Страница 55 из 71
— Княже, беда! На реке свеи с саамами! Мешки с камнями рухнули на землю.
— Откудова?
— Против волн гребут.
— Много ли?
— О двух ладьях. Воев двадцать будет, — Ивор бежал, докладывая на ходу. — Не с миром идут. Требуют меха и шкуры отдать. Альдаген пошел на ступь34… Быть сечи!
— Пес поганый! — только и сказал князь. Марфиньку бросило в жар. Тяжело опустилась на
мешок с камнями, закрыла руками лицо.
— Боженька! — шептала она. — Отведи их от брани. Игорь Василькович вскочил на коня, вытащил из
ножен меч.
— Беги и собирай дружину! — крикнул Ивору. Рванулся вперед, но затем резко остановился, подъехал к Благовесту:
— Камни в нору! Все меха — в нору! От княгини — ни на шаг! Будьте тоже в норе.
За горой на берегу уже шла сеча. Свеи и саамы в легких боевых одеждах, со щитами, тугими луками и длинными пиками, рассыпались по берегу шеренгой, с диким криком и воем наступали на малочисленных дружинников. Некоторые княжеские вои, услышав боевой клич Гаврилы, бежали из засад и дальних троп к реке. Князь несся на коне, комья грязи летели из-под копыт. Игорь Василькович торопился. Знал, что его дружина не готова к бою. Защитные шлемы с сетчатыми металлическими наушниками остались в лагере, металлические нагрудники — там же. Даже мечи не все взяли с собой. Многие — с охотничьими ножами. Только смелостью, только отвагой можно было одолеть врага.
Князь, словно разъяренный тур, врезался на коне в боевые порядки свеев и саамов. Тяжелый меч молнией носился над головами врагов. Упал один, второй… Но и отряд дружинников редел. Пронзенные стрелами, незащищенные воины падали, стонали. Вдруг конь под князем споткнулся, упал на передние ноги, и Игорь Василькович вылетел из седла. Но удержался. Тут же вступил в схватку с могучим неприятелем. Мечи скрестились, заскрежетали, заискрились. Скрежет металла резал уши, внушая страх, вызывая лють. Князь наступал. Сильным ударом расколол он щит свея, следующим — располосовал врага.
— Вои! — кричал князь. — Не посрамим оружия осовецкого. Костьми ляжем — позора не будет!
Отряд дружинников стал теснить свеев и саамов к берегу. К Игорю Васильковичу на коне подскочил разгоряченный воевода:
— Бери коня, князь! Уходи!
— Не надо. Где Альдаген?
— В ладьях с неприятелем. Уплывает по течению.
— Полонен?
— Сам добирался. По всему — он ожидал врагов.
— Надобно поймать его.
И вдруг резкий, истеричный голос слева заглушил гул и лязг сечи:
— Неприятели позаду!
Марфинька наблюдала за происходящим. Хотела птицей ринуться на помощь, но Благовест крепко держал ее за руку, не разрешая сделать и шагу. Приказал, чтобы и голоса не подавала.
— Неприятели позаду!
Князь инстинктивно повернул голову назад. Скрываясь, пригибаясь к земле, со стороны гор на помощь свеям и саамам двигался второй отряд. Игорь Василькович, наверное, сразу понял безысходность своего положения. Силы теперь были слишком неравны. Первый проблеск победы таял, как туман. Князь снова кинулся на врагов. Можно было все уладить, мелькнуло в мыслях, договориться. Но Альдаген… Непреднамеренно ли затеял сечу? Не по договоренности ли? И Гаврила об этом говорил…
Князь поднял руку с мечом, но что-то со стороны ладьи ударило его в спину. Он не кричал, не звал на помощь. Только рука его ослабла и меч выпал на землю, а затем князь и сам повалился лицом в траву. Господи, неужто конец?
Марфинька и Благовест, скрытые за валунами, видели, как один за другим падали убитые дружинники, как медленно повалился Ивор, пронзенный стрелой, как Гаврила Храбрый, кроша врагов, был стянут удавкой с коня и пришит к земле пикой. Из-за поворота реки показались еще две ладьи. Снова шла подмога. Теперь наблюдавшим стало ясно и очевидно, что за ними охотились, выжидали удобное время. И Альдаген в этом, видимо, сыграл не последнюю роль.
Марфинька вспомнила вчерашний испытывающий взгляд Альдагена, его еле заметную и недобрую улыбку на тонких губах, во взгляде — что-то надменное, гордое, самоуверенное…
После боя свеи и саамы подбирали на поле боя своих товарищей, сносили на берег. Положив их в ряд, возносили к небу руки, что-то кричали. Затем сородичей осторожно опустили в реку. Трупы чужаков не трогали. Собрали оружие, кое у кого сняли одежды, свежую добычу. Возле неподвижного князя собралась толпа врагов, что-то обсуждала, но князя не трогали. Небольшая группа неприятелей направилась к стоянке. Марфинька с Благовестом незамеченными проползли в пещеру и оттуда продолжали наблюдать за пришельцами.
Свеи и саамы начали искать что-то в палатках, в шалаше князя. Рубили парусину, кричали, выворачивали настилы, осматривали валуны. Благовест догадался: искали мешки, которые они успели перенести в грот. Марфиньке показалось, что среди грабителей мелькнула длинная и сутоловатая фигура Альдагена. Тот размахивал руками, что-то доказывал, показывал на юг, в сторону оставшейся части отряда. Они не знали, куда делись княгиня и Благовест. Видимо, решили, что они увезли мешки. Вскоре запылал костер: горели палатки, шалаш. Дым стлался низко по земле, плыл в сторону реки и гор. Больше из грота они рассмотреть ничего не могли.
Марфинька словно обезумела. Металась в темноте по гроту, вырывалась из пещеры, Благовест силой удерживал ее. Успокаивал как мог. Она садилась на кучу мехов, закрывала лицо руками и рыдала. Видела, чувствовала, какая большая беда навалилась на нее и княжеский род. Проклинала этот ясный день и погоду, эти меха и камни, тот час, когда двинулись в этот поход. Почему не ушли отсюда вчера, позавчера? Зачем нашла она эти волшебные камни, которые принесли ей не славу и богатство, а смерть. Смерть, смерть!!!
Княгиня не чувствовала холода, который пронизывал ее до костей, судорог, начавших сводить тело. На стенах, сводах, земле горели камни, словно звериные глаза, полыхали холодным свечением и напоминали только одно: смерть!
Ближе к вечеру, когда все стихло и Благовест убедился, что свеи и саамы покинули место сечи, он выбрался из пещеры, осмотрелся. Затем вместе с Марфинькой пошли к речке. Увиденное еще больше потрясло их. Осовецкие вои лежали в неестественных позах, кровью залита зеленая трава, тусклые, бессмысленные глаза убитых смотрели в ясное и чистое небо, словно ждали оттуда спасения. Благовест нашел тело князя. Из раны торчала короткая, с пером на конце стрела. Он ее резко выдернул и… услышал глухой стон князя. Из раны хлынула кровь.
— Жив! — прошептал Благовест. — Князь жив!
Он осторожно повернул тело на сторону: князь лежал на мече. Вырвав из своей рубахи кусок ткани, зажал рану. Князь снова застонал. Лицо его было бледное, бескровное. Он открыл глаза и, увидев перед собой волхва, еле слышно прошептал:
— Все побиты?
Благовест промолчал. Только печальный взгляд его сказал о том, что случилось.
— Марфинька где?
— Жива, князь, жива… Вот она…
— Убереги ее…
У князя не хватило сил повернуть голову в сторону жены. Он снова потерял сознание.
Благовест, перевязав рану, взвалил тяжелое тело князя на себя и понес к пещере. Каждый шаг давался с трудом. Ноги грузли в мягком переувлажненном грунте. Волхв чуть приподнял голову и оглянулся вокруг. Далеко, среди редких деревьев, увидел коня. Он каким-то чудом убежал с поля боя. Вначале Благовест хотел положить князя на землю и сбегать за лошадью. Но передумал. Шаг за шагом продолжал тяжелый путь.
Марфинька брела сзади. Слезы катились по щекам, слова печали вырывались из ее уст:
— Ох, соколик мой… Ох, родимый мой… За что же нас так бог покарал…
— Жив он! — успокаивал Благовест.
Жив? Что из того, когда он так тяжело ранен, когда все дружинники полегли в сечи. Как выбраться отсюда? Она помогла Благовесту осторожно снять со спины тело мужа, уложить на траву у входа в пещеру. Взяла княжью руку в свою — безжизненная, но теплая. Положила палец на пульс и почувствовала, как слабо, неритмично вздрагивает жилка. Жив!
34
стычку.