Страница 7 из 11
Казим уже пожалел, что начал этот разговор. Он с самого начала был беспредметным. Действительно, с чего он завелся? Ему стало неудобно. Заметив это, на выручку поспешил прийти турецкий куратор.
– Господину Оспанову пришлось многое пережить, это просто нервы.
Казим вконец расстроился. Его практически пожалели как женщину.
– Конечно, я не спорю, основная цель вашей деятельности – это свобода чеченского народа, – поспешил сгладить неловкость англичанин. – Вместе с тем, Чечня не одна на Северном Кавказе. Мы одинаково будем помогать и другим республикам. Вы долгое время не имели возможности знать реальное положение дел, – продолжал англичанин, имея в виду заключение Казима. – А оказавшись на свободе, столкнулись с русской цензурой. Поэтому я хочу вам пояснить некоторые моменты. Многим вашим коллегам стало казаться бессмысленным воевать с Россией. Некоторые даже, – он пощелкал пальцами, подбирая нужные слова, – покинули ряды освободительного движения. Несмотря на это, я могу сказать, что вложенные в него деньги не были потрачены зря. Цель близка, но уставшие от войны народы Кавказа не видят этого. На самом деле за последние годы Россия очень сильно сдала свои позиции на Кавказе и ослаблена в целом. Грузия, которая могла быть союзником, вытеснила ее военную базу из Ахалкалаки. Русские военные в Гюмри остаются в окружении. Одновременно Москва практически не чинила препятствий США в их стремлении упрочить свои позиции в Средней Азии. Пока этот регион используется для создания военного кулака против афганских талибов и Ирана. Но всем понятно, что после того как Соединенные Штаты прочно обоснуются в регионе, Россия окажется в полной изоляции. У нее не будет даже пояса безопасности. Политика стран Запада постепенно делает ее изгоем. Не за горами тот день, когда эта империя развалится на части по примеру Советского Союза. Это неизбежно. Я не буду скрывать, мы заинтересованы в ресурсах среднеазиатских государств и рано или поздно получим их. Россия, наполовину состоящая из алкоголиков и наркоманов, скоро сама отдаст все.
Англичанин замолчал.
– Может, кофе? – осторожно поинтересовался Муджав.
– Чай, если можно, – вспомнив вкус приготовленного по-турецки напитка, попросил Казим.
Турок посмотрел на двери и что-то сказал на своем языке. Через минуту в комнату вошла женщина с подносом. Она быстро расставила на столе чашки, разлила золотистый напиток и так же бесшумно исчезла.
– У вас есть надежная компания, через которую можно будет в дальнейшем перечислять деньги? – нарушил тишину Ширрер. – Чтобы уже через нее распределять помощь между отрядами и организациями?
– В Чечне это сложно, – не сводя с него взгляда, Казим взял чашку, отпил глоток. – ФСБ очень тщательно проверяет все финансовые операции. Можно проводить средства через банки Ростова или Астрахани. В Москве вообще нет проблем. Но неизбежно возникнут небольшие трудности с перевозкой наличности.
– Мы не собираемся вам давать столько, что для транспортировки денег понадобится большой чемодан, – улыбнулся Джимми.
– Я не это имел в виду, – Казим переглянулся с Назыфом, отпил еще один глоток и вернул чашку на стол. – Как правило, чем длиннее путь, тем тоньше пачка.
– Я не понял, – англичанин часто заморгал.
– На каждом этапе надо платить за транзит, – стал пояснять Казим. – Ни я, ни Назыф не можем этим заниматься сами. Люди, которые руководят подпольем, на виду. Другая проблема – контроль за курьером. Как быть, если он заявит, будто у него все отобрала милиция или хулиганы, что, кстати, очень может быть? А как узнать, что человек попросту их украл? Еще в середине девяностых, когда деньги в Ичкерию шли потоками по разным каналам, до тех, кто в них нуждался, доходили крохи. О чем можно говорить сейчас, когда в Чечне даже родственники перестали доверять друг другу?
– Что вы предлагаете? – прищурился Джимми.
Казим выдержал паузу, делая вид, будто обдумывает ответ. На самом деле он давно уже был готов. Проведенные в тюрьме годы, а потом и несколько месяцев жизни в Москве, заставили Казима пересмотреть некоторые взгляды на ситуацию. Он понял, что не для всех его единоверцев настолько священна эта война, как они это пытаются представить своим подчиненным. Казим знал, что почти все влиятельные полевые командиры умудрились большую часть денег, которые шли в виде помощи, вложить в собственный бизнес за рубежом. Парадокс: в столице страны, против которой они воюют, у многих свое дело. Как говорят русские, «кому война, а кому мать родна».
А годы свое берут. Неизвестно, сколько еще он сможет бегать по горам. Здоровье уже не то. Да и где гарантии того, что в одном из боев его не найдет вражеская пуля? Что тогда будет с детьми? Поэтому на встречу Казим ехал с твердым намерением приложить все усилия, чтобы на этот раз себя не обидеть. Он уже заранее все обговорил с Назыфом, которому мог доверять, поскольку тот приходился двоюродным братом его жены.
– Оптимальный и не раз проверенный способ финансирования давно отработан, это «хавала», – заранее зная, что Джимми имеет представление о том, что это такое, Казим выдержал паузу.
– Хавала, – словно эхо повторил Джимми и откинулся на спинку дивана. – С арабского переводится как вексель, расписка. Неформальная, так сказать, финансово-расчетная система, которая у вас, на мусульманском Востоке, появилась задолго до распространения западного банковского дела. Иными словами, передача денег и ценностей из рук в руки. Все основано на доверии.
– Главное, эта система практически никогда не подводит. И, что немаловажно, расходы минимальные, – Казим посмотрел на Назыфа. – Если раньше было один-три процента, то теперь, наверное, не намного больше?
– Максимум пять, – подтвердил Назыф.
– Кроме того, хорошо бы разработать какой-нибудь гуманитарный проект и напрямую переводить деньги в Грозный. На этот счет есть кое-какие предложения у моего помощника, – Казим показал взглядом на Назыфа.
– В обоих случаях вы полностью берете под свой контроль весь финансовый поток, – нахмурился Джимми. – Но я ищу способ оказывать помощь всем нуждающимся.
– А что здесь плохого? – удивился Казим. – Я был, напротив, уверен, что это вас устроит. Вы отдаете деньги моему представителю в любой стране, где вам удобнее работать, а дальше не ваша забота, как они попадут ко мне.
– Не все так просто, – вступил в разговор турок. – Дело в том, что наши адреса не только в Чечне. Несколько сильных, влиятельных групп сформировались в Дагестане, Ингушетии и в Нижнем Поволжье. Беря на себя финансирование этих организаций, ты сильно рискуешь. Где гарантия того, что, если одна из них провалится, не пострадают остальные? Для спецслужб это будет ниточкой, которая свяжет сразу несколько регионов.
– Всегда можно сделать так, чтобы она в нужном месте оборвалась, – усмехнулся Казим.
Он понял, больше всего турок боится не этого, а концентрации власти в одних руках. Ведь кто платит, тот и заказывает музыку. Для всех остальных не Муджав, а он станет финансистом.
– Хорошо, мы оставим пока этот вопрос открытым, – вновь заговорил Джимми. – А пока я хотел бы поговорить с вами о конкретном деле. – Он достал из нагрудного кармана рубашки небольшой блокнот и, полистав его, оживился. – Одна из журналисток газеты «Время» при беседе на посту, расположенном рядом с селением Курчалой, задала вопрос: «Правда или нет, что в Чеченскую Республику едут служить те, кто не может заработать другим способом?» Один из офицеров ей ответил, что это не так, а у них в роте служит командир взвода, лейтенант Пахомов, у которого папа – генерал. Мы проверили, действительно, такой генерал есть. Более того, он занимает серьезный пост в Генеральном штабе.
– Надо украсть этого офицера? – попытался угадать Казим.
– Нет, – покачал головой Джимми, – как раз красть его не надо. Хотя, – англичанин с интересом посмотрел на чеченца, – возможно, для того чтобы инсценировать то, что мы планируем, без этого на начальном этапе не обойтись. Он должен стать для всего цивилизованного мира примером того, как жестоко действуют русские военные на Кавказе.