Чертова дюжина

За ГСМом можно было различить несколько приземистых строений: бойлерные, свинцово-каменный куб солдатской столовой, неказистый, выкрашенный в сочно-зеленый цвет клуб и ядовито-желтое здание казармы. Караулки стрелок не видел, зато отлично различал вышки часовых по углам ограждения — четыре островерхие, угрюмого вида башенки, затянутые пятнистой маскировочной сеткой. Часовые могли укрыться в них и обороняться, не представляя из себя мишени. Стрелок не волновался. В нужный момент сами вылезут.

Снайперу не понадобилось прикидывать расстояние. Он делал это уже дважды. Шестьсот метров с небольшим. При такой погоде, отличной видимости и полном безветрии выстрел не из самых сложных. Ему приходилось «работать» цели и похуже.

Достав из кармана крохотный передатчик «Daewoo», стрелок надел на голову наушник с тонкой изогнутой лапкой микрофона, перевел тумблер в рабочее положение. Дождавшись, пока ему ответят, произнес условную фразу:

— Тель — Брату. Я на месте. Племянник выздоровел, родня разъехалась.

— Отлично, Тель, — откликнулся собеседник. — Жди.

— Понял.

Снайпер положил винтовку поперек живота, навалился спиной на ствол сосны и закрыл глаза.

На одной из улиц Чеховска остановился старенький «Москвич». Машина неброского малинового цвета была в меру грязной и в меру обшарпанной. Из салона выбрались двое: нескладный, длинный, чрезвычайно худой мужчина с вытянутым землисто-болезненным лицом, напоминающим лошадиную морду, и худощавый, интеллигентного вида парень лет тридцати двух, в модных очках, с аккуратной комсомольской прической и тонкими, жесткими губами. Звали этих двоих — Дофин и Близнец. Одеты они оказались до такой степени по-разному, что только диву даваться. На Дофине — безразмерное трико, пузырящееся на коленках, выцветшее, застиранное, кеды и дешевая матерчатая куртка. На Близнеце — элегантный костюм, свежая рубашка в тонкую полоску, темный галстук, дорогие кожаные туфли и стильный плащ. Провинциальный дачник и лондонский денди в социалистическом альянсе. Их группа имела позывной «Младший сын» и играла решающую роль в начинающейся операции.

Парочка спокойно прошествовала к загаженному подъезду. Здесь Близнец задержался, чтобы посмотреть на окна третьего этажа.

— Он точно дома?

— Пойдем-пойдем, — хлопнул его по плечу Дофин.

У дверей нужной квартиры они остановились. Близнец отошел в сторону, откинул полу плаща, под которой оказался «узи» с глушителем на стволе. Второй автомат висел у Дофина под курткой. Оба почти синхронно передернули затворы, затем «лошадиная морда» нажал на кнопку звонка.

Через двадцать секунд из-за двери послышалось:

— Кто?

— Алексей Дмитриевич, это сосед сверху… — пробубнил Дофин.

— А-а, сейчас. — Заклацали замки, и дверь распахнулась.

На пороге стоял плотненький низкорослый мужчина в спортивных штанах и футболке с цифрой «10» на груди. Увидев незнакомца, он нахмурился, но предпринять ничего не успел. Парочка шагнула в квартиру.

— Кто вы такие? — стараясь придать голосу решимости, спросил Алексей Дмитриевич.

— Собирайтесь, вы поедете с нами, — заявил Дофин.

— С какой стати? — возмутился тот. — Вот я сейчас позвоню в милицию.

— Не стоит. — Близнец приоткрыл полу плаща, демонстрируя оружие. — Не надо делать глупостей. Вы дома не один, нам известно…

Хозяин замер. Он действительно был не один. Кроме него, в квартире находился десятилетний сын.

— Поедемте, — почти миролюбиво повторил Дофин. — Мы не требуем от вас чего-то экстраординарного. Пустяк. Мелочь. Всего один звонок — и вы свободны. Не вынуждайте нас прибегать к крайним мерам.

— Вам все равно придется поехать, — добавил Близнец.

Алексей Дмитриевич оглянулся на дверь, ведущую в комнату, за которой весело и уютно бубнил телевизор, вздохнул тяжело.

— Ладно, я согласен.

— Вот и чудненько, — улыбнулся Дофин. Улыбка была неприятной, неживой. — Накиньте что-нибудь.

Хозяин механически снял с вешалки военный плащ.

— Нет, лучше вот это, — возразил Близнец, подавая обычную гражданскую курточку. — Не так привлекает внимание.

— Хорошо. — Алексей Дмитриевич послушно оделся. — Теперь мы можем ехать?

— Это мне нравится, — мертво оскалясь, бухнул Дофин. — Речь не мальчика, но…

— Много говорим, — жестко оборвал его Близнец. — Поехали…

В трех километрах от военного городка, в жиденькой березовой рощице, стояла «девятка» цвета «синий металлик». В салоне разместилась еще одна пара — рыхлый квадратный мужчина средних лет с приветливым лицом добряка Карлсона из известной сказки, носящий прозвище Шептун, и мощный, мрачноватого вида подтянутый здоровяк, на круглом лице которого красовалась черная повязка, скрывающая пустую правую глазницу. Одноглазого называли Папашей Сильвером. В данном случае он выполнял функции охранника.

Как только Шептун отложил передатчик, Папаша Сильвер поинтересовался:

— Срывается?

Координатор посмотрел на часы.

— Да нет. У них еще вагон времени — почти полчаса.

— А если наш Младшенький не позвонит?

— Хорь сказал: до восьми. И пять контрольных минут.

— Ясно.

Папаша Сильвер погладил лежащий на коленях под свернутым вдвое байковым одеялом «АКМСУ».

— Как по-твоему, что сделает Хорь, если дело обломится? — повернулся к нему Шептун.

— Кинет нас к едрене матери. На фиг мы ему… — криво ухмыльнулся Папаша Сильвер. — Или убьет.

— Думаешь, сумеет? — помрачнел Шептун.

— Кто его знает, может, и сумеет. Да не паникуй раньше времени. Работай, — кивнул Сильвер.

— М-да… — Шептун вновь повернулся к приборной панели.

Ровно в семь двадцать диспетчерские службы первой подстанции «Скорой помощи» и пожарной части города Чеховска зарегистрировали два вызова. Первый — об остром сердечном приступе, второй — о пожаре во дворе жилого дома по улице Юных натуралистов. Ввиду относительно спокойного часа оба вызова были приняты сразу же, и через пять минут после звонка машины отправились по адресам. «Скорая» — старенький, видавший виды «уазик» серого цвета с красным крестом на борту — остановилась у подъезда шестиэтажного жилого дома, одного из самых высоких строений в Чеховске. Врач и санитарка вошли во второй подъезд и пешком поднялись на последний этаж. Как только они оказались на площадке, навстречу им шагнули двое — нескладный мосластый тип с серой неприметной внешностью и мускулистый громила двухметрового роста со звероподобной физиономией, на которой отчетливо выделялись крохотные глазки и чугунная подковообразная челюсть. За их спинами маячил круглолицый толстяк с фигурой совкового бульдозера. Через полминуты трупы врача и медицинской сестры уже лежали на чердаке, прикрытые грязными тряпками, промокшими картонными коробками и серыми досками, оставшимися, должно быть, еще от строителей.

Мосластый резво скатился вниз, выбежал из подъезда и торопливо подошел к машине. Дремлющий в кабине шофер не обратил бы на него внимания, но тот настырно постучал в стекло.

— Слышь, командир, — прогундел убийца, — там это… Врач зовет. Сказал: носилки захватить.

Водитель матернулся про себя, символически сплюнул, состроив недовольное лицо, захлопнул дверцу машины, вытащил из салона несуразные брезентовые носилки и кивнул мосластому:

— Схватись за вторые ручки, а то на лестнице не развернуться.

— Ага, — чуть ли не жизнерадостно кивнул тот, расплываясь в идиотической улыбке. — Спасибо, командир. Ты это… Не волнуйся, мы компенсируем.

— Да ладно! — Шофер махнул широкой узловатой ладонью. — Пошли уж, чего там.

Они затопали вверх по лестнице на шестой этаж, где их поджидали спокойный, как слон, двухметровый амбал и нервничающий, мнущий пальцы толстяк.

Пару минут спустя любопытный жилец дома, вышедший на балкон покурить, увидел, как бригада врачей — трое внушительного вида мужчин, двое из которых были одеты в халаты, — забирается в санитарный «уазик». На плече у одного из них висела объемистая брезентовая сумка. Машина тяжело запыхтела двигателем, словно размышляя, развалиться ей прямо тут или все-таки проползти еще пяток-другой километров, а затем неожиданно шустро для своих лет выкатилась со двора.