Страница 190 из 204
Даже после того, как Фаллом перестала играть, никто не проронил ни слова, пока Хироко не произнесла, глубоко вздохнув:
— Малышка, ты когда-нибудь играла это раньше?
— Нет, — сказала Фаллом, — прежде я могла играть только пальцами, а ими я не смогла бы извлечь ничего подобного. — Затем добавила, простодушно и без следа превосходства: — И никто не сможет.
— Сыграй что-нибудь ещё!
— Я могу что-нибудь придумать.
— То есть сымпровизировать?
Фаллом нахмурилась, не поняв слова, и оглянулась на Блисс. Та кивнула, и Фаллом ответила:
— Да.
— Тогда, пожалуйста, сделай это.
Фаллом на пару минут задумалась, затем медленно заиграла, начав с очень простой последовательности звуков — что-то раздумчивое, мечтательное. Флуоресцентные огни меркли и разгорались вновь, когда количество энергии, забираемое Фаллом, увеличивалось или уменьшалось. Казалось, никто этого не замечал, словно мерцание огней сопровождало музыку, словно электрические искры возгорались от заклинания звуков.
Сочетания нот затем повторились, но более чётко, а потом — усложнённо. Возникли вариации, не заслоняющие собой основной композиции, мелодия становилась всё более пламенной, возбуждающей — настолько, что просто дух захватывало. И наконец музыка зазвучала ещё громче, так что когда мелодия стихла, это произвело на слушателей впечатление внезапного падения с небес на землю.
Альфиане очнулись и разразились оглушительным свистом. И даже Тревайз, привыкший к совершенно другой музыке, с грустью подумал: «Как жаль, ведь я никогда больше этого не услышу…»
Когда альфиане более или менее утихомирились, Хироко протянула флейту Фаллом:
— Возьми, Фаллом. Она твоя!
Фаллом жадно потянулась к флейте, но Блисс перехватила протянутые руки девочки и сказала:
— Мы не можем принять флейту, Хироко. Это очень ценный инструмент.
— У меня есть другая, Блисс. Правда, не такая хорошая, но быть посему. Этот инструмент должен принадлежать тому, кто играет на нём лучше. Я никогда не внимала такой музыке, и было бы несправедливо, если бы я обладала инструментом, которым не владею в совершенстве. Хотела бы я знать, как можно играть на нём, не касаясь пальцами.
Фаллом взяла флейту и радостно, крепко прижала к груди.
83
В каждой из двух комнат горела флуоресцентная лампа. Пристройку освещала третья. Свет они давали тусклый, неудобный для чтения, но, по крайней мере, в комнатах теперь было не так уж темно.
Но всё же они вышли наружу. В небе сияло множество звёзд, что совершенно очаровало уроженцев Терминуса, где в ночном небе почти не было звёзд, а виднелась только слабо светящаяся туманность.
Хироко проводила их до дома из страха, что они могут заблудиться в темноте или оступиться. Всю дорогу она держала Фаллом за руку и потом, после того как зажгла в доме свет, осталась с гостями снаружи, всё ещё не в силах расстаться с солярианкой.
Ясно было, что Хироко обуревали противоречивые чувства, и Блисс ещё раз попыталась помочь ей:
— Правда, Хироко, мы не можем взять твою флейту.
— Нет, на ней должна играть Фаллом, — проговорила Хироко, с трудом шевеля губами.
Тревайз не отрываясь глядел в ночное небо. Ночь была темная, и эту темноту практически не нарушали ни три светильника, горевшие в доме, ни огоньки в других домах, стоявших вдалеке.
— Хироко, видишь эту яркую звезду? — спросил он. — Как она называется?
Хироко глянула вверх и без особого интереса сказала:
— Это — спутник.
— Почему его так назвали?
— Он кружит около нашего солнца с периодом в восемь Стандартных Лет. Это — вечерняя звезда в нынешнее время года. Вы можете увидеть её и днём, когда она низко над горизонтом.
«Хорошо, — подумал Тревайз. — Она не совсем невежественна в астрономии».
— Ты знаешь, — спросил он, — что у Альфы есть ещё один спутник, очень маленький, тусклый? Он дальше, чем эта яркая звезда. Ты не можешь увидеть его без телескопа. (Он и сам его не видел и не позаботился отыскать, но корабельный компьютер имел соответствующую информацию в своём банке данных.)
— Нам говорили об этом в школе, — равнодушно отозвалась она.
— А это что? Видишь? Вот шесть звёзд, образующих что-то вроде зигзага.
— Это Кассиопея.
— Да? — удивился Тревайз. — Какая из них?
— Все они. Весь зигзаг. Это и есть Кассиопея.
— А почему они так называются?
— Не ведаю. Я ничего не ведаю об астрономии, благородный господин Тревайз.
— А видишь самую нижнюю звезду зигзага, ту, что ярче других? Что это?
— Звезда. Мне неведомо её название.
— Но, за исключением двух звёзд-спутников, это ближайшая к Альфе из всех звёзд. До неё всего около парсека.
— Вот как? Я этого не ведала.
— Не может ли она быть той звездой, вокруг которой вращается Земля?
Хироко поглядела на звезду с некоторым интересом:
— Нет, не ведаю. Я ни от кого не слыхала ничего подобного.
— Ты думаешь, что это не так?
— Откуда я могу ведать? Никому не ведомо, где может быть Земля. Я… я должна покинуть вас теперь. Завтра утром мой черед трудиться в поле, до пляжного праздника. Я увижу вас всех там, сразу после обеда. Да? Да?
— Конечно, Хироко.
Она быстро, почти бегом бросилась во тьму. Тревайз поглядел ей вслед, затем вместе со всеми вошел в тускло освещенный дом.
— Можешь определить, лжет Хироко или нет, говоря о Земле? — спросил он Блисс.
— Не думаю, чтобы она лгала, — покачала та головой. — Она находится в огромном напряжении. Хотя такого я не чувствовала в ней до окончания концерта. А ведь оно существовало ещё до того, как ты спросил её о звёздах.
— Из-за того, что отдала свою флейту?
— Возможно. Точно не могу сказать. — Она повернулась к Фаллом. — Теперь, Фаллом, я хочу, чтобы ты шла в свою комнату. Когда подготовишься ко сну, сходи в пристройку, вымой руки, лицо и зубы.
— Я предпочла бы поиграть на флейте, Блисс.
— Тогда недолго и очень тихо. Поняла, Фаллом? И ты должна перестать играть, как только я скажу тебе.
— Да, Блисс.
Теперь взрослые остались одни; Блисс села на стул, а мужчины расселись на своих койках.
— Есть ли какой-то смысл ещё задерживаться на этой планете? — спросила Блисс.
Тревайз пожал плечами:
— Мы не спрашивали о том, как связана Земля с древнейшими музыкальными инструментами. Может, тут что-то и есть. Возможно, полезно дождаться возвращения рыболовецкой флотилии. Рыбаки могут знать что-нибудь, чего не знают домоседы.
— Крайне маловероятно, на мой взгляд, — возразила Блисс. — Ты уверен, что не тёмные глаза Хироко удерживают тебя здесь?
— Я не понимаю, Блисс, — нетерпеливо сказал Тревайз, — какое тебе дело до моей личной жизни? Почему ты присваиваешь себе право морального суда надо мной?
— Я вовсе не озабочена твоей моралью. Но это влияет на нашу экспедицию. Ты хочешь найти Землю, чтобы наконец решить, был ли ты прав, выбирая Галаксию, а не миры изолятов. Я хочу, чтобы ты поскорее пришел к такому решению. Ты говоришь, что для этого необходимо посетить Землю, и ты вроде бы уверен, что Земля вращается вокруг той яркой звезды. Тогда отправимся туда. Я согласна, было бы неплохо заполучить какие-нибудь сведения о ней, прежде чем мы полетим туда, но мне ясно, что таких сведений здесь не добыть. И я больше не желаю оставаться здесь только из-за того, что тебе нравится Хироко.
— Может, мы и улетим, — сказал Тревайз. — Дай мне подумать об этом, но Хироко тут совершенно ни при чем, уверяю тебя.
— Я чувствую, — сказал Пелорат, — что мы должны лететь к Земле хотя бы только для того, чтобы посмотреть, радиоактивна она или нет. Не вижу смысла оставаться здесь.
— А ты уверен, что не прекрасные глаза Блисс тянут тебя отсюда? — съязвил Тревайз, но совладал с собой и извинился: — Беру свои слова обратно, Джен. Я опять повёл себя по-детски. всё-таки Альфа — очаровательная планета, даже помимо Хироко, и я вам честно скажу: при иных обстоятельствах я непременно задержался бы здесь. Не кажется ли тебе, Блисс, что Альфа нарушает стройность твоей теории об изолятах?