Мария Ульянова

Мария Ильинична советуется с ним о своем дальнейшем образовании. Как и Оле, ей хотелось бы учиться на физико-химическом отделении математического факультета Бестужевских курсов в Петербурге. И она дважды подавала туда заявление, однако руководство курсов не торопится с ответом. Семья решила не покидать Москвы до объявления приговора Владимиру Ильичу, и тогда Маняша выбирает курсы Герье в Москве. 25 августа 1896 года она пишет прошение на имя директора курсов: «...Желая поступить в текущем 96 — 97 году на физико-химическое отделение математического факультета вверенных Вам курсов, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство принять меня в число слушательниц...»9

Эти двухгодичные курсы были открыты в Москве вслед за Бестужевскими курсами в Петербурге профессором В.И.Герье, который выступал как активный поборник женского образования. Сам он читал на курсах цикл лекций по русской истории. Мария Ильинична поступила на физико-математическое отделение. Несмотря на ряд ограничений при поступлении (высокая плата — 50 рублей, необходимость представить документ, что слушательница имеет достаточное материальное обеспечение), на курсах собиралась передовая часть женщин-интеллигенток. Только высшее образование, по мнению многих, давало возможность участвовать в дальнейшей работе на благо народа. Многие курсистки были участницами различных нелегальных кружков, где получали обширные политические и социологические знания.

13 февраля 1897 года Ленину был объявлен приговор — три года сибирской ссылки. 18 февраля он приехал в Москву попрощаться с семьей. По просьбе матери ему разрешили ехать в Сибирь не по этапу, а за свой счет. Владимир Ильич договорился с Анной Ильиничной и Маняшей, что они будут пересылать ему необходимую периодику и книги, а также поддерживать связь с товарищами.

За пять дней пребывания в Москве Владимир Ильич находит возможность позаниматься в Румянцевской публичной библиотеке — в разгаре его работа над капитальным трудом «Развитие капитализма в России». Мария Ильинична сопровождает брата, и они делают необходимые выписки «в две руки». Владимир Ильич показывает сестре, как надо систематизировать материал, где выписывать дословно положения автора, а где давать суммарные данные и т.д. Он с благодарностью принимает предложение сестры делать эти выписки и впредь из тех газет и журналов, которые не удастся переслать в далекую сибирскую ссылку.

Пять дней пролетели незаметно. Сборы кончены. Владимиру Ильичу пора уезжать. Еще и еще раз поражается Мария Ильинична неиссякаемому мужеству матери, ее сдержанности, полному достоинства спокойствию. Ни дома, ни на вокзале не было слез, хотя дочь знала, что эти ночи мать почти не спала. Она перебирала и укладывала вещи сына, проверяла и перепроверяла, какие куплены и уложены продукты. Что-то чинила, штопала. Мария Ильинична понимала, что Мария Александровна старается этой работой отогнать горькие думы.

Пришел день отъезда. Марк Тимофеевич уже отправил багаж. Решено всей семьей проводить Владимира Ильича до Тулы и хоть на какое-то время оттянуть разлуку. «Если здоровье позволит, — сказала Мария Александровна, — приеду я к тебе летом с Маняшей. Только бы не отправили тебя на Север». Ведь вопрос о месте ссылки должен был решать красноярский губернатор. Незаметно доехали до Тулы. Последние объятия, напутственные пожелания. Прозвучал станционный колокол, и поезд увез Владимира Ильича.

Многим сверстницам Марии Ильиничны показались бы чуждыми и непонятными те дела, которыми она занималась. Ее день был заполнен до предела. Утром — занятия на курсах. Она ставит опыты в лаборатории, ходит на лекции. И не только на физико-химическом отделении. Она прослушала лекции по новой философии, которые читал профессор А.И.Введенский. Целую тетрадь занимает конспект этих лекций. Отличительные черты новой философии, изложение взглядов Р.Декарта, Арнольда Гейлинкса (Голландия), Николая Малебранта, Спинозы и др.

Занятия на курсах постепенно перестают ее удовлетворять, и в переписке с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной все чаще она выражает желание продолжить свое образование в одном из европейских университетов.

Ее можно почти ежедневно видеть в читальном зале Румянцевской библиотеки. Делая выписки для брата, она постигает сложности политической экономии. Вечерами она посещает студенческие кружки, а в свободное время ходит в театры, музицирует. Ее игра доставляет много радости матери, и Мария Ильинична разучивает ее любимые вещи — Бетховена, Чайковского, Вагнера. Нередко играют в четыре руки — Мария Александровна то со старшей, то с младшей дочерью.

Мужание

Весна в Москве была ранней, в арбатских двориках цвела сирень всех оттенков. Мария Ильинична готовилась к экзаменам, много занималась. Вечерами они с матерью гуляли по тихим изломанным переулкам, беседовали, обсуждали полученные из Сибири письма. Мария Александровна прекрасно понимала, что младшая дочь тоже втянулась в подпольную работу, но не делала никаких попыток отговорить Маняшу, удержать ее подле себя, ничем не проявляла своей тревоги. Интересно, что несколько позднее, в разгар революционного движения, когда для всех, в том числе и врагов, станет ясна роль и значение Ленина в русском и международном социал-демократическом движении, департамент полиции заведет специальное «дело» и на его мать — вдову действительного тайного советника Марию Александровну Ульянову. Нет, полиция не думает, что она состоит в какой-либо организации, но чиновники департамента убеждены, что мать в курсе всех событий в жизни детей. Поэтому с таким усердием на протяжении почти двух десятков лет будут перлюстрировать ее переписку с детьми, выискивать в безобидных фразах другой, тайный смысл, брать на заметку каждое новое появившееся в переписке имя.

А письма в маленькую арбатскую квартиру приходят почти каждый день. Далеко не все их можно переслать в Сибирь, да многие из них интересны для Владимира Ильича лишь каким-нибудь одним сообщением или фактом. Мария Ильинична усердно делает выписки или пересказ всего, что может пригодиться брату.

Об этом говорят следующие строки из письма Владимира Ильича матери (26.III.97): «Очень благодарю Маняшу за ее письмо и за экстракты из полученных писем. Прилагаю здесь ответ на один из этих экстрактов — пусть Маняша распорядится с ним по-прежнему. Я рассчитываю еще поэксплуатировать ее и по письменной части и даже по литературной»10.

У Марии Ильиничны выработалось еще одно правило — возить письма на вокзал и сдавать к моменту отправления почтового поезда. Это сокращало время доставки письма адресату и ограждало от «любопытства» московской полиции. Маняша наизусть знала расписание поездов, где были почтовые вагоны.

Каждый день все с нетерпением ждали прихода почтальона. Получивший письмо отправлялся к себе в комнату, наедине прочитывал его, а затем все собирались вместе и вслух читали то, что интересно всем членам семьи.

Мария Ильинична переписывается и с Надеждой Константиновной Крупской, с которой познакомилась в Петербурге после ареста Владимира Ильича. Между ними как-то сразу установились теплые, дружеские отношения, и Маняша была искренне рада, узнав, что брат сделал ей предложение. Порывистая, но несколько замкнутая Маняша, очень осторожно привыкавшая к людям, — ей на всю жизнь запомнилось отчуждение бывших подруг от сестры Оли после казни Александра — сразу приняла Надежду Константиновну и как жену брата и как товарища по борьбе.

Выпущенная из тюрьмы на поруки после Ветровской истории11, Надежда Константиновна ждала приговора и обивала пороги департамента полиции, прося разрешения последовать за женихом в село Шушенское. Идет время, а приговора все нет. «Относительно моего отъезда... Ничего я, Маня дорогая, не знаю. Тут живет одна дама из Минусинска, она говорит, что ехать позднее 10-го — 12-го числа нельзя уже будет — рискуешь застрять по дороге. Я все надеялась, что приговор будет объявлен 4-го марта, и тогда мы бы выехали 10-го вечером. Но приговор отложили до 11-го марта... Завтра пойду опять в департамент. Так мне не хочется, чтобы моя поездка откладывалась до весны. Сегодня тороплюсь очень, а завтра вечерком напишу Анне Ильиничне и расскажу о результатах моего путешествия в департамент. Завтра же буду просить там свидания с Кубой, а то уж больно обидно уезжать, не повидав ее ни разу.

9

ЦПЛ ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 351, л. 1.

10

Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 55, с. 27.

11

Мария Ветрова, народоволка, арестованная по делу о подпольной типографии и посаженная в Петропавловскую крепость, в знак протеста против тюремных порядков, позволяющих издеваться над заключенными, сожгла себя.