Честь чародея

— Я сама убила ее.

— Она заслужила смерть, — попыталась утешить ее Гэйнор.

— Многие погибшие заслуживали жизнь. Ты можешь им ее вернуть? — парировала Ферн, перефразировав Толкиена. Она резко протянула руку к кофейнику и, задев ладонью пламя свечи, вскрикнула отболи.

— Подставь руку под холодную воду, — посоветовала Гэйнор, аккуратно отодвинув свечу от греха подальше.

— Пустяки, уже не больно.

— Все равно след останется. Зачем ты вообще расставила вокруг свечи? Хочешь устроить пожар?

— Это для Мэбб, — сказала Ферн, направляясь на кухню, — обстановка очень важна для гоблинов. А Мэбб к тому же — особа королевской крови. Вот я и хотела устроить ей королевский прием.

— Она опаздывает, — заметила Гэйнор, взглянув на часы. — Ты говорила, что она будет в полночь.

— Она придет! — крикнула Ферн из кухни, пытаясь перекричать шум воды. — Пунктуальность — вежливость королей, но Мэбб–то — королева. Рэггинбоун мне о ней много рассказывал. Вне мира гоблинов ее престиж невелик, это ущемляет ее, и она пользуется каждым случаем, чтобы поважничать. Она ведет себя, как голливудская звезда, которая заставляет волноваться аудиторию перед своим выходом.

Все это время, пока Ферн разглагольствовала о Мэбб, Гэйнор не сводила глаз с занавесок у центрального окна. Дрожащий свет свечей причудливо играл с тенями. Складки портьер вдруг начали шевелиться. Гэйнор вглядывалась в сумрак комнаты, пытаясь различить в нем нечто складывающееся в цельную картину. Ей казалось, что во тьме мелькает что–то: локоть, краешек острого уха. Внезапно комната наполнилась резким запахом. Пахло терпким горячим духом животных и растений, смешанным с вонью старой перезрелой трясины. Источник запаха находился слева от стула, на котором она сидела. Горло Гэйнор перехватило от этой вони.

— Ферн: — позвала она сдавленным голосом, испуганно оглядываясь.

Королева гоблинов появилась в метре от Гэйнор Ее внешность была столь же ярка, как и аромат, который она распространяла вокруг. Большая голова на тоненькой, похожей на червя шее; худое тельце, одетое в некое подобие платья из засохших цветов и паутины и кокетливо наброшенный на одно плечо, клочок оленьей шкуры. За спиной Мэбб трепетали крылья бабочки. Еще одна бабочка — брошь, усыпанная синими и зелеными камнями, украшала ее плечо. Ногти королевской особы были вызолочены лаком, а веки накрашены в полоску серыми и кремовыми тенями. Корона из листьев и крылышек жуков украшала волосы, столь же бесцветные и короткие, как шкурка мыши, а вместо скипетра она держала ошкуренный посох, в который были воткнуты связка перьев и птичий череп. В голове Гэйнор пронеслась мысль, что стоящее перед ней существо очень похоже на кошмарную фею цветов, совершившую налет на магазин косметики. Она изо всех сил попыталась изобразить на лице вежливость.

— Вы, должно быть, и есть та самая ведьма? — спросила гостья, задирая голову так, чтобы можно было сказать, что она говорит свысока. — Я почтила вас своим присутствием.

— Спасибо… Но я не ведьма. — Гэйнор смешалась. — Я ее подруга.

— Моя советница, — сказала Ферн, снова занявшая свое место на диване. — Вы действительно оказали нам большую честь своим визитом. — Ее голос звучал уважительно, но неискренне.

«Она прирожденный дипломат», — подумала Гэйнор.

— Я могу предложить Вашему Величеству что–нибудь из напитков?

Королева кивнула, и Ферн смешала ей коктейль из водки, сахара и сока дикой земляники. Напиток снискал королевское одобрение. Гэйнор, вспомнив реакцию Скулдундера на алкоголь, вдруг задалась вопросом, пила ли королева гоблинов спиртное раньше. Мэбб, сжимая в руках стакан, взгромоздилась на стул, а посох прислонила к стене. Ее черные, без белков глаза мерцали подобно бусинкам.

— Хорошо, что вы пришли, — произнесла Ферн. — Если эта новая ведьма действительно очень сильна, то это угроза и вашему народу, и людям. В моменты опасности нужно, чтобы те из нас, кто владеет мудростью и знаниями, объединялись,

— А какой мудростью обладает она? — Мэбб сверлила взглядом Гэйнор, — Я не разговаривала с ведьмами уже в течение нескольких столетий. А с простыми смертыми я вообще не желаю общаться,

— Гэйнор не простой человек, — сказала Ферн. — Может, она и молода, но знает древнюю историю даже лучше, чем я. И она была рядом в моменты большой опасности и ни разу не предала меня, не испугалась.

«Вообще–то я пугалась, и, пожалуй, даже слишком часто», — подумала Гэйнор, но вслух ничего не сказала. Мэбб великодушно решила, что лишний союзник в борьбе с силами зла им не повредит.

— Преданность друг другу — это человеческое качество, — сказала она, — Мне говорили, что для вас это важно. Гоблины же преданы только мне.

— У нас могут быть разные обычаи и привычки, — настаивала Ферн, — но это не должно мешать нам стать союзниками. Я так рада, что Ваше Величество пользуется моими скромными подарками!

— Да, они пришлись мне по вкусу, — ответила королева, бросив взгляд на свои ногти. — Я всегда любила подарки и считаю, что они могли бы укрепить наш союз.

— Конечно! — сказала Ферн. — Когда наша встреча подойдет к концу, я щедро одарю вас. Но сначала я должна побольше узнать об этой ведьме.

Мэбб сделала странный жест. Создавалось впечатление, будто неопытный чародей пытается прочесть заклинание вызова.

— Скулдундер! — воскликнула она.

В комнате возник гоблин–грабитель.

— Позови сюда изгнанника, — приказала королева

Скулдундер исчез и через секунду появился снова, волоча за собой еще одного гоблина. Гоблин был сморщенным и коричневым, как печеное яблоко. Печать пережитого ужаса еще отражалась на его лице, _но_ слабо — состояние усталости и подавленности, в котором он теперь находился, превосходило, видимо, даже страх.

— Он был домовым, — сказала королева, с презрением глядя на несчастное существо, — но вынужден был бежать из собственного дома. Теперь он чахнет от этой потери и позора.

Повернувшись к своим подданным, она кивнула в сторону Ферн:

— Эта ведьма–наша союзница и мой друг. Она не такая, как все колдуньи Ты должен сообщить ей о ведьме, которая выжила тебя из дома. Я повелению тебе!

Старый домовой дрожал и нервно дергал глазом, но ничего не говорил.

— Как его зовут? — спросила Ферн.

— Дибук, — ответил Скулдундер…

Ферн присела, чтобы ее лицо оказалось примерно на одном уровне с мордочкой Дибука, и тихо сказала:

— Дибук, мне нужна твоя помощь. Я должна узнать как можно больше об этой женщине. Понимаю, что тебе трудно говорить об этом, да еще и с кем–то вроде меня, ведьмы, но, пожалуйста, попробуй. То, что ты мне расскажешь, может оказаться жизненно важным.

И после паузы:

— Она молода или стара?

— Молода, — наконец выдавил из себя Дибук. Его голосок был слабым, будто у умирающего. — Молода внешне, но внутри — старуха.

— Ты мог бы описать ее? — мягко спросила Ферн.

Но Дибук не мог этого сделать. Ферн осенило, что гоблины видят людей по–другому, не замечают особенностей, бросающихся в глаза людям. Они воспринимают их так, как мы, люди, видим животных.

— Зеленое платье, — сказал он.

И затем, еще помолчав, добавил дрожащим голосом:

— Белое платье. Длинные волосы.

«Нет, не то, — подумала Ферн. — Это не особенности. Большинство ведьм отпускают длинные волосы». Возможно, поэтому свои волосы Ферн остригла. Она пыталась сообразить, какие вопросы нужно задавать Дибуку, чтобы получить хотя бы какую–то информацию.

— Ты знаешь, когда она въехала в дом?

Дибук, как правило, забывал все даты.

— Вечеринка, — сказал он. — Большая вечеринка.

Его глаза затуманились приятными воспоминаниями о тех мелких безобразиях, которые он тогда учинил.

— Я подмешивал, смеха ради, разную ерунду в напитки. Соль. Красный перец. Там было много людей в разной одежде. Длинные платья, короткие платья. Маски…

— Маскарадные костюмы? — быстро переспросила Ферн.

Дибук с удивлением уставился на нее.