Стальные когти

— Дружище, я пока покараулю здесь русских, а ты попробуй найти какую-нибудь еду. Честно говоря, от голода уже кишки сводит.

— Господин офицер, — покачал головой Шульце, вешая на спину два русских автомата, которыми ему приходилось теперь пользоваться после того, как кончились все патроны к его «шмайссеру», — имейте в виду, что здесь можно найти только русскую еду. Я не уверен, что она вам понравится.

— Сейчас любая еда покажется мне деликатесом из ресторана отеля «Кемпински», парень! — воскликнул фон Доденбург.

Шульце принялся рыскать по доту в поисках съестного. Вскоре он вернулся с двумя буханками черного хлеба, колбасой и водкой. Эсэсовцы набросились на еду. Приткнувшись спиной к стене, фон Доденбург набил полный рот хлебом и колбасой. Отправив в рот пару долек чеснока, сидевший напротив него на земле Шульце достал из кармана монетку и щелчком пальца отправил ее в сторону фон Доденбурга. Когда монетка докатилась до офицера, тот схватил ее и поднес к глазам.

Это была золотая 20-рублевая дореволюционная монета. На одной стороне было выбито изображение двуглавого орла, на другой — профиль какого-то русского самодержца.

— Эта монетка сделана из практически чистого золота, господин офицер, — проговорил Шульце. — И здесь этих кругляшков столько, что на них можно купить ласки великой блудницы Вавилонской в течение целой недели!

— Да неужели? — присвистнул фон Доденбург.

— Да, да. — Не сводя глаз с лица штурмбаннфюрера, Шульце сделал добрый глоток водки и вытер рот рукавом.

Фон Доденбург внимательно посмотрел на Шульце. Выражение лица гамбуржца было каким-то необычным.

— Ну хорошо, Шульце, — бросил он, — я вижу, что ты хочешь мне что-то сказать. Давай, говори, не томи.

— Когда вы бросили гранату вон в тот проход, то убили какого-то очень высокопоставленного русского военного. От его верхней части осталось немногое, но, судя по количеству жестянок на груди, ему мог бы позавидовать любой наш старший офицер, а звезды на погонах говорят, что этот русский был генерал-майором.

— У него есть при себе какие-нибудь документы, карты и так далее? — подался вперед фон Доденбург.

Шульце покачал головой:

— Если честно, ничего этого я даже не искал. Зато нашел на его теле вот что — и мне этого показалось вполне достаточно. — Шульце извлек из-за пазухи самодельный пояс для хранения денег и ценностей и швырнул его своему командиру. — Здесь почти три сотни таких золотых монеток.

— Ну что ж, Шульце, за эти деньги ты можешь купить себе немало девочек.

— Конечно, могу, господин офицер, но мне не нужно покупать ласки продажных шлюх. Я, черт побери, и так выгляжу неплохо. Мое обаяние тоже никуда не делось. Так что мне совсем не требуется торговать любовь за деньги.

— Чего же ты тогда хочешь, Шульце? — Рядом с ними в землю врезался 105-миллиметровый артиллерийский снаряд, и дот ощутимо тряхнуло. — Говори же, парень, — чего ты тогда на самом деле хочешь?

— Я хочу отделаться от всего этого, — лаконично произнес Шульце. Его голос был очень твердым.

— Отделаться от чего, Шульце?

— От всего этого дерьма. От «Вотана». От СС. Вообще от Германии.

Фон Доденбург уставился на него, не веря своим ушам:

— Что ты сказал, обершарфюрер?

— Вы прекрасно слышали, что я сказал вам, господин офицер! Только поймите меня правильно. Я хочу унести отсюда ноги вовсе не потому, что по природе своей трус. Вы и так знаете, что смерти я совсем не боюсь. Но я страшно боюсь того, что нас всех ожидает. Черт побери, господин фон Доденбург, я просто не выдержу лагеря, в котором мне придется сидеть после войны вместе с остальными эсэсовцами. Там, в лагере, не будет ни баб, ни выпивки, ничего… Это не для меня, поверьте мне! — Шульце решительно покачал головой.—А эти монетки — не что иное, как наш пропуск на свободу.

— Наш? — механически повторил вслед за ним фон Доденбург.

— Да, я хочу убежать вместе с вами, господин штурмбаннфюрер!

Наклонившись к Куно, Шульце торопливо растолковал ему свой план. За пару монеток они могли бы легко купить предписание на отправку в рейх для лечения. Приехав же в Германию, они обратились бы к одному старому приятелю Шульце, асу в области подделки документов, чтобы тот сделал им новые удостоверения личности. С этими удостоверениями они могли бы перебраться во Францию — а там вступить в контакт с профессиональными контрабандистами из Каталонии и оказаться в Испании.

— Ну а уж там для нас будет открыт весь мир, — объяснял Шульце фон Доденбургу, который смотрел на него, не в силах поверить собственным ушам. — Оттуда мы можем отправиться куда угодно — в Аргентину, в Бразилию, в Чили… неважно. Главное, чтобы там не было войны и не было СС. — Шульце пристально посмотрел на Куно. — Ну, что скажете, господин фон Доденбург? Как ни крути, но это единственный реальный способ спасти свою шкуру, пока не стало слишком поздно!

Уставившись на Шульце, фон Доденбург только отчаянно хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды на берег.

— Ты… ты… — Лицо фон Доденбурга окрасилось в совершенно неестественные тона. Его голос дрожал от ярости. — Ты что, мог подумать, что я когда-либо…

Но ему так и не удалось закончить фразу. Звуки артобстрела русских внезапно стихли. В наступившей тишине раздалось рычание моторов «тигров» и скрежет их гусениц.

Снаружи до фон Доденбурга и Шульце донесся хорошо знакомый голос Гейера:

— Все бойцы «Вотана» — ко мне!

Батальон сумел наконец пробиться сквозь линию обороны русских.

Глава пятая

Наступление немецких войск под Курском продолжалось. После того как батальон СС «Вотан» сумел взять штурмом вторую линию обороны русских, над его позициями появился целый флот старых трехмоторных «Тетушек Ю»[37]. Невзирая на огонь русских зениток, они отцепили и отправили в свободный полет огромные планеры DFS-230. Из них вылезло новое пополнение. Правда, принимавший его гауптшарфюрер Метцгер не выразил по этому поводу никакого восторга — это были юнцы, только-только закончившие 6-недельные базовые курсы молодого бойца. К тому же они говорили по-немецки со странным акцентом, поскольку гиммлеровские «охотники за головами», занимавшиеся набором пополнения в СС, набрали их при помощи посулов и угроз по всей Европе.

Вооружение, прибывшее вместе с новобранцами, также оставляло желать лучшего. Это были устаревшие танки Pz-IV, вооруженные короткоствольными 75-миллиметровыми пушками и наскоро подлатанные после предыдущих боев, в которых им здорово досталось.

— В общем, к нам прибыло двести второсортных бойцов, которые едва говорят по-немецки, и восемь игрушечных танков, — доложил Стервятнику Метцгер. Однако штандартенфюрер был в глубине души рад и этому: за последние четыре дня батальон потерял в боях половину личного состава, и свежие бойцы были как никогда необходимы.

Двенадцать часов спустя третья рота «Вотана», в которую была направлена основная масса нового пополнения, получила задание штурмовать следующую линию обороны русских. Но когда рота выдвинулась вперед, она угодила в хорошо замаскированную неприятельскую ловушку. Погнавшись за эскадроном казаков, бойцы подразделения не заметили, что их танки очутились в западне. Русские вкопали на этом участке местности в землю свои 76-миллиметровые самоходные артиллерийские установки СУ-76, тщательно замаскировав и укрыв их от наблюдения, и когда немецкие танки оказались на расстоянии прямой видимости от орудий, те ударили по ним прямой наводкой. Они уничтожали один «тигр» за другим, а немецкие танкисты ничего не могли с ними сделать — самоходные установки русских надежно защищали от попадания немецких крупнокалиберных снарядов тщательно оборудованные земляные укрепления. Не прошло и нескольких минут, как третья рота была практически полностью уничтожена. Уцелели лишь два танка — и сам 20-летний командир роты.

Вернувшись в расположение «Вотана», молодой офицер официально доложил Стервятнику о понесенных потерях, а затем попросил извинения и направился к ближайшему дереву. Все решили, что он хочет помочиться. Но вместо этого командир роты достал из кобуры пистолет, приложил его к виску и нажал на спусковой крючок. Несколько капель крови из разбитого черепа попали на начищенные сапоги Стервятника, который стоял рядом.

37

Слэнговое название транспортных самолетов «Юнкерс-52».