Страница 23 из 68
Чтобы не беспокоить мать и старшую сестру, Мария Ильинична лишь вскользь упоминает об обстановке и о поездке Ленина на юг. На самом деле борьба с недавними единомышленниками, извращавшими марксистскую философию, стремившимися увести пролетариат от политической борьбы, привела к полному истощению сил Владимира Ильича. Не надо забывать, что те, против кого пришлось бороться, были долгие годы друзьями, товарищами по партии.
В России Анна Ильинична занимается корректурой, следит за выходом в свет философского труда Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Наконец работа завершена. Ее с нетерпением ждут большевики. В одном из писем Анна Ильинична сообщила, что «выторговала» у издателя 100 авторских экземпляров и просит разрешения 50 оставить себе. Мария Ильинична шутливо пеняет ей: «...Кому это ты хочешь раздать так много экземпляров в Москве — патриотка ты эдакая московская! Чай бы, хватило штук 10 — 15? Нет? Мало?»
Она много времени уделяет занятиям. Сохранились тетради с конспектами лекций по истории французской литературы, которые записывала Мария Ильинична в Сорбонне. Она с увлечением читает Расина, Мольеpa, Ронсара. Вместе с Владимиром Ильичем зачитывается Верхарном и другими современными поэтами.
Лекции в Сорбонне читают лучшие профессора Франции. Курс истории, например, вел Шарль Сеньобос, специалист по новой истории, автор двухтомной «Политической истории современной Европы» и других работ. Марии Ильиничне нравятся его лекции, насыщенные богатым конкретным материалом. Вместе с тем ее удивляет, когда на лекции профессор развивает ту мысль, что история не носит научного характера, это лишь особый характер познания. Когда она рассказала об этом Владимиру Ильичу, он расхохотался: «Вот и вылезли ваши идеалистические уши, господин профессор!»
К предстоящему экзамену Сеньобос предложил студентам разработать индивидуальные темы. Мария Ильинична подошла к нему по окончании одной из лекций. «Профессор, вы не будете возражать, если я приготовлю к экзамену материал по французскому социализму?» Он удивленно посмотрел на русскую студентку. «Мадемуазель интересуется современной политикой? — спросил он. — Что же, я не возражаю. Ведь все русские интересуются политикой, не так ли? — пошутил Сеньобос и прибавил: — С интересом жду вашей работы». Мария Ильинична написала к экзамену статью о французском социализме.
В марте 1909 года в Париже разразилась всеобщая забастовка работников почты и телеграфа, продолжавшаяся почти две недели. Конечно, досадно было не получать писем, не доставлялись на дом газеты и журналы. Но Ульяновых восхищала стойкость служащих, и они искренне радовались успеху забастовки. Владимир Ильич не уставал восторгаться организованностью французских рабочих.
Весной Мария Ильинична должна была сдавать экзамены. Надежда Константиновна и Елизавета Васильевна стараются не занимать ее хозяйственной работой, создают лучший режим для занятий. Но, глядя, как она не дает себе ни минуты отдыха, Надежда Константиновна и Владимир Ильич иногда силой заставляют ее принять участие в загородных прогулках. Весна вступает в свои права. В начале прогулки Мария Ильинична обычно ворчит, говорит, что они будут виноваты, если она провалит экзамен, а потом ее увлекает движение (они выезжают на велосипедах), пьянит воздух. «О делах ни слова!» — предупреждает Владимир Ильич. Усевшись под дерево, они читают стихи или тихонько поют родные волжские песни.
Мария Ильинична пишет матери: «Дорогая мамочка!
Большое тебе спасибо, а также Мите и Анечке за письма! Получила их, когда поч.-тел. забастовка уже была начата, но некоторые письма еще доставлялись. Теперь вот уже 3 — 4 дня, ничего нет, нет писем, нет газет...
Сегодня принесли только какие-то завалявшиеся. Невесело быть отрезанным от всего мира, а главное — не получать вестей от вас... У меня все по-прежнему, учу французский во всех видах. А.Г. прозвал уже меня «мученицей фр. языка». Хотя это не верно — я все же много гуляю. Во вторник были в «городе», смотрели «mi-careme», «reine de reines» (легкие эстрадные представления. — Авт.) и пр. Только погода последнее время плохая — дождь все льет, хотя тепло очень...»45
Наступила пора экзаменов. Аудитории Сорбонны выглядели непривычно торжественными. Студенты не шумели, не болтали, как обычно. Собравшись группами, обсуждали порядок сдачи испытаний, старались выяснить, у кого какие пробелы, и, как все студенты мира, пытались наверстать упущенное за последние часы.
11 июня Мария Ильинична пишет М.Т.Елизарову: «Дорогой Марк! Что это ты никогда не вспоминаешь обо мне? Ты м.б. тоже скажешь про меня, но это неверно. Во-первых, последней писала я, а во-2-х, все это время была усиленно занята подготовкой к экзамену — ни о чем другом и думать некогда было. 27-го и 28-го были письменные экзамены, а на днях устные. Здесь такой порядок, что к устным допускаются только выдержавшие письменные, и поэтому я целую неделю, пока решалась моя судьба, была в великом треволнении. Оказалось, выдержала, хотя кровопускание было большое: провалили 200 из 360 державших... Не знаю, устала ли я, но меня жизнь как-то мало радует. Выбилась из старой, хотя и скучной колеи и не знаю, что мне теперь с собой делать. Вол. уговаривает остаться еще на год, чтобы заняться практикой...»46
Наступила реакция после огромного напряжения. Мария Ильинична действительно как-то растерялась, но оставаться в эмиграции не хочет. Ее заботит дальнейшая ее судьба, в завуалированной форме речь идет о подпольной революционной работе: «...В провинции, вероятно, можно бы было найти нечто и с моими познаниями, но меня влечет неведомая сила в Питер или в Москву...»47 Мария Ильинична просит Марка Тимофеевича узнать, нельзя ли с заграничным дипломом устроиться на работу в Петербург.
Позади год напряженной работы. В торжественной обстановке вручены дипломы. Родные и друзья поздравляли Марию Ильиничну. «Дорого мне все же стоил мой certificat, заниматься приходилось много, но, когда получила его, чувство было очень приятное, что чего-нибудь да добилась», — писала она старшей сестре. Появилась надежда получить дома место преподавателя французского языка, ведь женщин с высшим образованием в России не так-то много.
Радость от сдачи экзамена и одержанной победы омрачилась болезнью. Еще во время подготовки Мария Ильинична почувствовала недомогание, врачи определили аппендицит. Мария Ильинична написала о своей болезни Марку Тимофеевичу, просила не говорить матери и Анне. В дни болезни Маняши Владимир Ильич очень волновался, возил на консультацию врачей. Сохранилось тревожное письмо Владимира Ильича брату, где, описывая все симптомы болезни, он спрашивает совета — делать ли операцию. За первым приступом последовал еще один. Было решено оперировать. Марию Ильиничну положили в клинику Дюбуше. Операция прошла удачно. Мария Ильинична была признательна родным и друзьям. За неделю, что она лежала в клинике, у нее перебывали все, кого она хотела бы увидеть. Владимир Ильич и Надежда Константиновна приходили ежедневно, приносили цветы, гостинцы и новости. Через неделю профессор сообщил, что она больше не нуждается в его наблюдении. Теперь только отдых — сон, хорошее питание, свежий воздух, прогулки — они заменят все лекарства.
Владимиру Ильичу и Надежде Константиновне тоже было необходимо хоть на время вырваться из обстановки непрекращавшейся эмигрантской склоки, жесточайшей внутрипартийной борьбы. Шла битва за каждого члена партии. Ликвидаторы, отзовисты и другие фракции и группировки старались перетащить на свою сторону «стариков»: Плеханова, Засулич, Потресова, чей авторитет в европейском рабочем движении был очень велик.
Как-то Владимир Ильич пришел домой радостный и взволнованный — Плеханов официально заявил о выходе из редакции меньшевистской газеты «Голос социал-демократа». Мария Ильинична спешит поделиться этой радостной новостью со старшей сестрой в письме от 11 июня 1909 года: «За последнее время здесь произошел один очень интересный факт — это выход Жоржа из редакции «Голоса». Главная причина — его несочувствие «ликвидаторству», которому эта редакция явно мирволит, но повлияла немало и философская работа Ильина. Так что мы накануне великих событий и новых расслоений...»
45
ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 223, л. 4.
46
ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 226, л. 3.
47
ЦПА ИМЛ, ф. 14, оп. 1, ед. хр. 226, л. 3.