Сборник.Том 3

— Существуют неопровержимые доказательства.

— Они не будут слушать. И знаете почему? Потому что у них есть определённые устоявшиеся идеи относительно прошлого. Любые перемены, даже основанные на правде, будут святотатством в их глазах. Они хотят сохранить свои традиции.

— Я думаю, он прав, Бел, — заметила Пола.

Авардан сжал губы.

— Мы можем попытаться.

— И потерпим неудачу, — продолжал настаивать Шварц.

— Откуда вы знаете?

— Я знаю. — В его словах было столько убеждения, что Авардан умолк.

В усталых глазах Шекта вдруг появился интерес:

— Вы чувствовали какие-нибудь неприятные эффекты после Синапсайфера?

Шварц не знал этого слова, но понял его значение. Они оперировали, оперировали его мозг. Сколько нового он узнал!

— Нет, — ответил он.

— Но я вижу, вы быстро выучили наш язык. Вы говорите очень хорошо. Это вас не удивляет?

— У меня всегда была отличная память, — холодно проговорил Шварц.

— И вы чувствуете себя таким же, как до операции?

— Именно.

Шект жёстко сказал:

— Зачем вы скрываете? Я уверен, что вы знаете, о чём я думаю.

Шварц коротко рассмеялся.

— Что я могу читать мысли? Хорошо, и что дальше?

Но Шект не ответил. Он повернул к Авардану своё бледное беспомощное лицо.

— Он читает мысли, Авардан. Чего бы я мог с ним добиться! И быть здесь… Беспомощным…

— Что?! — с силой выдохнул Авардан.

Даже лицо Полы выражало теперь заинтересованность.

— Вы действительно это можете? — обратилась она к Шварцу.

Он кивнул ей. Она заботилась о нём когда-то, а теперь вот её ждет смерть. Но ведь она была предателем!

Шект произнес:

— Авардан, вы помните бактериолога, о котором я вам рассказывал, того, который умер после обработки Синапсайфером? Одним из первых симптомов его помешательства было утверждение, что он может читать мысли. И он действительно мог. Я обнаружил это незадолго до его смерти и держал в секрете. Я не рассказывал никому, что это возможно, Авардан, но это возможно. Видите ли, с понижением сопротивления мозговых клеток мозг может обретать возможность улавливать магнитные поля, создаваемые микротоками мыслей других людей, и трансформировать их внутри себя. Здесь тот же принцип, что и у обычного записывающего устройства. Это — телепатия.

Шварц продолжал упорно и враждебно молчать, когда Авардан повернулся к нему.

— Но если это так, Шект, может, мы постараемся его использовать? — Ум археолога напряженно работал, обдумывая невозможное. — Может быть, нам удастся выбраться отсюда. Должен быть способ.

Но Шварц холодно воспринимал трепетание мысленных контактов, которое так ясно ощущал.

— Вы имеете в виду чтение их мыслей, — проговорил он. — Чем это может помочь? Я способен и на большее. Например, как вам понравится это?

Авардан почувствовал лёгкий толчок и вскрикнул от неожиданной боли.

— Это сделал я, — сказал Шварц. — Хотите ещё?

— Вы можете проделать это с охранниками? — выговорил Авардан. — С секретарем? Как вы дали им привести себя сюда? Великая Галактика! Шект, у нас не будет никаких проблем. Теперь слушайте, Шварц…

— Нет, — сказал Шварц, — вы слушайте. Зачем мне убегать отсюда? Куда я попаду? По-прежнему в этот мертвый мир. Я хочу вернуться домой и не могу это сделать. И я хочу умереть.

— Но это вопрос жизни всей Галактики, Шварц. Вы не можете думать о себе.

— Не могу? А почему бы и нет? Какое мне дело до вашей Галактики? Пусть проваливается ко всем чертям! Я знаю, что намеревается сделать Земля, и рад этому. Недавно эта леди сказала, что решила, на чьей она стороне. Что ж, это решил и я, и моя сторона — Земля!

— Что?

— Почему бы и нет? Я — землянин.

Глава 17

ИЗМЕНИ РЕШЕНИЕ!

А потом опять был очередной допрос…

Прошёл час с того времени, как Авардан, очнувшись, почувствовал, что лежит беспомощный, как мясная туша в ожидании разделки. И ничего не произошло. Ничего, кроме этой горячечной бесполезной болтовни в невыносимом ожидании.

Ослабевший, Авардан боялся, что у него не хватит сил сопротивляться следователю. Он сказал:

— Я думаю, за нами следят. Мы должны поменьше говорить.

— Нет, — послышался ровный голос Шварца. — Никто нас не подслушивает.

Археолог готов был автоматически отреагировать своим «откуда вы знаете», но промолчал. Он остро позавидовал, что не у него такая сила! А у человека из прошлого, который называет себя землянином и хочет умереть, есть такая сила!

В поле его зрения попадал лишь кусок потолка. Повернувшись, он мог видеть неправильный профиль Шекта, с другой стороны — голую стену. Подняв голову, он смотрел на бледное лицо Полы.

Иногда его жгла мысль, что с ним, гражданином Империи, Галактики, так несправедливо обошлись земляне, и он позволил им это сделать.

Но и она исчезла.

— Бел? — Слово прозвучало неожиданно приятно для него, прервав мысли о смерти.

— Да, Пола?

— Я думаю, они не будут тянуть особенно долго.

— Может быть, дорогая… Как жаль. Ведь мы потеряли два месяца.

— Это моя вина, — прошептала она. — Моя вина. Но у нас есть, по крайней мере, эти последние минуты. Мы должны их использовать.

Авардан не смог ответить. Мысли вихрем проносились в его голове. Было ли это лишь плодом его воображения или он действительно чувствовал твердый пластик, на котором лежало его безжизненное тело? Как долго длится паралич?

Необходимо убедить Шварца помочь. Он попробовал проконтролировать свои мысли, заранее зная, что это невозможно.

— Шварц, — позвал он…

Шварц лежал такой же беспомощный, как и остальные, но его мучения были гораздо глубже. В нём одном была сконцентрирована боль его спутников.

В самом себе он ещё мог поддерживать это сжимающее душу стремление к смерти, к её бесконечному спокойствию и умиротворенности, побеждать последние капли любви к жизни, которая так недавно, всего два дня назад, заставила его бежать с фермы. Но окруженный другими? С гнетущим страхом смерти, как саван нависшим над Шектом, с досадой и непреодолимым желанием действия в энергичном уме Авардана, с глубоким и отчаянным разочарованием девушки?

Он должен закрыть своё сознание от страданий других! У него есть своя жизнь и своя смерть. Какое ему до них дело?

И тут Авардан позвал его. Шварц уже знал зачем. Они хотят, чтобы он их спас. Почему он должен это делать? Почему?

— Шварц, — вкрадчиво повторил Авардан, — вы могли бы стать героем. Вам не из-за чего умирать здесь, не из-за этих же людей, которые схватили вас.

Но Шварц лихорадочно перебирал в памяти воспоминания своей юности, стараясь заполнить ими колеблющийся ум. Странная смесь событий из прошлого и настоящего вызывала у него раздражение. Он сказал сдержанно:

— Да, я могу стать героем и… предателем. Эти люди хотят убить меня. Вы называете их людьми, но это произносит ваш язык, мысленно же вы их называете чем-то, чего я понять не могу, но это нечто отвратительное. И только потому, что они земляне.

— Это ложь, — горячо возразил Авардан.

— Это не ложь, — последовал такой же горячий ответ, — и все знают это. Они хотят убить меня, да, но только потому, что считают меня одним из людей вашего сорта, людей, которые обрекли целую планету на беспросветное существование, на унижение несносным высокомерием. Так защищайтесь сами от этих «ничтожеств и паразитов», которым неожиданно удалось создать угрозу для своих богоподобных повелителей. И не просите помощи у одного из них.

— Вы говорите, как Зелот, — поражённо произнес Авардан. — Почему? Вам причиняли страдания? Вы говорите, что жили на большой и независимой планете. Вы были землянином, когда Земля была единственной носительницей жизни. Вы — один из нас, один из правителей. Зачем же отождествлять себя с отчаявшимся меньшинством? Это не та планета, которую вы помните. Моя планета гораздо больше напоминает старую Землю, чем этот умирающий мир.