Страница 35 из 75
Ещё пленник добавил, что идея с заложниками принадлежала жене вождя. Когда он окончил свой рассказ, Торк на ухо сообщил Серёге, что парень приходится сыном той женщине, а Харум взял её себе, когда она уже имела ребёнка.
Серёга старался не думать, что стало с пленным, после того как Торк и Рам отвели в рощу. Скорее всего, они его забили, в понимании охотников, оставлять такого человека в живых не было смысла. Он был их соплеменником, но выбрал не ту сторону. А может, и не он выбирал, выбрали за него, но исход от этого не менялся.
Через день Серёга собрал мужчин, отобрал четверых и, взяв их с собой, двинулся в обратный путь. Шли по своему же следу. Мужчины шли молча, и если Серёга посылал кого-то вперёд или в стороны, действовали молча, лишь кивая в знак того, что поняли. Ещё до заката солнца вышли к стоянке, которую организовали те, кто решил остаться с Харумом.
Здесь были в основном женщины и дети, охраняемые пятью мужчинами. Старшим у мужчин был Миром. Когда в наступающих сумерках на стоянке появился Серёга, Миром выронил копьё от неожиданности, а когда, спохватившись, решил его поднять, у его подбородка уже маячил наконечник Серёгиного копья.
— Дэр, Лита, соберите всех женщин, — приказал Серёга своим спутникам. Те быстро побежали вокруг стоянки, криками, а порой и копьями сгоняя в одну кучу женщин и детей.
— Миром, пусть все мужчины, которые здесь есть, берут своих женщин и детей и отходят в сторону. Живо! — Серёга надавил наконечником на горло охотника, оттолкнув его. — Живо, я сказал!
Мирому не пришлось повторять приказ Небесного Охотника, мужчины забирали своих женщин и детей и отводили в сторону. Когда разделение закончилось, Серёга подошёл к оставшимся женщинам.
— Вы все можете пойти со мной и жить в моём племени! А можете остаться с Миромом! Выбирайте! — Серёга обвёл взглядом застывшие лица, а потом, вскинув руку и указав на небольшое деревце, продолжил. — Ваши мужчины погибли. Все кто пойдёт со мной, забирайте свои вещи и ждите меня вон там.
Сборы были не долгими и все женщины, похватав, то, что имели, сгрудились у деревца. Волокуши никто брать не стал, тащить их было некому. Серёга подошёл к Мирому.
— Если пойдёте за нами, я вернусь и убью всех. Ты меня понял?
— Да, Охотник.
— Теперь это твоё племя и ты можешь стать вождём. А можешь и не стать. — Серёга вернулся к женщинам и схватил одну из них за руку, это была жена Харума, и потащил к Мирому. — Она тоже останется с тобой. Я сказал.
С этими словами, Серёга повернулся и пошёл в сгущающуюся темноту. Следом за ним пошли женщины, а замыкали отряд четверо охотников. Пройдя около километра, уже в полной темноте, развели костёр, из того, что смогли насобирать по дороге и встали на ночлег. Никто из женщин не проронил ни слова. Без своих мужчин они были никто, и им по неволе приходилось делать то, что приказывал сильнейший. И все без исключения понимали, что с Серёгой, Небесным Охотником, их шансы выжить возрастали многократно. А мужчины, будут ещё мужчины.
Там, за синими лесами
Жизнь кочевника начинала надоедать Михаличеву. Остановки на пару дней не приносили желанного отдыха. А зима тем временем наступала на пятки, её сестра, осень, бежала впереди племени. Продвижение на юг не спасало от холодов. Листва медленно желтела, трава ещё была зелёной, но становилась настолько жёсткой, что зубры подолгу оставались на месте, выискивая более или менее пригодную для них пищу.
Серёга как мог, оттягивал момент, когда придётся встать на зимовку. По его мнению, составленному на основе рассказов тарагов и вождей ещё пары племен, с которыми им пришлось пересечься, море было всего в паре неделях пути. От границы степи серегеи двигались уже месяц, но каждый следующий день становился всё труднее и труднее.
Когда стало понятно, что без длительного отдыха передвигаться племя будет всего километров по пять в день, если не меньше, Михаличев решил остановиться на длительную стоянку. Его решение было встречено с большим одобрением со стороны охотников, которым приходилось останавливаться на одном месте на пару дней, а потом догонять племя с добычей на плечах.
Стоянку обустроили на границе леса, по которой шло племя, в небольшой прогалине, где Рева нашёл воду. Шалаши ставили женщины, помогали им дети, а мужчины, небольшими группами, отправились осваивать охотничьи угодья. Серёга, взяв с собой Фрама и Дора, тоже отправился на охоту. Гора и Дрока оставили в стойбище, присматривать за порядком.
Медленно пробираясь по лесу, Серёга первым приметил чёрную спину лесной свиньи. Это был не кабан, какого знал Михаличев в своём времени, а именно лесная свинья. Животное, небольшого роста, на коротеньких ножках, с вытянутым, похожим на колбаску розовым с чёрными пятнами туловищем, покрытое густой, короткой щетиной, большим носом-пятачком, рылось под небольшим дубом. Видимо услышав охотников, свинья вскинула голову и засопела, втягивая пятаком воздух как насос. Серёга присел, а следом за ним тут же опустились на корточки и его спутники.
Михаличев вертел головой и так и сяк, пытаясь вычленить слухом звуки, которые производила свинка. Та, ничего не учуяв и решив, что опасности нет, продолжила рыть носом опавшую листву, выискивая жёлуди и подрывая землю, выискивать корешки. Серёга привстал и медленно, пригнувшись, двинулся к дубу, держа в поднятой руке копьё.
До свинки оставалось метров десять и практически ничто не мешало броску. Серёга привстал ещё, отвёл руку с копьём назад, другую вытянул вперёд и уже готов был к броску, когда боковым зрением отметил какое-то движение справа. Эх, не вовремя ты Фрам, — подумал Серёга и бросил копьё, а секунду спустя, раздался вскрик Фрама, который шёл как раз справа:
— Берегись, вождь!
Серёга повернул голову на голос. Чёрный, огромный, словно скала, на Серегу нёсся какой-то зверь. Он походя, мотнув головой, оттолкнул Фрама, который, выставив копьё, решил ему помешать, и буквально через мгновенье в Михаличева врезался локомотив. По крайней мере, его последняя мысль, перед тем как сознание его покинуло, была сравнением именно с локомотивом.
Под утро дед Шеремет стал беспокоиться. «Пациент» не желал пробуждаться, а его тело слегка помутнело, потеряв чёткость, будто лежало за поцарапанным стеклом. Марина с ожиданием смотрела на Шеремета, а тот, поводив над Серёгиным телом руками, покачал головой и пожал плечами.
— Что ж такое-то, а? Что ж я сделал не так? — бормотал знахарь, раз, за разом водя руками. — Эт чего ж я не так сделал-то?
Солнце неумолимо вставало, а «пациент» так и оставался лежать на древнем Камне. Шеремет опустился на землю, и минут десять сидел молча, обдумывая ситуацию. Потом посмотрел на Марину.
— Вот, что, дева. Беги домой, бери телефон и звони бабке Наде, в Москву, номер у тебя есть. Пусть сюда едет, срочно. Так и скажи — срочно! Хоть на метле пусть летит, старая, но чтоб к обеду здесь была. — Шеремет махнул рукой. — Давай, дочка, беги! Скорее, иначе упустим парня! Что-то не так пошло!
Марина сорвалась с места и, петляя между деревьев, скрылась в лесу. Шеремет знал, девушка будет в деревне уже минут через пять-семь, словам-заговорам на быстрый шаг он обучил её ещё в детстве.
Отослав Марину, Шеремет, вновь принялся водить руками над Серёгой, но, опять не добившись успеха, отступил.
— Что ж такое-то, а? Что ж я натворил? Эт как же так-то? Ведь не должно быть такого! — Шеремет сел на землю и посмотрел на Камень, на котором лежал Серёга. — В скит пора видать. Маразм меня одолевает, стар я, видать, стал. Видать до края дошёл, загубил парня. Э-э-эх…
Бабка Надя появилась у дома Шеремета ровно десять тридцать. Марина, которая, ждала её, вежливо поклонилась.
— Ну, чего раскланиваешься, веди, давай к Камню, — старушка совсем не по-старушечьи бодро пошла за девушкой, которая показывала дорогу.
Шеремет встал, когда услышал, а скорее даже почувствовал приближение бабы Нади. Он встал, выпрямился, но потом опустил голову.