Страница 30 из 31
— Пойдёт насмарку? Через час мы его догоним.
Хенри схватил своего друга за рукав.
— Может, не стоит, Гектор. Мы не знаем его планов, но можно доверять его способности выбираться из любого положения. Давай не вмешиваться.
Конвей откинулся, содрогаясь от гнева и беспокойства.
Верзила продолжал:
— Он добавил, что мы встретимся с ним на Церере, и ещё, доктор Конвей, он просил передать, чтобы вы не давали волю своему характеру.
— Вы… — начал Конвей, и Верзила торопливо покинул комнату.
Орбита Марса осталась позади, и солнце заметно уменьшилось. Дэвид Старр любил тишину космоса. После того как он окончил колледж и начал работать в Совете Науки, не поверхность планет, а скорее космос был его домом. «Атлас» — комфортабельный корабль. Он снабжен продовольствием в расчёте на полный экипаж, запас был не полон, но это должно было объясняться потреблением по дороге к астероидам. Во всех отношениях корабль должен выглядеть так, будто до самого появления пиратов имел полный экипаж. Счастливчик съел синтобифштекс с дрожжевых полей Венеры, марсианское печенье и бескостного цыпленка с Земли.
«Растолстею», — подумал он, наблюдая за небом. Он находился уже достаточно близко, чтобы рассмотреть крупные астероиды. Видна была Церера, самый большой из них, почти пятисот миль в диаметре. Веста находилась по другую сторону от Солнца, но Юнона и Паллада тоже были видны. С помощью корабельного телескопа он нашёл бы их больше — тысячи, может быть, десятки тысяч. Им нет числа.
Некогда считалось, что между орбитами Марса и Юпитера существовала планета, которая очень давно разорвалась на осколки, но на самом деле этого не было. Злодеем оказался Юпитер. Когда формировалась Солнечная система, гигантское гравитационное поле Юпитера искажало пространство на сотни миллионов миль. Под влиянием тяготения Юпитера космические частицы за орбитой Марса не смогли собраться в единую массу. Вместо этого образовались мириады малых миров. Из них четыре наибольших имеют свыше ста миль в диаметре. Полторы тысячи — от десяти до ста миль. Тысячи (никто точно не знает, сколько) — с диаметром от мили до десяти миль и десятки тысяч — менее мили; впрочем, эти малые астероиды всё равно гораздо больше великой пирамиды. Их так много, что астрономы прозвали их «паразитами космоса».
Астероиды разбросаны по всему району между Марсом и Юпитером, каждый движется по своей орбите. Ни одна известная человеку планетная система в Галактике не обладает подобным поясом. В некотором смысле это хорошо. Астероиды послужили промежуточными пунктами для достижения больших планет. Но в чём-то это и плохо. Любой преступник, оказавшийся в поясе астероидов, мог не опасаться быть пойманным, разве что по редчайшей случайности. Никакая полиция не смогла бы обыскать все эти летающие горы. Самые маленькие астероиды не принадлежали никому. На больших располагались обсерватории, самая известная из них — на Церере. На Палладе — бериллиевые шахты, а Юнона и Веста стали главными заправочными станциями. Но, помимо них, оставалось свыше пятидесяти тысяч астероидов значительных размеров, над которыми у Земной империи не было абсолютно никакого контроля. На некоторых из них мог размещаться целый флот, на других — один-единственный крейсер, и ещё оставалось место для запаса питания, воды и топлива на полгода. И их невозможно нанести на карту. Даже в древние доатомные времена, до космических полётов, когда было известно всего полторы тысячи астероидов, этого сделать не удавалось. Их орбиты тщательно рассчитывали при помощи астрономических наблюдений, но всё равно астероиды «терялись». Потом их находили вновь, но уже в другом месте.
Дэвид очнулся от раздумий. Чувствительный эргометр воспринимал пульсации космоса. Он находился на контрольном пульте корабля. Прибор был изолирован от устойчивого потока солнечной энергии, прямой или отражённой от планет. То, что он принимал сейчас, было характерной чередующейся пульсацией гиператомного двигателя. Старр включил эргограф, и приток энергии отразился в ряде линий. Счастливчик рассматривал полоску разграфленной бумаги, и его челюсти сжимались.
Существовала возможность встречи с обычным торговым или пассажирским кораблем, но характер излучения был совсем иной. У приближающегося корабля — двигатели высокого класса, и притом непохожие на земные. Прошло пять минут, прежде чем накопилось достаточно данных для расчёта направления движения и расстояния до источника энергии. Старр отрегулировал экран для наблюдений через телескоп, и всё его поле заполнилось звёздами. Он старательно рассматривал бесконечно молчаливые, бесконечно далекие, бесконечно неподвижные звёзды, пока его глаз не уловил движение, а данные различных линий эргометра не слились в сплошной нуль. Это пират. Несомненно! Он видел очертания той его половины, что блестела на солнце. Стройный грациозный корабль, скоростной и манёвренный. И к тому же чужой на вид.
«Сирианская конструкция», — подумал Счастливчик. Он следил за медленно выраставшим на экране кораблем. Не за таким ли кораблем следили его отец и мать в последний день их жизни?
Дэвид Старр едва помнил отца и мать, но видел их фотографии и слышал бесконечные рассказы о Лоуренсе и Барбаре Старр от Хенри и Конвея. Они были неразлучными друзьями: высокий серьёзный Гус Хенри, холерический упрямый Гектор Конвей и быстрый смешливый Ларри Старр. Они вместе учились в школе, одновременно окончили колледж, поступили в Совет и все назначения выполняли вместе. А потом Лоуренс Старр получил повышение и должен был по делам лететь на Венеру. Так он, его жена и четырёхлетний сын оказались на корабле, на который напали пираты. Многие годы Дэвида преследовали мысли о том, каким был последний час на умирающем корабле. Вначале повреждение главного двигателя на корме корабля, пока пираты и их жертва были разделены в пространстве. Затем взрыв шлюзов и абордаж. Команда и пассажиры в скафандрах, чтобы не погибнуть, когда вскроют люки. Экипаж вооружен и ждёт. Пассажиры прячутся внутри судна без всякой надежды. Женщины плачут. Дети кричат. Его отец не был среди прячущихся. Он был членом Совета. Он был вооружен и сражался. Дэвид уверен в этом. Одно короткое воспоминание сохранилось в его памяти. Его отец, высокий сильный человек, стоит с бластером в руке, и на лице редкое для него выражение гнева. Дверь контрольной рубки с грохотом падает, врывается облако чёрного дыма. И мать, с заплаканным и грязным лицом, которое ясно видно сквозь прозрачный шлем, усаживает его, Дэвида, в шлюпку. «Не плачь, маленький, всё будет хорошо…»
Это единственные слова матери, которые он помнит. Затем грохот, и его прижимает к спинке кресла.
Шлюпку нашли через два дня, когда поймали автоматически подаваемый сигнал запроса помощи. Вслед за этим правительство организовало грандиозную кампанию против пиратов астероидов, и Совет вложил в неё все свои силы. Пираты поняли, что убийство одного из членов Совета оборачивается большой бедой. Обнаруженные на астероидах базы были уничтожены, а угроза нападений пиратов сведена к минимуму на двадцать лет. Но Счастливчик часто гадал, нашли ли тот самый пиратский корабль, на котором находились люди, убившие его родителей? Определить это было невозможно.
А теперь угроза возродилась в менее красочном, но гораздо более опасном виде. Пиратство больше не было уделом одиночек. Оно всё более походило на организованную борьбу с земной торговлей. Больше того, по манере ведения военных действий Дэвид чувствовал, что за всем этим стоит один мозг, одно стратегическое решение. Он знал, что должен отыскать этот мозг.
Он ещё раз взглянул на эргометр. Регистрируемый поток энергии усилился. Встречный корабль находился на расстоянии, на котором космическая вежливость требует обмена обычными посланиями и взаимной идентификации. Кстати, расстояние позволяло пиратам начать враждебные действия. Пол под Старром дрогнул. Это не залп бластеров другого корабля, а отдача отходящих шлюпок. Поток энергии стал достаточно силен, чтобы активировать автоматический контроль шлюпок. Ещё толчок. Ещё. Пять подряд.