Зверь

Юра оглянулся, спросил:

— Жив?

— Какое там, — ответил Женя. — Половину головы снесло… И Санька вон. Ему в глаз попали, сволочи… Да тут если кто и оставался живой, эти твари, — он кивнул на пятерых задержанных, — всех добили. Ради чего? Ради программы этой ср…й?

— Вы не знаете, что это такое, — не оборачиваясь, ответил старший. — Есть вещи, ради которых можно пожертвовать несколькими жизнями. В интересах собственной страны, разумеется.

— Это вы говорите об интересах страны? — спросил вдруг зло Юра.

— Да, я, — ответил тот.

— Бросьте, от вас же кровью несет за версту. Кровью и тухлятиной. Хорошенькую страну вы построите.

— А от вас не несет? — усмехнулся старший. — Позвольте напомнить, что именно вы, и никто иной, собирались хладнокровно понаблюдать, как этот выродок, — кивок через плечо на мертвого Гектора, — будет убивать Руденко. А ведь в ваших силах было спасти своего «подопечного». Ну, и где Руденко теперь?

— Откуда мне знать? — помрачнел Юра.

— А я вам расскажу. Он лежит вон там. — Старший повернулся и указал на пирамиду мешков с цементом. — С пулей в голове. Жнец мертв, но и этот человек погиб тоже. Он на вашей совести. Так что не вам читать мне мораль. Уходите, предлагаю в последний раз. Верните диск и уходите.

— Диск? — Женя полез в карман, достал футляр. — Этот, что ли?

Он бросил коробочку на асфальт и поднял пистолет.

— Не делайте этого! — крикнул старший.

Остальные начали опускать руки и оборачиваться.

— Стоять! — повысил голос Сергей. — Не двигаться! Иначе буду стрелять!

— Женя, не делай этого! — сказал Юра.

— Почему? — удивился тот. — Эту бл…ую программу надо уничтожить, иначе начнется снова-здорово. Только с официальной подачи. Тогда ни ты, ни я, никто не в состоянии будет им помешать. — Он взвел курок.

— Нет! — Старший вдруг рванулся к нему. — Нет, я не позволю! Вы не представляете, что это такое! Не смейте!

— Стой! — закричал Сергей отчаянно. Он уже понял, что в эту секунду остановить фээсбэшника сможет разве что мчащийся навстречу локомотив. — Стой, стреляю!

— Не делай этого! — неожиданно вмешался Вася, тоже поднимая пистолет и направляя его на Сергея.

— Парни, не сходите с ума! — рявкнул Юра.

Задержанные опускали руки, лезли в потайные кобуры за оружием.

Юра поднял обе руки и отступил на шаг.

— Женя, остановись! Стой! Серега, Вася! Опустить оружие, я приказываю!

— Я не могу позволить ему сделать это! — орал Вася. — Это наши ребята.

— Стой!!! — вопил Сергей.

Никто никого не слушал. В руках у задержанных появились пистолеты. Фээсбэшники укрывались за машинами, выбирали позиции для огня. Юра зажмурился и тряхнул головой:

— Вашу мать! Вы что, с ума посходили?

Бегущий к Жене старший вдруг вскинул голову к полиэтиленовому занавесу и заорал истошно:

— Огонь! Огонь!!!

Стоящий на лесах шестой фээсбэшник, выяснявший судьбу Беркута, потянул спусковой крючок.

Банг! — хлопнул выстрел. Осколки прозрачного и золотого пластика подкинуло на метр. Они переворачивались в воздухе, ловя капли дождя, отбрасывая в темноту электрические солнечные зайчики.

Банг! — прокатилось под полиэтиленом. Женя вдруг выгнулся дугой. Из груди у него вылетел темный сгусток. Выронив оружие, оперативник повалился лицом вперед на осколки диска, на чей-то труп, прибавляя к чужой крови свою.

Банг! Банг! Банг! — Три выстрела прогремели практически одновременно. Старший лег на тело Жени. Сергея отбросило на борт «Волги». Юра, пригнувшись, выстрелил в полиэтилен. Он еще раньше заметил оторванный уголок. Целил именно туда и попал. На лесах кто-то вскрикнул. Что-то загрохотало.

Банг! — Пуля, выпущенная одним из задержанных, угодила Юре в грудь. Тот выпрямился и повернулся. На лице его застыло удивление. Он словно говорил: «Что же это мы такое делаем, братцы?» Банг! Юра пошатнулся, но устоял. В него стреляли, значит, независимо оттого, хотелось ему или нет, приходилось защищаться. Оперативник поднял пистолет.

Банг! Темная фигура, прячущаяся за машиной, кулем сползла к колесам. Банг! Банг! — одновременно. Юра покачнулся, сделал несколько шагов, зажимая руками кровавое пятно, расползающееся по животу, мягко опустился на колени, медленно повалился на бок, перекатился на спину и застыл, скрестив ноги.

Тишина…

Трое уцелевших фээсбэшников настороженно вышли из-за машин. Вася все еще стоял, опустив пистолет и растерянно бормоча:

— Я не хотел… Я же не хотел… Я не хотел…

Один из «чистильщиков» подошел к Жене, присел и принялся собирать осколки диска. Двое других стояли, держа под прицелом Васю.

— Что с этим-то делать будем? — спросил один.

— Хрен его знает. — Второй пожал плечами. — Какая разница? Б…ь, такая операция была… Конфетка. Принесло же этих козлов эмвэдэшных. Откуда они взялись? Где были раньше? Я же говорил: «Надо их „пасти“.» Нет. «И так убьют… И так убьют…» Убили вот…

«Чистильщик» собрал обломки, достал из кармана пакетик, аккуратно ссыпал пластик внутрь, завернул и снова убрал в карман. Выпрямившись, скомандовал коротко:

— Пошли.

— Так с этим-то что делать? — Первый указал на Васю. — Может?…

— Нет. Возьмем с собой. Как свидетель пригодится. Эти псы бешеные на нас первыми накинулись, мы были вынуждены в целях самообороны применить оружие. Вот он и подтвердит. В машину его.

Двое побежали к «Волге». Заломив руки все еще бормотавшему что-то Васе, они затолкали его в салон, и машина, взревев двигателем, сорвалась с места. Последний фээсбэшник уехал на второй «Волге».

Прошло около полминуты, и во двор влетела «трешка». Сжимая в руке пистолет, Леня выскочил из кабины, заметался растерянно по улице. Он не мог поверить своим глазам, а когда поверил, задрал голову к небу и закричал. Крик постепенно перешел в плачь. Обычный мальчишеский плач. Стажер опустился на корточки и оперся спиной о грязное крыло «трешки». Он плакал, морщась и утирая катящиеся по щекам слезы рукой, в которой все еще держал «ПМ». На лице оставались грязноватые потеки.

Вдалеке послышался вой сирены. Леня всхлипнул еще пару раз, вытер нос, поднял руку, чтобы опереться о крыло машины, и в эту секунду кто-то цепко ухватил его за запястье. Стажер вздрогнул, поднял взгляд и едва не завопил от неожиданности. Прямо перед ним стоял Гектор. На груди его темнели три черные пулевые раны, еще одну можно было заметить чуть правее шеи. Рубашка залита кровью. Взгляд мутный, плывущий.

— Ты милиционер? — спросил Гектор сипло и сморщился от боли.

— Я?

— Ты милиционер? — повторил раненый.

— Стажер.

— Это ваших сейчас перестреляли?

— Да. — Леня неожиданно для самого себя снова заплакал. — Вы видели?

— Да, видел. Поехали, — невнятно произнес Гектор, помогая стажеру подняться.

— Куда? — спросил тот, без особого, впрочем, любопытства. Он все еще находился под впечатлением увиденного.

— Надо. По делу. — Ему было очень трудно говорить. Дико болели ребра, словно кто-то отдубасил его гигантским молотком. В довершение всего пекло в ране на плече и ныла ключица.

— А вы кто? — спросил Леня.

— Гектор Одинцов.

Леня вдруг дернулся, отшатнулся, закрываясь рукой, словно Гектор намеревался дать ему пощечину.

— В чем дело? Чего испугался?

— Жнец… — выдавил Леня. — Вы — Жнец…

— Сам допетрил? Или подсказал кто?

— Жнец… — продолжал шептать тот. — Жнец…

— Ты совсем дурной? Или как?

Захлебывающийся вой сирен стал ближе, насыщеннее истерическими интонациями. Гектор оглянулся на желтое пятно проспекта и… замер, потому что в эту секунду в затылок ему уперся ствол пистолета.

— Не дергайся, — скомандовал кто-то за спиной Гектора. — Руки на затылок.

— Сергей Борисыч… — сквозь слезы пробормотал стажер. — А я думал, вас убили.

— Я и сам так думал, — ответил Сергей и снова буркнул, обращаясь к Гектору: — Подними руки, тебе говорят.

— Не могу, — ответил тот. — У меня, похоже, ключица сломана.