Наружка

«Американец» шел быстро и беспокойства не проявлял. Оглянулся только при входе в метро, но «наружка» уже привязалась к обстановке: Моряшин рассыпал комплименты толстой и старой продавщице цветов, Белый стоял в очереди за жетонами, а Лагута с видом запоздалого и усталого чиновника спешил в общей толпе к эскалатору. Но турникеты все четверо прошли одновременно: чем больше народа, тем плотнее нужно приклеиваться к объекту.

С эскалатора «Американец» свернул направо, остановился посредине платформы. Белый и Костя приготовились штурмовать соседние двери, и Лагута смог безбоязненно передать наверх для Юры сообщение о направлении движения.

При строительстве каждой станции в определенных местах устанавливался невидимый мощный ретранслятор, находясь под которым можно пробить толщу земли и передать наверх необходимую информацию.

Все эти точки были известны «семерочникам» и использовались исключительно госбезопасностью. Но, перейдя в налоговую полицию, в экстренных случаях бывшие контрразведчики влезали в чужую епархию, оправдываясь срочностью и важностью мероприятия. По крайней мере, Юра теперь будет ехать в нужном направлении, через определенные станции. А с госбезопасностью разделим славу и деньги из бюджета.

Перед «Белорусской» «Американец» тронул стоявшего впереди мужчину:

— Вы сойдете?

— Да.

«Наружка» напряглась: на самом деле выходит или пошла проверка? Как делается? Задается невинный вопрос: «Вы сойдете?» — «Да». Ну и до свидания, я же не говорил, что буду выходить тоже. А можно и выйти, пропустить всех и зайти снова. И отметить тех, кто так не сделает. И проследить за ними.

Нет, вышел честно. Объект уверен в себе и даже не допускает мысли, что за ним могут идти следом.

А вот из метро прошел не на улицу, а в вокзал. Он хотя и не менее многолюдный, но это уже семечки: здесь в отходящий поезд неожиданно не запрыгнешь. А потолкаться среди народа даже полезно, можно услышать и узнать о себе очень много интересного. Например, что глаза нужно разувать… Вентилятора поймали в связь, и теперь он пробивается сквозь заторы к вокзалу.

На ходу купив сосиску в тесте, «Американец» направился к окошку приема телеграмм. И не успел написать первые строчки, как ему сзади, через плечо, подал Аркаша Белый бланк телеграммы и подобранный где-то железнодорожный билет:

— Извините, вы не подскажете, а вот здесь индекс обязательно писать?

Ох, как неудобно выворачивать голову, когда к тому же сосредоточен на своей телеграмме, а тебе еще пальцем указывают место, куда смотреть. Один этот палец и можно увидеть и запомнить.

— Нет, для телеграмм индексы свои, оператор напишет сама.

— Спасибо.

Хотя одним «спасибо» тут трудно отделаться, надо бежать за бутылкой. В памяти зафиксировано главное — адрес в Красноярске и первая фраза: «Буду завтра…»

— Завтра… — задумчиво повторил Лагута, когда на стульчик в зале ожидания рядом с ним примостился перешнуровать туфли Белый. — Значит, сегодня он еще куда-то пойдет. Продолжаем работу.

Аркадий встал и отправился дальше, восстанавливая треугольник, в котором обязан вращаться объект. Моряшин дремал на другом ряду, и Лагута подивился: рядом сидела девушка, а Кот спокойно прикрыл глаза? Невероятно! Может, в самом деле спит?

Нет. Когда майор дотронулся до своего манипулятора под башкой и затем выразительно посмотрел на Моряшина, тот озабоченно оглядел и себя. И даже со стороны стало видно, как он сконфузился: в том месте, где Костя нажимал через рубашку на тумблер, на ее светлом фоне остались грязные следы. Скорее всего, Кот Матроскин запачкал лапы, когда перелезал через забор на «Краснопресненской», а вытереть не успел. Тут хоть знай про беременную женщину, не знай, а для опытного объекта такой «наружник» в полной расшифровке. Учись, салага. Это тебе не тельняшку напоказ выставлять.

Но все равно пока дело шло неплохо, и майор, не выдавая своего суеверия, тихонько побарабанил пальцами по лавке.

Глава 2

Нам не поставят в Москве памятников. — Как поджариваются триста миллионов. — Почему у гражданина спина белая, Если на дворе не первое апреля? — Греки, давшие название налоговой полиции. — Что нужно для уничтожения Красноярска.

Рабочий день в Департаменте налоговой полиции начинается рано. Сразу после шести комендантская служба снимает замок с чугунной решетки, прикрывающей вход в здание. И хотя для проверки документов у входа выставляется пока лишь один прапорщик, да и тот от безделья может выглянуть на улицу и проверить погоду, все остальные в смене тем не менее чистят перышки в готовности принять новый день на свои плечи.

Уборщицы постепенно зажигают свет в тех кабинетах, куда им можно входить, не дожидаясь сотрудников. Пока еще свободно разгуливают по коридорам кошки. Оставшиеся от прежних хозяев, они, почуяв доброе расположение новых жильцов, может быть, первые в России прониклись любовью к налоговой полиции, а главное, необходимостью ее существования. И это несмотря на то, что имена им давались в зависимости от тех фирм, которые так или иначе попадали в поле зрения полицейских. Важно расхаживал толстый дымчатый «Мавроди», шнырял по углам «Хопер». Открещиваясь от своего выводка, брела в очередной загул «Чара», а ее серые «Акциз», «Авизо» и «Декларация» бездомно тыкались во все двери.

Приехать на службу непременно раньше начальства — такой чиновничьей дури, слава богу, в Департаменте не водилось, и рабочий день начинали ровно, без командирского рыка и беготни по коридорам. Кое-где в отделах, конечно, мягко стелили, но жестко спалось, однако это считалось внутренним делом и на общую атмосферу Департамента не накладывалось.

Начальник безопасности ДНП генерал Ермек Беркимбаев тем более приучал свое управление к спокойствию и осторожности. Задачи, которые лежали на его офицерах, не позволяли действовать иначе: мы всех обязаны видеть, а вот нас — не обязательно. На доклады же об отловленном взяточнике или засланном на службу в Налоговую полицию казачке из коммерческих структур резонно следовала не благодарность, а в лучшем случае недоумение: «Почему не предотвратили?»

Почему? Да он сам, генерал Беркимбаев, привел и порекомендовал своему другу в оперативное управление такого засланного казачка. В юбке. Хотя нет, первый раз, когда он увидел Людмилу, она была в брюках. Кремового цвета. Чуть расклешенных.

— Что, хороша? — толкнул его локтем заместитель госналогслужбы, к которому он приехал решать вопросы как раз об утечке информации через ГНС и инспекторов.

— Хороша, — не стал скрывать Ермек. — Эх, что за возраст: пенсию еще не платят, а девушки уже не любят.

— Прибедняйся, — подзадорил «гэнээсник». Только что Беркимбаев выложил такого и столько о его подопечных, что он непроизвольно захотел хоть через Людмилу сгладить впечатление начальника «безпеки» о своей службе. И тут же перешел К более решительным действиям, задержав девушку: — Людмила.

Та остановилась, «сват» задал ей кучу ничего не значащих вопросов, зато успел познакомить с генералом и расписать службу в налоговой полиции, где если не ордена получают за каждый шаг и вздох, то уж моральное удовлетворение точно.

— Но нас ведь туда не возьмут, — кокетливо произнесла Люда.

— Да вы еще не пробовали, — продолжал заместитель. — Уж чем-чем, а прелестными девушками мы богаты, — почти в открытую предложил он в залог своего инспектора.

— А пойдет? — вынужденный поддерживать разговор, который затеялся ради него, поинтересовался Ермек.

Пошла.

И теперь он, генерал Беркимбаев, первый и главный страж у ворот оперативной информации, выявитель падших перед золотым тельцом и зеленым баксом, сам оказался в ловушке. Было бы у него поменьше авторитета, глядишь, и построже подошли бы его подчиненные к проверке Людмилы. А так — генерал пригласил, чего копаться в белье?

Теперь, сгоряча предложив Директору Департамента через Людмилу включиться в игру с коммерсантами, гнать через нее дезинформацию, окончательно лишил себя покоя. С одной стороны, чисто профессионально он не имел права упускать подобный шанс, но в то же время вести игру со знакомым человеком…