Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 10

Карим принес ящик с инструментами, и мужчины вместе взялись за работу.

Между тем «вездесущая Серафима» не унималась и, не спуская глаз с Рублева и Карима, которые возились с замком и дверью, поспешила предположить:

– Это точно Марусины бомжи опять там загуляли! Вы Марусю из первой квартиры знаете же?

Рублев, не отрываясь от замка, неопределенно передернул плечами.

– Ну как же! – удивилась Серафима Карловна. – Рыжая такая, Дюймовочка, ни кожи ни рожи, а все туда же, хвостом перед мужиками крутит. Хотя что у нее за мужики – бомжи да алкоголики! Правда, поначалу милиционер какой-то захаживал. Потом Колян появился, страшненький, без зубов, а она все ему: «Коленька, Коленька…» Он сюда к нам в подвал и начал таких же, как он, алкашей таскать. За картошкой не сходишь. Где пьют, там, извиняюсь, и с…! Когда лампочка не горит, обязательно в какое-нибудь дерьмо вляпаешься! И сама Маруся, хоть квартиру имеет, постоянно с ними в подвале сидит, тоже алкоголичкой стала.

– Но она же не всегда такой была, – вступила в разговор Мария Митрофановна. – Она же медсестрой в поликлинике работала, вон и мне уколы ставить приходила. А до того, она сама мне рассказывала, где-то в горячей точке воевала. Даже боевые награды имеет. И квартиру ей эту тоже не просто так дали, а как вдове героя. У нее муж погиб, когда она совсем молоденькой была. Она мне сама рассказывала…

– Ой, ну она тебе много чего понарассказывает! – недоверчиво покачала головой Серафима Карловна. – Ты слушай ее побольше! Ты ее последнего кавалера видела? Санька? В сыновья ей годится, а она его тискает, облизывает, шепчется с ним о чем-то. Тоже мне – Алла Пугачева! Галкина себе нашла! А Санек этот красивый такой, высокий, стройный, брови вразлет, глаза голубые…

– Ой, Серафима, ты уже и глаза его разглядеть успела! – покачала головой Мария Митрофановна. – Может, ты сама на него запала? Ревнуешь?

Жулька, вильнув хвостом, тявкнула.

– Да ты че! – покраснев, возмутилась Серафима Карловна. – Мне просто парня жалко. Я Марусе говорю, мол, че к парню привязалась, че молодого спаиваешь? Че, одногодки тебя уже не устраивают?! А она мне: «У него трагедия. Жена погибла. Его поддержать нужно». Я ей: «Поддержать или подержать?» А она смеется, зуб свой золотой демонстрирует. Говорит, мол, у них душевный контакт, общаются они. Ну так и общайся у себя в квартире! Так нет, в подвал тащатся. Я дня три назад Санька этого ее, когда он трезвый был, тут на лавочке перехватила и говорю, мол, если еще раз ночлежку в подвале у нас устроите, участкового вызову. Он вроде как испугался, говорит, мол, все, больше в вашем подвале ни-ни. Пару дней и правда не было их здесь, а теперь снова праздник устроили. Ну мы их сейчас накроем!

– Может, нужно было Марусе позвонить? Может, она в курсе, кто там в подвале заперся? – засомневалась Мария Митрофановна.

– Да я, когда вниз спускалась, звонила ей. Никто не открывает. Или спит пьяная, или в подвале сидит вместе с хахалем своим. Не знаю уж, чем они там занимаются, – покачала головой Серафима Карловна, собираясь, очевидно, продолжить свою тираду.

Но как раз в этот момент дверь поддалась, и Рублев первым вошел в подвал. Он нащупал на стене выключатель, щелкнул им, но лампочка не загорелась.

– Шайтан! – возмутился Карим. – Опять гады лампочка выкрутили! Вот попадись мне, голова так выкручу!

Идти за фонариком времени не было, и Рублев, посветив мобильником, зашагал по ступенькам вниз. Он знал, что за поворотом есть несколько заставленных картонками узеньких окон и можно будет обойтись без дополнительной подсветки. Картонки, очевидно, поставили бомжи, чтобы их снаружи не видели и не тревожили.

В подвале, по обыкновению, резко пахло сыростью, мочой, химикатами, которыми недавно травили крыс. Но в этот раз, как показалось Рублеву, к этим запахам примешивался едва уловимый запах крови.

Снимать с окон картонки не пришлось. Одно окно было открыто настежь. И, судя по подставленным к нему ящикам, кто-то уже воспользовался им, чтобы сбежать. Ящики, очевидно, подставляли к окну второпях, потому что прямо на полу валялись служившая скатертью газета, полупустая бутылка водки, неаккуратно открытая ножом и вылизанная не то людьми, не то успевшими ретироваться котами жестянка с рыбными консервами. А чуть поодаль, в полумраке, лежал молодой мужчина. У него из груди торчал, очевидно, тот самый нож, которым открывали консервы. Вытекавшая из раны кровь образовала на полу довольно большую лужицу.

– Санек… – выдохнула Серафима Карловна, которая тоже успела спуститься вниз. – Вот подонки! Прямо в сердце…

– Вы говорили, что он бомж, – напомнил Рублев, недоверчиво разглядывая аккуратно подстриженного, чисто выбритого молодого парня в дорогом джинсовом костюме и явно не секонд-хендовской черной майке с похожими на иероглифы знаками. Правда, на ногах у него, кроме носков, ничего не было. Похоже, кому-то очень приглянулись его туфли или кроссовки.

– Ну да, мне Маруся говорила, что ему жить негде. Жена у него погибла, а родителей жены, в смысле тещу, он на дух не переносил, – поспешила уточнить Серафима Карловна.

– Да нет, я о другом, – покачал головой Рублев. – Он что, всегда вот так пострижен был, в одежду дорогую одевался?

– Нет, – присмотревшись, покачала головой Серафима Карловна. – Он в какой-то робе старой ходил. И да, небритый, немытый, и рыбой от него вечно несло. Нет, таким чистеньким я его никогда не видела, – уверенно сказала она и добавила: – Может, он себе новую девушку нашел. Хотел от Маруси уйти, а она приревновала и убила его?!

– Надо в полиций звонить, – решительно сказал Карим. – Мне начальник строго сказал, если ЧП, в полиций звонить.

– Да, конечно, вызывайте полицию! – сказал Рублев, бросив взгляд на часы. Без душа, без кофе, но встретить Василия он еще успевал.





– А вы куда?! – возмутилась Серафима Карловна. – Вы главный свидетель!

– Почему главный? – удивился Рублев.

– Как «почему»? – подняла брови Серафима Карловна. – Вы же первым труп обнаружили!

– Это подозреваемые главные бывают. А свидетели – это все те, кто видел преступление или место преступления, – попытался защититься Рублев.

– Ну что там?! – подала вдруг голос Мария Митрофановна, которая так и не решилась спуститься. Жулька жалобно заскулила.

– Труп! – односложно ответила Серафима Карловна.

– Как «труп»?! – в ужасе воскликнула Мария Митрофановна. – Чей труп?!

– Иди сама посмотри! – крикнула Серафима Карловна.

Рублев воспользовался случаем и поспешил подняться по лестнице. Но в подъезд войти он не успел, поскольку к нему подъехал полицейский «уазик», к которому побежал Карим, а следом подкатило такси. Из такси, к огромному удивлению Рублева, вылез, оглядываясь по сторонам, Василий Титовец. Комбат взглянул на часы. До времени прибытия поезда, которое назвал в телефонном разговоре Василий, оставалось около часа.

Василий, высокий, широкоплечий светловолосый парень, очевидно уже успел расплатиться, потому что водитель не медля открыл ему багажник.

– Василий! – окликнул Рублев.

Тот как-то странно дернулся, но, узнав друга, радостно улыбнулся.

– Давай помогу! – сказал Борис, направляясь к машине.

– Да тут у меня только чемодан и сумка, – махнул рукой Василий, забирая из багажника вещи.

– Ты же говорил, что у тебя вещей много, – пожал плечами Борис. – И время другое назвал.

– Поезд раньше пришел… – чуть понизив голос, сказал Василий, когда машина отъехала, и опять огляделся по сторонам.

– Ну, чтобы поезда опаздывали, бывало. Но чтобы раньше времени приходили… – покачал головой Рублев, наконец пожимая руку Титовцу.

– Телефон, брат, сам знаешь, какая ненадежная штука, – нахмурился Василий, закуривая.

Рублев на его предложение закурить покачал головой и односложно ответил:

– Бросил.

– Да… – задумчиво пробормотал Титовец и опять оглянулся.

– Ты чего дергаешься? Следят за тобой, что ли? – спросил Рублев.