянам жизни в Крыму. В то же время Родионова в Киеве будет наверняка знать, что Цезарь тут ни при чем. Пусть Родионова доконает группировку Арсена. Единственное, что он может сделать для этих ублюдков, так это выразить им свое искреннее соболезнование по поводу безвременной кончины его друга и партнера Арсена, хотя… Быть может, они сгодятся для его планов. Ну, а пока Цезарь решил заняться вторым самозванцем — Гошей Минцем.

Цезарю донесли, что Минц зашел даже дальше, чем Арсен в своем желании свалить Папу. Гоша имел контакт с братьями Каблуками. Цезарь воспылал такой ненавистью к Гоше, что готов был немедленно отпустить с поводка и наслать на Минца своего исполнителя по кличке Буб. Но принял решение после того, как немного поостыл от охватившего гнева. По замыслу Цезаря, Гоша должен был остаться живым. Гоше повезло только потому, что дядюшка Цезарь считал его умным мальчиком.

Наблюдательный человек без труда заметил бы броскую перемену не только в походке Гоши Минца, но и в его выражении лица. Не скрылось бы от испытующего взора и то, что Гоша, выйдя из своего красного "форда", прямиком направился к выстроившейся близ казино в Форосе веренице иномарок и запрыгнул в одну из них. Эти поразительные перемены были понятны только сведущим. Для простых смертных ничего особенного не происходило. Ну вышел один громадного роста детина из красной иномарки, ему открыл дверцу другого автомобиля примерно такой же бритоголовый молотобоец, и детина заскочил в салон машины.

Разговор, происходящий в этой машине, многое бы прояснил для любопытных, но далеко не все любопытные отважились бы присутствовать в качестве свидетеля при этой задушевной беседе двух мафиози, быть в курсе тех дел, которые они обсуждали.

Еще совсем недавно Гоша Минц не был хромым, теперь он хромал. Совсем недавно Гоша Минц посчитал бы ущемлением своего достоинства прыгать к кому-то в машину, а теперь запрыгнул сам. Изменился Гоша после того, как его предупредили, что много на себя берет. От джипа "шевролет блайзер" — нового приобретения Гоши, осталось одно воспоминание. Минц чудом выжил, хотя собственноручно повернул ключ зажигания.

Чудом ли? Тот, кто подложил в машину бомбу, наверняка знал, что Гоша спасется, так было задумано. За десять секунд до мощного взрыва, который разнес джип в мелкие щепки, в салоне вспыхнул фейерверк. Подобно бенгальским огням зашипели искры. Минц среагировал быстро. Он выпрыгнул из машины. Тотчас последовал взрыв, который Минц созерцал, укрывшись в ближайшей канаве.

Последствиям этого предупреждения, наряду с многочисленными ожогами, сломанной ногой и взлетевшим на ветер джипом, было еще и то, что Гоша стал платить Цезарю; несмотря на очевидность факта, подручные Минца не стали утруждать себя поисками тех, кто покусился на жизнь их босса, кто надругался над дорогам автомобилем. Гоша понял…

Гоша понял, что этого делать не надо. И он изменился. Сначала, конечно, Гоша ходил хмурый. Досужие всезнайки, псевдоастролога предвещали разборку. Но Гоше сообщили новость: Цезарь нынче вась-вась с самим Бейсиком. Гоше посоветовали помалкивать, а то взаправду рубанут. До симферопольских братьев Каблуков, закадычных своих дружков, Гоша теперь, после такого фиаско, не мог достучаться. Каблуки не любили проигравших. Гоша не мог дернуться, он не ответил еще и потому, что потерял своего московского друга и покровителя Зураба Гонсадзе. Лишившись весомой поддержки, Минц загодя предположил, что без столичной крыши ждать ему проблем. Прибыв в столицу на похороны Зураба, Минц больше искал, чем выражал соболезнования по усопшему. Но что-то странное было в этой процессии. Похороны были пышные, но в то же время безликие. Даже те, кто был особенно близок к Зурабу, словно пребывали в коме, втихомолку поглядывая на Бейсика. По всему было видно, что Бейсик прибрал к рукам весь бизнес Зураба. Минц рассчитывал, коли так, то Бейсик заменит ему бывшего покровителя. Но Минц опоздал. У Бейсика уже был контакт с Цезарем.