Честь чародея

— О господи, — прошептала Гэйнор.

— Понятно, — сказал Уилл.

— Мы занимались любовью. Он дал мне понять — нет, заставил поверить, — что он Рэйфарл, что он возродился… Может, так оно и было. Это хуже всего. Может быть, он и был Рэйфарлом и предал меня. — Вот сейчас она расплакалась, слезы стекали по щекам, оставляя мокрые дорожки. — Мы уснули, и мне приснился сон, а когда я проснулась…

— Ладно, — сказал Уилл. — Гэйнор, сделай ей чаю, крепкого и очень сладкого. Или кофе — что раньше найдешь. Главное, чтобы было очень сладко.

— Я не пью с сахаром.

— А сейчас придется. У тебя шок. — Они перешли в кухню. Ни Уилл, ни Гэйнор не стали спрашивать о разбитых окнах. Откуда–то из тени появилась Лугэрри и пошла с ними, а Брэйдачин уже ждал их на кухне.

— Я п'тался п'мочь ей, — сказал он. — Но она т'лько сидела на полу и др'жала, как жалкий щенок. С'бака вылизывала ее, но она все время м'лчала. Она ни в чем не вин'вата, парень ок'зался м'рзав–цем. Он бы т'чно ее убил.

Ферн покачала головой.

— Он колебался, — прошептала она. — А я нет. _Я_нет._ - Слезы потекли еще сильнее. Уилл надеялся, что это принесет ей облегчение.

— Где он? — спросил Уилл у Брэйдачина. Гоблин показал большим пальцем на потолок:

— В ее спальне.

Они поднялись наверх. В бледных лучах утра тело казалось холодным и белым. Уилл минуту разглядывал его лицо, благодаря Господа, что глаза закрыты. Лицо выглядело восковым, черные волосы, примятые шлемом, прядями спадали на лоб. Уилл не стал убирать полотенца, пропитанные кровью, и смотреть на рану. На ковре тоже была кровь — она уже почернела и засохла. Копье исчезло: должно быть, Брэйдачин как–то смог его вытащить.

— Ты д'лжен сх'ронить его гл'боко, — сказал гоблин. — Сд'ется мне, что не все п'ймут, поч'му нашей д'вочке пришлось енто сд'лать.

— Я знаю. — Да, придется избавиться от тела. Он подумал об этом хладнокровно и несколько прозаично, потому что только так сейчас и нужно было рассуждать. — Ты поможешь мне?

— Он для меня тяжеловат.

Придется просить Гэйнор. Уиллу этого очень не хотелось, но больше никого не было.

— Я не буду хоронить его. Могилу копать слишком долго, да и свежевырытая земля всегда привлекает внимание. Неподалеку есть озеро, примерно в часе езды отсюда.

— И мотоцикл, — напомнил Брэйдачин. — От него т'же надо изб'виться. А то н'род быстро его приметит.

— Жаль. — Уилл старался отвлечься от мрачных мыслей. Ферн, которая никогда не паниковала, сейчас совершенно не в себе. И это та Ферн, которая встречалась лицом к лицу с королевой ведьм и драконами, которая похитила яблоко с Вечного Древа, прошла тропами Подземного Царства, оседлала бурю при Падении Атлантиды. А сейчас все свалилось на него. — Люк мне всегда не нравился, хотя я мало знал его, — заявил он, стараясь казаться легкомысленным, — а вот мотоцикл жаль.

— Да уж', — сказал Брэйдачин, — я не од'бряю телеги без л'шадей, но это кр'сивая м'шинка. Я бы не отк'зался и сам на ней пр'катиться.

Вернувшись на кухню, Уилл сказал Гэйнор:

— Мне ужасно жаль, но мне придется просить тебя о помощи. Если, конечно, ты сможешь это вынести. Одному мне с телом не управиться.

— Тело, — пробормотала Ферн. — Люк. Тело… Как в кино. — Кружка задрожала в ее руках.

— Я помогу, — ответила ему Гэйнор.

— Ужасно начинать отношения с такого, — сказал Уилл, чуть приобняв ее за плечи.

— Ужасно их так заканчивать, — ответила она грустно.

Миссис Уиклоу появилась ближе к обеду. Уилл это предвидел, и они с Гэйнор заранее перетащили тело, завернутое в простыню, в комнату на втором этаже. Ферн уложили в постель, заявив, что она больна. Мотоцикл закатили в бывшую студию Уилла и тоже накрыли простыней, хотя экономке в общем–то незачем было туда заходить. Миссис Уиклоу попричитала по поводу разрушений в доме и следов птичьего помета, но отнесла это все на счет зловещего нашествия птиц, что в целом было недалеко от истины. Она приготовила им вкусный обед, но никто есть не смог. Ферн, совсем измученная, приняла изрядную дозу аспирина и наконец уснула. К счастью, отсутствие аппетита у Уилла и Гэйнор экономка объяснила тем, что между ними разгорался роман, и в силу своей природной деликатности не стала задавать слишком много вопросов. Домой она ушла около четырех, и Уилл с Гэйнор вздохнули с облегчением.

— Когда поедем? — спросила Гэйнор, поглаживая собаку.

— Не раньше десяти. Нужно, чтобы совсем стемнело. Темнота — для темных дел. Сегодня воскресенье, поэтому вряд ли там вечером будет болтаться много народа. И будем молиться, что, если кто и окажется там, он ничего не заметит.

— Ферн нельзя оставлять одну.

— Ничего не поделаешь. Но Брэйдачин присмотрит за ней. Лугэрри поедет в машине с тобой, я поведу мотоцикл. Так странно: мне всегда хотелось прокатиться на «Харлее», но сейчас…

— Миссис Уиклоу испекла мясной пирог, — сказала Гэйнор. — Ее пироги всегда такие вкусные.

— Убери его в холодильник, — со вздохом ответил Уилл.

Озеро лежало среди холмов, отражая в зеркальной глади лунный свет. На самом деле эти места были заповедником: здесь запрещалось устраивать пикники, а ловить рыбу можно было только при наличии специального разрешения. Уилл частенько приезжал сюда в студенческие годы, чтобы поваляться на солнышке, — это пикником не считалось. Здесь он пытался соблазнить девушку, за которой тогда ухаживал. Сейчас он даже не помнил, удалось ему это или нет. С озером было связано несколько легенд. В одной из них говорилось о затонувшей деревне, а может, просто о церкви, в которой священник продал душу дьяволу; о местной красавице, покончившей жизнь самоубийством; о колоколах, которые иногда звонили глубоко под водой, и кто–то якобы даже слышал этот звон. В более старых легендах рассказывалось об обитающих в самых глубоких омутах русалках, зеленом водяном и о боге озера, у которого вместо бороды росли водоросли. Не так давно из озера выловили местную красавицу, вернее, то, что от нее осталось после десятилетнего отсутствия. Основным подозреваемым считался ее муж, который присвоил все ее деньги, сменил имя и уехал жить на Балеарские острова. Сейчас все еще шли переговоры о выдаче преступника властям Британии. Так что у озера, несмотря на всю его живописность, была плохая репутация. Наверное, именно поэтому Уилл сразу же подумал о нем. Как будто кто–то вложил ему эту мысль в подсознание, и она сразу выплыла в нужный момент.

Они добрались к озеру за полночь. По неасфальтированной дороге они проехали на пустынную стоянку. Гэйнор остановилась под деревом и потушила огни. Уилл велел ей ждать и вместе с Лугэрри отправился искать тропинку к воде. Они выбрали каменистую тропу, так как на ней не останется следов. Уилл проехал на мотоцикле до небольшого обрыва. Ему очень хотелось потушить фары, но он боялся, что в темноте съедет с тропы. Там он заглушил двигатель, слез с мотоцикла и откатил его по траве до самого края. Сквозь облака пробивался слабый лунный свет, серебря водную гладь, по которой ветер гнал легкую рябь.

— Здесь достаточно глубоко? — шепотом спросил он.

Лугэрри повернула к нему голову:

Да.

Уилл подтолкнул мотоцикл вперед, и переднее колесо соскользнуло с обрыва. Еще один толчок — и «Харлей» полетел вниз и плюхнулся в воду. В ночной тишине этот всплеск показался Уиллу слишком громким, слышным на всю округу. Его обдало брызгами. Вода пузырилась и булькала целую вечность, хотя на самом деле прошла всего минута. Осторожно ступая вслед за Лугэрри, Уилл вернулся к машине.

— А теперь самая неприятная часть, — сказал он Гэйнор.

Она повернулась к нему. Видеть ее лица он не мог, но догадывался, какое сейчас на нем выражение.

— Я тут подумала — ты уверен, что мы не можем рассказать все полиции? В конце концов, это ведь действительно была самооборона. На ноже должны быть его отпечатки. Она могла бы сказать, что он сошел с ума или еще что–нибудь…

— Ну да. А у нее совершенно случайно под рукой оказалось проклятое копье.