Зверь

— Какой?

— Известно, что наниматель — из своих. Зачем ему было наживать головную боль с трупами часовых? Если бы он проник в коттедж вместе со всеми, его бы все равно никто не опознал, так? При ограблении эти ребята использовали респираторы, закрывающие лицо похлеще всяких чулочков-масочек. Значит, похититель тщательно проверил бы дитилиновые заряды. Так ведь нет! Он устраняет свидетелей! Руками собственных наемников! Ради чего? Зачем? А затем, что они видели, как похититель входил в коттедж. Ясно?

— Предельно. — Молчун покрутил в пальцах бумажку. — И какие у нас планы на вечер?

— Выясним адреса этих троих, — Перс ткнул пальцем в записанные на клочке фамилии. — Параллельно займемся «вольвушкой». Машина приметная. У нее левое заднее крыло здорово помято.

— Да? А я не заметил.

— Ничего странного. Ты с другой стороны сидел.

— Так, может, сразу с нее и начать? — предложил Молчун.

— С наемниками возни будет меньше. Поверь мне.

— Ладно, как скажешь, — Молчун ухмыльнулся. — А если они ничего не знают, что будем делать? С ними, я имею в виду?

Перс пожал плечами:

— А тебе не все равно? Пусть начальство решает. Мне лично все равно. Скажут мочить — плакать не стану. Скажут: отпустить — на здоровье. Пусть себе катятся.

— Не скажут. Ты же их знаешь. Они за «Гекатомбу» кому хочешь глотку перегрызут.

— Знаю. — Перс взял бумажку и, оглянувшись, деловито сообщил: — Так, дайте-ка мне телефон…

«Вольво» шустро выкатилась со двора и, ловко лавируя в жиденьком потоке машин, стремительно помчалась к Строгинскому мосту. Сидящий за рулем, не оборачиваясь, поинтересовался:

— Как дела?

— Все в порядке, — ответил Корсак. — Не сомневайся.

— Жукут мертв?

— Это уж будь спокоен, — серьезно подтвердил Бателли.

— Вас никто не видел?

— Будний день же, — пожал плечами Корсак.

— Отлично.

Водитель снял с приборной панели трубку мобильного телефона, набрал номер.

— Слушаю.

Собеседник ответил сразу же. Сидящий за рулем знал его под фамилией Беркович. А еще он знал, что Беркович — правая рука и единственный друг Жнеца. Триединство. Впрочем, даже другу Жнец не открывал своего истинного лица. Его никто и никогда не видел.

— Это Коваль. Все чисто. Появились парни, о которых вы предупреждали.

— Плевать, — отмахнулся Беркович. — Они не опасны, если не слишком мозолить им глаза. Вы где? — Выслушав ответ, он довольно хмыкнул. — Так. Отправь своих людей дальше. Кстати, место сбора изменилось. Они встречаются не на Пушкинской, а через полтора часа в ГУМе, у фонтана. Предупреди парней. Ты сам знаешь, что делать.

— Знаю. Все пройдет гладко. Не волнуйтесь.

— А с чего ты взял, что я волнуюсь?

Временами Ковалю казалось, что Беркович, как и Жнец, вообще лишен каких-либо чувств, а стало быть, и привязанностей. Абсолютная безжалостность, жестокость, граничащая с патологией. Но он понимал, что именно талант подбирать людей, способных спокойно, едва ли не походя, нажать на курок, помог Жнецу не только выжить в жестких условиях конкуренции, но и удержать в руках власть. А еще Ковалю было известно, что Жнец никогда не убивает без необходимости. Однако, если необходимость все-таки возникала, то отдавал приказ об уничтожении, не колеблясь ни секунды. Или убивал лично.

Беркович повесил трубку.

— Ну как? Что он сказал? — спросил Корсак.

Коваль покосился на него и ответил:

— Сказал: «Хорошо». — Протянув руку, он достал из бардачка блокнотный лист с подколотыми к нему фотографиями, чиркнул на полосатой страничке: «ГУМ, у фонтана, 2.30» — и, не глядя, протянул за плечо: — Вот люди, которыми вам предстоит заниматься.

Высокий взял карточки, прочел адреса, покрутил в пальцах фотографии. Лысый без тени эмоций взглянул в лица.

— Я высажу вас на Пушкинской, — сказал Коваль. — Возьмете свою машину. И вот еще что. Вместе с этими двумя ребятами будет третий…

— Знаем, — серьезно кивнул Корсак. — Вы уже говорили.

— Повторю еще раз, — резко отрубил Коваль.

Звонок застал Цербера за рулем «семерки». Начальник службы безопасности взял трубку сотового телефона:

— Да? Алло?

Это был Перс. Выслушав короткий, обстоятельный доклад, Цербер помрачнел:

— Мертв? Это плохо. Чертовски плохо. Телефонные номера? Ну так выясняйте и действуйте. Да, можете подключить наши контакты в МВД и ФСБ. Только не давайте им никакой информации. Нельзя, чтобы они узнали об ограблении. Ясно? Вот и отлично. Появятся новости — сразу сообщайте. И перезвоните мне минут через сорок. Я сейчас как раз направляюсь к архитектору. Если он дома, возможно, бегать нам не придется и вовсе. Просто поедем и возьмем похитителя за задницу. Давайте. Жду.

На Пушкинской площади Корсак забрал с платной стоянки машину: серый «Москвич-2141». Бателли, поджидавший напарника у магазина «Тринити Моторс», устроился на переднем сиденье.

Корсак покосился на него:

— Ну что, вызовем ребят — и в ГУМ?

— Куда торопиться-то? Времени у нас полно, еще успеем перекусить. С самого утра на ногах! А перед работой я не ем. Стошнит еще, чего доброго…

— Надо же, я-то думал, ты уже прошел этот этап. Ну ладно. Давай перекусим, — согласился Корсак. — Кстати, мог бы и в «Макдональдсе» покушать. У них сезонные блюда — пальцы проглотишь.

— Интересное дело! Дочку он, значит, туда не водит, а меня запросто! Не-е, — покачал головой Бателли. — Не люблю я все эти гамбургеры, чизбургеры…

— Его застрелили совсем недавно, — констатировал Юра, опускаясь рядом с трупом на корточки. Протянув руку, он осторожно коснулся пальцами запястья убитого. — Не более получаса. Нас опередили, ребята. Теперь, думаю, все убедились в том, что Жнец знает о нас?

Стажер Леня вдруг перегнулся пополам и, зажав рот ладонью, опрометью, слепо ломанулся к туалету.

— Куда? — взревел Юра, мгновенно выпрямляясь и бросаясь наперерез. Он ухватил парнишку за шиворот и вытолкнул из квартиры на площадку. — В мусоропровод! Давай.

Тот рысью промчался по лестничной клетке, грохнул корзиной мусоросборника. Юра сморщился и вздохнул.

— Не привык он еще, — объяснил, словно оправдываясь, Сергей.

— Да понимаю я, — махнул рукой тот.

От лифтов донесся громкий, сдавленный «рык».

— Похоже на самоубийство. — Женя осторожно переступил через ноги убитого, заглянул в комнаты. — Порядок. Никаких следов обыска.

— А убийцы ничего и не искали, — спокойно ответил Юра. — Здесь имело место простое заметание следов.

— И пистолет тут же валяется, гильза. — Сергей тоже принялся осматриваться. Прошел в маленькую комнату, пощупал подушку, простыню. — Ага, он спал, его что-то разбудило…

— Телефонный звонок, — с уверенностью сказал Женя. — Убийцы бы не стали ждать, пока жертва оденется. Пристрелили бы, и все дела.

— Та-ак, значит, ему позвонили, Жукут поговорил и принялся быстро одеваться. Он очень торопился и пропустил пуговицу на рубашке, видите? Шагнул к двери, открыл. Следов взлома нет, какого-либо другого механического воздействия тоже.

— Ты смотри, «пальчики» свои не оставь, — напомнил Юра.

— Не волнуйся, не оставлю.

Сергей осмотрел стоящие на полочке «кодаковские» фотокарточки. Яркие глянцевые прямоугольнички. Боря Жукут тягает здоровенную штангу. Глаза горят красным вампирическим огнем. На «Кодаке» всегда так получается, если пользуешься фотовспышкой. Следующая… Длинный стол. Закуски. Не то чтобы очень уж богато, средне. Мужики держат рюмки. Водочку, должно быть, потребляют. Тут же пара дам явно не женского вида. Здоровенный бугай произносит тост. Третий снимок: Жукут объясняет что-то тощему пацану, указывая на жуткий в своей массивности тренажер, больше похожий на пыточный станок. На лице тощего нерешительность, в глазах — ужас перед железным кошмаром. Четвертый: Жукут в компании таких же гигантских мужиков, как и он сам. Видимо, тренеры. Сгрудились, скалятся в объектив. На заднем плане снова тренажеры. Пятый снимок: Жукут, в корейском спортивном костюме, сидя на лавочке, что-то записывает в журнале. Ну-ка, ну-ка…